История от Джона (СИ) - Табышкина Наталья

Стен меня не слушал, его расстраивала каждая мысль о брате. На глазах появлялось всё больше слез, он пытался удержать слезы в глазах, но это не получилось. Сев на корточки, да оперевшись на стену спиной, зарыдал. Он так был расстроен, что было больно смотреть. Не зная, что делать я присел рядом и просто сидел, поглаживая нежно по плечу.

— Что случилось? — Послышался голос таинственного профессора.

Я глянул прямо в глаза, а Стен, был так расстроен, что даже не заметил, что к нам подошел кто-то из профессоров.

Профессор обескураженно сел на корточки около меня и Стена, он явно что-то задумал. Несмотря на то, что ему лет около сорока, он с легкостью поднял Стена на руки.

— Ты его друг? — Резко спросил у меня профессор.

— Да, — подтвердил я.

— Пошли за мной, — кивнул головой и пошёл.

Я шёл следом, боясь за жизнь друга, которого несет на руках профессор. «Если этот профессор помощник той преступницы, то если нас похитят, а то, что я сын директора, знает каждый. Похититель может потребовать этот амулет бессмертия, о нет» подумал я и от таких мыслей пробежал холод по коже.

Мы дошли до спальни профессора, она была огромной, на кровати могло поместиться как минимум три человека крупного телосложения. Также был шкаф и стул, которые у многих мужчин заменяют плечики, для мантии, и этот профессор не был исключением. Мантия весела на стуле, около камина летали платья и сушились после стирки.

— Это моя спальня, — сказал профессор, посадив мальчика на край кровати, — не обращай внимание на платья, — попросил он меня, — это моей дочери, ты её знаешь, — пометил с особой интонацией профессор.

— Откуда …, - хотел спросить, но меня перебили.

— Я вас всех шестерых видел, когда что-то обсуждали, — глянул на менянежным взглядом.

— Снежана — это ваша дочь? — Искренне удивился я.

— Да, — подтвердил профессор, — мы не похожи с ней внешностью, но это не как не мешает, быть ей отцом, — пометил, оглядывая меня с ног до головы.

— Она такая красивая, — признался смущённо я, — такая таинственная и замкнутая.

— Когда она была маленькой, была такая общительная, со всеми хотела дружить и играть несмотря на возраст и пол человека, — погрустнев признался профессор.

— Но почему она изменилась?

Профессор горько вздохнул, явно, не хотел вспоминать, но всё же пришлось.

— Это случилось, когда ей было только шесть лет, она играла на улице и так получилось, что она решила поиграть с колдовством, у нее на ладони появился цветок. И это заметили местные хулиганы, они сделали, с ней то, что её изменило навсегда. С той встречи у нее остался шрам на щеке. Он не сильно выделяется если его не скрывать под макияжем. Я пытался объяснить, что это можно пережить, но дети стали ее бояться и она замкнулась. В школе мы с ней с тех пор когда ей исполнилось семь. И профессор — это мое прозвище, я обучал её всему, что сам знаю, — сказал всё профессор и настигло молчание, только всхлипы Стена, хоть как-то разбавляли её.

Стен лежал на кровати и что-то пытался кому-то говорить, но получалось только мычание в одеяло. Молчание было минут пять. «М, Стен что-то затих, задохнулся что ли», подумал шутя Джон. Стен поднял голову и осмотрелся вокруг, не понимая, как здесь оказался.

— Где мама? Куда она делась? — Спросил внезапно Стен.

— Я ее сейчас позову, — быстро затараторил я, — мама придет, сейчас, только сбегаю за ней, — начал успокаивать Стена. Он смотрел как на дурака, будто не понимал, о чём я говорю.

— Где мама Снежаны, что с ней стало, я вот что спрашивал, — буркнул Стен, покосившись на меня с недоумением.

— Она умерла при родах, и мне пришлось её самому воспитывать, — грустно сообщил нам профессор.

Настигло сразу же молчание.

Учебный год выдаётся с самого начала сложным, надо готовиться к экзаменам, сделать то, что сделало нас известными — поймать преступницу.

— Стен, расскажи почему ты заплакал? — Поинтересовался профессор, нарушив безнадежную тишину.

— Я вспомнил, как мы в детстве поругались, а мама нам сказала “дружба братьев — это самое ценное что есть у братьев. Дружбу братьев, не сможет заменить не какая другая дружба. Цените то, что имеете”. Нас мама тогда сильно ругала, и именно вот этот случай, нас и подружил на веки веков. И у нас даже есть обещание, что мы не когда в жизни, больше не будем ссориться, — вспоминая прошлое вдохнул, наслаждаясь тёплыми воспоминаниями.

