Вероника из Тарлинга (СИ) - Грез Регина

— Но матушки больше нет с нами, — прошептала Вероника, чувствуя, как по спине бежит холодок страха. — Она ушла туда, где вовсе не бывает зимы, меж ветвей ясеня до рассвета поют соловьи, а первые лучи солнца встречают трели жаворонков и зарянок.

Марлен хрипло рассмеялась, запрокидывая голову к темному потолку и устало опускаясь на постель:

— Да-да, я теперь хорошо вижу, там по ущелью, заросшему плющом, пробегает ручей. И рядом кленовая роща, где собирают густой сладкий сок. Как давно я его не пробовала. Э-хэй… слышишь? В терновых зарослях не смолкает крапивник. На праздник его поймают и подвесят за лапки на большой шест. А Королю Веселья наполнят высокую кружку пенным пивом. Дитя мое, заклинаю тебя, берегись Хозяина праздника! Он задумал недоброе… На дворе опять воет черный пес… Берегись, Вероника, он кружит возле дома, поджидая тебя!

— Ты лучше поспи, Марлен. Давай укроемся одеялом. Вот так. Завтра я достану кленовой патоки, ты ведь ее любишь. У нас все будет хорошо, Марлен. Я придумаю, как сделать, чтобы нам с тобой было хорошо.

Она собиралась провести ночь у постели бабушки, только внизу послышался шум, будто кто-то настойчиво стучал в двери. Может, это разыгрался буран? Надо бы проверить ставни внизу. Вероника спустилась по лестнице и, грея над огоньком свечи озябшие пальцы, снова прислушалась. А когда различила знакомый голос, поспешно отодвинула засов и отступила назад, пропуская позднего гостя в прихожую.

Следовало принять его плащ, засыпанный снегом, пригласить самого к теплому очагу в маленькой кухне, но Вероника не могла отвести взгляд от темного силуэта перед собой.

— Почему вы здесь в такой час? Что-то случилось?

Конта сбросил верхнюю одежду на стулья в углу и убрал со лба мокрые пряди волос.

— Я снял у Баффо комнату до последнего дня этого года, разве ты забыла? Могу ночевать здесь по праву. Не хотелось тревожить старика, потом пришлось бы выслушивать его причитанья и приглашенья к позднему ужину. Решил постучать к вам и тихо пробраться в свою каморку через общую кухню. Я разбудил тебя? Ты дрожишь, руки совсем замерзли… Почему здесь так холодно, вам не хватает дров и угля? Вероника, ты завтра же перейдешь в дом барона, ты больше не должна оставаться здесь. Разумеется, и Марлен тоже.

— Мне нужно подумать…

— Сделаем это вместе. Но сначала проведи меня к очагу, я разожгу огонь.

— Да, конечно… идемте за мной. У нас очень теплый дом, только от двери немного дует в морозы, но Люго помогал утеплить щели. Сюда, прошу вас. Я принесу домашние туфли, они принадлежат Марлен, однако так велики, что она в них ходить не может, — это Баффо нарочно устроил такую шутку на прошлые праздники. Вам туфли должны подойти… садитесь сюда, я помогу снять сапоги.

— Может сразу принесешь носки из козьего пуха? Мне никак нельзя свалиться с простудой в ближайшее время.

Присев на скамеечку у его ног, она замерла, стараясь разглядеть в полумраке выражение лица герцога. Неужели он шутит? И зачем пришел сюда в снегопад и метель, хотя мог бы остаться на ночь в гораздо более пышных покоях? Неужели хотел видеть ее… только для того, чтобы видеть ее…

— С сапогами я сам разберусь. Лучше согрей воды и подай мед. Ухх, как там холодно и темно!

"Странно, он выглядит очень довольным…"

— Так всегда бывает накануне самых долгих ночей, — прошептала Вероника.

— Вот поэтому тебе и нельзя оставаться здесь! Я обо всем позабочусь.

Она выбрала из корзины с дровами пару тонких осиновых чурочек и забросила их в очаг. Осталось немного разворошить угли железной клюкой, чтобы огоньки пламени вновь подняли жадные головки и быстро охватили собой сухую древесную плоть.

Еще нужно зажечь свечу на столе. Одной будет достаточно. Вероника немного стыдилась своего старенького передника и поношенного платья с заплатками на локтях.

