Портрет предателя (СИ) - Зеленая Марья

Девушка глубоко вздохнула, едва сдерживая слезы, встала из-за стола и отправилась в свою комнату за костюмом для верховой езды.

21. Аудиенция

Через два дня Себастьян и Доминика вошли в богато украшенный холл дворца Альберди. Их едва не ослепил свет огромной люстры, бросающий мерцающие блики на изящную позолоту белоснежных колонн и зеркальный мраморный пол.

Доминика чувствовала себя неловко в костюме для верховой езды — вычищенном, выглаженном — но все же абсолютно неподходящем для аудиенции. Ей казалось, что портреты герцога и его семьи, принадлежащие кисти великих мастеров, взирают на нее со стен с нескрываемым осуждением.

В поисках наряда для Себастьяна они обошли весь город, и наконец в какой-то лавке нашли более менее приличный камзол, который пришелся ему впору. Зигурд долго пререкался с торговцем по поводу цены, и хоть ему и удалось сбить ее почти на треть, денег на роскошную одежду для Доминики уже не осталось. Наличных хватило лишь на несколько смен белья и на скромное платье, которое больше бы пристало носить какой-нибудь служанке, а не благородной госпоже. Как ни крути, а черный бархатный костюм для верховой езды являлся самым приличным предметом ее гардероба.

Дворецкий сообщил о посетителях, и по широкой мраморной лестнице в холл спустился герцог Альберди — крепкий седовласый мужчина лет пятидесяти с щеголевато закрученными усами и остроконечной бородкой, подстриженной по последней моде.

— Себастьян! Дорогой! Какое счастье видеть тебя! — с искренней радостью воскликнул он и чуть менее радушно обратился к Доминике. — Леди Белличини! Весьма польщен.

Девушка почтительно поклонилась, а Себастьян крепко пожал герцогу руку.

— Мой дорогой дядюшка! — улыбнулся он. — Рад видеть вас в добром здравии!

Герцог пригласил посетителей войти в роскошно обставленную гостиную. Доминика с наслаждением вдохнула такой знакомый аромат роскоши — запах дорогого дерева, алькантарских ковров и легкого парфюма. Вошел лакей с позолоченным подносом и поставил на мозаичный столик прохладительные напитки и фарфоровое блюдо с нежнейшими пирожными.

— Какое страшное несчастье постигло Форталезу, — промолвил Альберди. — Кто бы мог помыслить о таком! Я уж боялся, что и ты погиб в той ужасной резне.

Себастьян печально вздохнул.

— К сожалению, родители мертвы, а город захвачен врагом, — произнес он. — Мы прибыли сюда, чтобы просить вашей помощи, дядюшка.

Альберди слегка напрягся, его тонкие пальцы нервно затеребили кружевные манжеты, выглядывающие из-под рукавов темно-синего камзола.

— О какого рода помощи идет речь? — осторожно спросил он.

— Нам нужно войско, чтобы выбить захватчиков из города и восстановить власть нашей династии, — пояснил юноша.

Герцог подошел к высокому окну, заложил руки за спину и задумчиво уставился на улицу.

— Хм, — замялся он. — Я, конечно, глубоко сочувствую твой утрате, дорогой Себастьян, но мы и сами находимся в крайне тяжелом положении. Мы опасаемся, что со дня на день этот негодяй Шульц поведет на Кастиллу свои орды. Я должен в первую очередь позаботиться о защите своего города…

Доминика не слушала скучные мужские разговоры о войне, а наслаждалась воздушным эклером, запивая его ароматным лимонадом. Ей казалось, что в последний раз она ела нечто подобное ужасно давно, хотя с их побега и прошла всего лишь одна неделя.

Внезапно речь Альберди прервал нежный голосок.

— Добрый день.

Все повернулись к двери, и в бархатном полумраке гостиной показался женский силуэт.

Герцог расплылся в улыбке.

— Ах, Изабелла, доченька, смотри, какой гость к нам пожаловал! Себастьян Фьораванти собственной персоной!

«Обо мне — ни слова, — раздосадовано подумала Доминика. — Как будто бы меня не существует».

