Наследник для медведя (СИ) - Владимирова Анна

— Хорошо. Держите в курсе по поводу Джастиса, хорошо?

— Хорошо…

Служба опеки не благоволила нашему визиту. Сотрудники сразу же протащили нас в глухой кабинет, подвергли проверке документ о браке, скривились на подпись мистера Сэндингтона, но все же приложили копию к делу. При этом с такими мрачными лицами, будто продавали близких в рабство.

— Где ребенок? — потребовал Рэм, едва поднял взгляд от подписанной бумаги.

— Я должна сказать, — начала было одна из комиссаров, оформлявших наше дело, — что ребенок требует срочного…

— Я спрашиваю. Где. Ребенок? — перебил ее Рэм, чеканя, как для умственно отсталой.

Та только поджала губы, прожигая его ненавидящим взглядом. Да уж, Рэм умел нагибать. Только не думала, что буду рада этому его навыку. Когда нас вывели в коридор департамента, я нервничала на полную мощь, а когда спустились на лифте в цоколь, ладони вспотели.

— Вы держите детей здесь? — выдавила, когда двери лифта открылись перед тюремной решеткой.

— Не всех, — вытянулась комиссар, стараясь не терять лицо, но откровенно опасаясь Арджиева.

Лязг железной двери прошелся по нервам. Хотелось схватить эту сушеную женщину и протащить весь путь к моему малышу мордой о прутья, мимо которых мы шли. Представшее зрелище вытянуло все силы, и я опустилась на колени перед очередной клеткой. Денвер метался по ней медвежонком из одного дальнего угла в другой, не обращая на нас внимания. Пижама клочками висела вокруг шеи, а штанишки валялись возле единственного стула.

— Открывайте! — потребовала, но рвануться в открывшиеся двери мне неожиданно не позволили.

— Стой, — перехватил меня Рэм за талию. — Подожди тут…

— Рэм, он не подпустит…

— Он кинется на тебя сейчас, — приморозил меня взглядом к полу и шагнул в клетку.

Я с замиранием сердца беспомощно следила, как он приближается к малышу. Тот его, наконец, заметил и попятился в угол.

— Привет, — присел Рэм в нескольких шагах, преграждая ему путь к побегу. Денвер насупился на него и жалобно заревел. Стоило всех сил, чтобы не рвануть, но Рэм осторожно протянул к нему руку и замер. А потом вдруг я услышала густое грудное рычание, но какое-то особенное, приглашающее…

Оборотни не были животными в полном смысле слова, и поведение их наполнено смыслом совершенно другого порядка. Обычные животные себя так не ведут.

Денвер опасливо потянулся к нему носом, потом, когда понял, что длины тела не хватает, чтобы не покидать угол, осторожно шагнул навстречу. А я смотрела на мужчину, который утверждал, что не собирается принимать этого ребенка, и силилась проглотить ком в горле.

Кто ты, Рэм?

18

Как тебя объяснить себе? И все, что ты делаешь…

Денвер несколько секунд сосредоточенно обнюхивал руку Рэма, потом подался вперед и залез к нему на колени, прижался к груди так доверчиво, что в моей собственной что-то защемило. Рэм осторожно обнял малышу и выпрямился, что-то нашептывая ему на ухо. На мой вопросительный взгляд и готовность рвануть к ним мотнул головой. Но вдруг медвежонок стремительно начал меняться, и уже через несколько вдохов в руках у Рэма оказался маленький мальчик. Денвер оглянулся, увидел меня и заплакал. Больше ждать не было сил, и я, еле сдерживая слезы, протянула к ребенку руки. Он тут же перекочевал в них и вцепился в меня мертвой хваткой.

Рэм подал мне штаны, но надеть их на Денвера не было никакой возможности. Малыш плакал и всхлипывал так жалобно, сердце обливалось кровью каждый раз, когда он пытался вжаться в меня еще плотнее. Тогда Рэм снял с себя пиджак и набросил на него.

Черт его знает, с каких пор запах этого мужчины стал синонимом спокойствия и надежности не только для меня. Денвер затих, стоило нам сесть в машину, а как только поехали, уснул. Я устроилась на сиденье так, чтобы ему удобно было лежать, и гладила его по нежным светлым кудряшкам, бездумно пялясь в окно.