— Тебе надо помириться с братом, — приказным тоном сообщил профессор.

Не Стен, не я, не знали, что ответить. Чтоб закончить это нудное молчание, мы встали и пошли к выходу.

— Ну и как нам помериться со Стивом? — Задал вопрос Стен профессору, стояв уже на выходе.

— Следуй сердцу, — прошептал профессор.

Услышав слова профессора, я глянул любопытно Стену в глаза и просто пожал плечами. «А что если Стив, не сам говорит все это, что, если им кто-то управляет, но это полный бред» подумал внезапно я. Я и Стен молчали, в нудной тишине мы дошли до улицы, где было так светло, что казалось будто сейчас не полвосьмого утра, а обед.

— Черт, мы же опоздаем на ужин, — всполошился Стен.

Он будто вернулся обратно в реальность, и торопясь, зашли в столовую, где сидело за столом, всего несколько ребят с ночного колледжа, которые тоже забыли, они сидели и клевали носом в тарелку.

Быстро поужинав, мы направились в гостиную. Зайдя внутрь, все ученики стояли побледневшие и в середине стоял Стив. Мы пробрались поближе чтоб его хорошо слышать, нам было очень любопытно, что он такое говорит.

— Они очень плохие, им нельзя доверять. Если они войдут в доверие, то человек этот будет в большой опасности, — закончил свою речь Стив, что было до этого мы не знали.

Весь народ начал смотреть на нас так, будто мы кого-то убили или что хуже сделали.

— Что случилось? — Интересовались мы у тех, кто был, на нас смотрели с презрением.

— Я не думал, что ты такой подлец, — сказал нам какой-то пятиклассник.

Только в этот момент, мы поняли, о чем он говорил, вернее о ком. Надо было выяснить что именно говорил Стив. Зайдя в спальню, он уже готовился ко сну, расправлял кровать.

— Ну и что ты про нас рассказал? — С порога накинулись, на Стива его родной брат.

— Правду, — Радостно сообщил Стив, у него был такой довольный голос, от чего Стен сжал кулаки.

— И какую же правду? — Рассвирепел уже я и сжал кулаки ещё сильнее, да так, что костяшки его побелели.

— Про тебя я не чего не говорил, Джон, хотя стоило, и не только про тебя, но еще и про всех твоих братьев, — развернулся лицом к ребятам и его глаза пылали от ярости.

— Ну так рассказал бы, что скрысячничал, или ты чего-то испугался? — Кричал Стен.

— Ты бы лучше вообще молчал, братом называл еще тебя, после всего что ты сделал, ты мне больше не брат и спать я буду там, где хочу. А за то — что ты ябеда и первым делом наябедничал, за это и нос можно тебе сломать. — Крикнул Стив и ушел из комнаты громко хлопнув дверью.

Настигла молчание, у Стена на глазах, не было слез на этот раз. Он покраснел от гнева как помидор. Что-то говорить было ему страшно, и поэтому просто легли спать. Мы долго не могли уснуть, крутя в голове его слова.

Светило во всю солнце, щебетали птицы за окном, сквозь плотно зашторенные шторы, пробивались лучи солнца. Погода просто прекрасная, так и охота было пойти погулять, но идти нельзя, надо спать. За размышлением о погоде мы кое-как, но все же заснули. Сон был просто отвратительным и непонятный.

Мы проснулись от жуткого грохота за окном, было так страшно и темно, не то утро, не то уже ночь.

— Ты тоже видел это? — Испуганно спросил я, не понимая, что именно видел.

— Э, не знаю, — признался стен, — я понял, что гремело, — чуть ли не с хохотом сказал Стен.

— И, что это? — С дрожью в голосе полюбопытствовал я.

— В окно глянь, там дождь, — задорно, без капли ужаса и страха.

Тяжело встав, подошёл к окну. И правда, там бушевал ветер и дождь, сверху было прекрасно видно, как деревья поблизости чуть ли не уносил ветер, вырывая их с корнями, сверкала молния и гремел гром с неимоверной силой. Ветер становился с каждой секундой только сильнее и страх только усиливался. Я с самого детства боялся молнию и грома, как только произошла новая вспышка молнии, как можно быстрее и лучше зашторил окна и с сильной дрожью в теле, забрался под кровать, скуля как щенок.