Девица вышла из тени дверного проема и Доминика мысленно ахнула. Неужели это та самая Изабелла? Та самая рыжая замухрышка, отвергнутая невеста, над которой они с кузеном всегда заочно посмеивались? Не может быть! Сейчас перед ними предстала настоящая красавица с фарфоровой кожей, точеной фигурой и густой копной медных волос, присобранных на висках и блестящими локонами ниспадающих на плечи. Ее атласное нежно-зеленое платье, расшитое мелким жемчугом, великолепно подчеркивало алебастровую белизну шеи, нежную округлость рук и осиную стройность талии.

— Здравствуй, Себастьян! Счастлива видеть тебя! — ласково проворковала Изабелла и царственным жестом подала юноше руку.

Тот галантно прильнул к ней губами.

— Изабелла, вот так встреча! — в его голосе послышалось неподдельное восхищение.

Красавица повернулась к Доминике и одарила ее лучезарной улыбкой.

— Здравствуй моя дорогая! Как давно мы не виделись!

Доминика криво усмехнулась: «Когда это было? Года три или четыре назад? Только тогда ты была тощей прыщавой пигалицей. А сейчас… Еще и Себастьян пялится на нее, как болван, разве только что рот не разинул!»

— Да… очень давно, — буркнула она.

Изабелла изящным движением руки взяла со стола бокал лимонада и пристально взглянула на Доминику из-под длинных пушистых ресниц.

— Что с тобой? Ты так плохо выглядишь! Часом не захворала? — с якобы искренней заботливостью спросила она.

Лицо Доминики исказила гримаса, которая, по идее, должна была изображать любезную улыбку. Сегодня она целый час крутилась у зеркала, пытаясь хоть немного прихорошиться. Отражение отнюдь не радовало ее. От переживаний и плохого сна в неудобных постелях у нее под глазами залегли глубокие тени, а от долгого пребывания на открытом воздухе — обветрилось и потемнело лицо.

— Спасибо за заботу, милая Изабелла, я в порядке, — сквозь зубы выдавила она.

Красавица небрежно откинула назад тяжелую волну медно-рыжих локонов, и они шелковистым водопадом заструились по ее безупречным плечам.

— А что с твоими волосами? — притворно ахнула она. — Зачем ты их обрезала? Тебе совсем не идет!

Это был удар ниже пояса. Доминика готова была поклясться, что у нее от злости пошел пар из ушей.

— Да вот, так получилось, — процедила она.

— Как жаль, — на лице Изабеллы отразилось самое искренне сочувствие. — Помнится, ты так ими гордилась.

— Ничего страшного, отрастут, — любезно улыбнулась Доминика, мечтая положить большие пальцы на глазные яблоки соперницы и давить со всей мочи до тех пор, пока они не вывалятся из орбит.

Изабелла сделала шаг назад, грациозно качнув пышными юбками, и с головы до ног окинула собеседницу насмешливым взглядом.

— Ах, что это на тебе за странный наряд? — издевательским тоном спросила она. — Ты что, не успела переодеться с дороги? Моя дорогая, негоже являться в гости в костюме для верховой езды! Что стало с твоими манерами? Это ведь так неприлично…

Тут у Доминики сдали нервы, и она резко выплеснула содержимое своего бокала в ухмыляющееся лицо Изабеллы.

— Мою семью убили! Я едва осталась в живых! А ты мне говоришь о приличиях, стерва? Да пошли вы все к черту!

С этими словами она вся в слезах выскочила за дверь. Себастьян торопливо извинился и помчался следом за ней.

***

Зигурд сидел за столиком в мансарде «Синего кубка» и ужинал. Он впился зубами в жилистую куриную ногу, гадая, то ли эта курица героически пала от топора поваренка, то ли тихо-мирно скончалась от старости.

Вдруг на лестнице послышались громкие вопли.

— Ноги моей там больше не будет! — возмущенно кричала Доминика.

— Но дорогая! Нам больше не к кому обратиться! — бормотал Себастьян.

— Мне плевать! Я лучше пойду просить милостыню, чем идти на поклон к этим мерзавцам!

Зигурд удивленно поднял брови и неодобрительно покачал головой. Доминика влетела на этаж словно разъяренная фурия — растрепанная и красная от гнева. Себастьян едва поспевал за ней.

— Что на этот раз? — поинтересовался наемник.

Девушка плюхнулась на стул и разрыдалась.