Все это стоило того. И этот бег по острию ножа с Рэмом вдруг показался лучшим ходом событий. Мне требовалась передышка, а Денвер в объятьях всегда был ее главным условием.

Самым смешным оказалось вылезти из машины. Когда Рэм открыл двери и сузил на мне привычный железобетонный взгляд, я совершенно точно увидела в нем трещины с порослью мягкой травы. В его глазах искрило. Он вопросительно приподнял брови, и я с трудом протянула руку, прося помощи.

— Такая она — жизнь с ребенком, — прокряхтела, когда он осторожно меня вытянул.

На мой комментарий промолчал. Но большая растерянность нагнала меня уже в гостиной его квартиры. Что я имела к обеду этого насыщенного дня? Обручальное кольцо, брачный сертификат, мужа… и ребенка.

— Располагайся, — глухо скомандовал он позади, вероятно, собираясь уйти, но я выпалила быстрее, чем подумала, разворачиваясь:

— Не уходи.

Наши взгляды встретились, и я нервно сглотнула, но отступать не собиралась. Импульсивная просьба стремительно оборачивалась вполне серьезной потребностью, а запах его пиджака добавлял куража:

— Не бросай меня, пожалуйста, в своей квартире одну. — Наверное, если бы я хотела вышибить его из равновесия, не достигла бы большего эффекта. Рэм нахмурился, опустив голову и глядя на меня исподлобья. — И с ребенком.

Я не просто хотела, чтобы он остался. Потребность в его силе и уверенности вдруг показалась невыносимой. Когда он предложил мне снова стать сильной и расположиться, внутри включилось сопротивление небывалой силы — не сегодня.

— Поработай из дома, у тебя там наверняка отличный кабинет, — быстро указала взглядом на двери, — только не уходи…

И я прикрыла глаза, чувствуя себя полной идиоткой. Но почему-то позволить себе этот порыв казалось важным. Когда щелкнул замок двери, я вздрогнула, но вдруг услышала совсем рядом:

— Хорошо.

Вздохнула, открывая глаза и встречаясь с его взглядом:

— Спасибо. Я… не в состоянии соображать.

— Садись, — кивнул он на диван.

Весьма кстати, потому что ноги дрожали.

Денвер даже не дернулся за все это время, уютно посапывая у меня на груди. Но только тут до меня дошло, что ребенка вообще-то нужно хоть во что-то одеть.

— Рэм, — позвала тихо, но он услышал.

Вышел из кабинета со своей утренней футболкой:

— Возьми, закутай пока ребенка. — На мое секундное замешательство пояснил: — Ребенок привык к твоему коллеге. Нужно, чтобы привыкал ко мне, поэтому она должна быть с запахом. — Он помолчал некоторое время, глядя, как я укутываю Денвера в футболку. — Думал, он бросится на меня…

— Он укусил Джастиса тем утром, когда… впервые была с тобой. Может, это что-то значит? — я подняла на него глаза.

— Это значит, что я никогда не пойму, зачем ты побежала на крышу, — врезался он в меня безжалостным взглядом. — Он бы умер без тебя.

Он уже скрылся за дверями кабинета, а я так и сидела, еле дыша.

Да уж… И не возразишь ничего. Но я же не знала!

— Я не знала, — повторила шепотом, забиваясь спиной в подушки и прижимая Денвера к себе.

Новая жизнь затаилась в укоризненной тишине чужой квартиры. У меня все время было чувство, что это Денвер мне нужен, а не я ему. Но словам Рэма не было причины не верить. Я не работала с подкидышами, мы изучали полноценные семьи. Полузвери вообще никогда не бросают своих детей, поэтому Денвер оказался редким исключением. Но как же больно было впускать суть услышанного… Тогда, сидя на крыше, я была снова уверена, как и в детстве, что никому не нужна…

На мой шмыг носом Денвер закряхтел и заерзал. Ему явно хотелось раскидаться, как он любил. Значит, почувствовал себя в безопасности. Я осторожно уложила его поверх пиджака и плотнее укутала в футболку. Нужно было что-то делать с нашей с ним жизнью, но теперь они обе зависели от воли практически незнакомого мужчины.

Словно почувствовав, что думаю о нем, Рэм снова появился. И снова в домашней одежде. Прошел к дверям и вернулся с пакетом, запах которого красноречиво ябедничал на содержимое.