— Довольно хлопотать. Сядь рядом на эту скамеечку и дай на тебя посмотреть, — мягко проговорил Конта.

Молча, она подвинула низкий табурет к герцогу, оставляя расстояние меж ним и собой в полшага.

— Ведь ты не боишься меня, Вероника?

— У меня нет причин и, надеюсь, не будет впредь. Но вы мне пока не муж.

Казалось, ее сдержанный ответ вновь его позабавил, Конта с легкой улыбкой вглядывался в ее раскрасневшееся от близости очага личико и даже будто одобрительно покачивал головой. И в этот момент Вероника вдруг тайным женским чутьем поняла некоторые его желания и порывы.

Сейчас перед ней сидел не герой любимой сказки, не бесплотный дух, а самый настоящий мужчина. А уж сколько их повидала Вероника на улицах и в мастерских Тарлинга, сколько выслушала рассказов о них от болтливых соседок!

Пусть Конта был грозным и могущественным, но в первую очередь он все же оставался мужчиной, который не прочь хорошенько выпить и закусить, по первому зову трубы готов вскочить на коня, чтобы ввязаться в самую гущу сражения, а в перерывах между боями порой думал о том, как бы уложить в постель привлекательную девицу. Желательно помоложе и с пышными формами.

Пораженная своим открытием, Вероника смело подняла глаза на собеседника и, выпрямившись на своем табурете, уже без малейшего смущения спросила:

— Остались ли вы довольны обедом у Бургомистра?

— Оленина была превосходна, вино не хуже, чем в Гальсбурге. А вот в соус, поданный к устрицам, на мой вкус, положили многовато имбиря.

— И только? А наши красавицы как вам показались?

— Они, и правда, прекрасны, — все как будто на одно лицо. Правда, у одной оно было прикрыто вуалью, спускающейся с остроконечной шляпы, а другая постоянно пряталась за пышным веером из перьев заморской птицы.

— Наверно, это Тарильда — дочь Главного Архитектора. У нее растут крохотные усики и родинка над губой. Но при том замечательные глаза и дивный голос.

— Усов я не заметил, а голос… да, девица пела хорошо… — рассеянно вспоминал Конта, вызывая у Вероники странное недовольство. «И зачем я только стала расспрашивать о приеме! Вот только задам последний вопрос…»

— Надеюсь, обошлось без обмороков?

Вероника ни за что не призналась бы себе, что ее настигли обычные муки ревности. Они-то и заставляли возвращаться к теме прошедшей встречи Конты с юными особами. Однако он быстро пресек ее язвительные намеки добродушным замечанием:

— И не совестно тебе подтрунивать над сестрой?

— Я и не думала! Простите, мой вопрос был неуместен. А что касается Терезы, то мы часто шутим друг над другом — беззлобно и ради веселья, потом обнимаемся и смеемся вместе. Но, вы правы… сейчас я сказала лишнее.

— Так, может, теперь обнимешь меня?

— Зачем? — насторожилась Вероника, чувствуя, как все жарче становится сидеть у разгоревшегося очага. Хочется отодвинуться дальше. И от него тоже.

— Как знак раскаяния… или приветствия. Ведь мы помолвлены, а не просто добрые соседи. Скоро ты станешь моей женой.

— Но этот день еще не настал. И ночь тоже…

— Что ж, ты права, — вздохнул Конта.

Она до боли стиснула руки, теребившие край старенького передника. Как можно было делать такие двусмысленные намеки! Ей следует сидеть прямо и скромно молчать. До самого утра, если понадобится, потому что все равно уже не заснуть. Герцог гораздо старше и опытнее в любви, а Вероника хоть и наслышана о ее путях, подчас извилистых и опасных, но всегда наблюдала издалека. Впрочем, и это позволило сделать немало открытий.

Особенно за время, проведенное в деревне у дальней материнской родни. Как-то еще девочкой, Вероника заснула на сеннике, а потом стала свидетельницей нежного воркования молодой пары. И не сразу зажмурилось, когда крестьянин поднял юбки возлюбленной, чтобы разместиться между ее загорелых ног. Ох, какой стыд! А ведь так зарождаются дети, значит, данное деяние угодно богам. И сколько раз приходилось видеть, как это делают животные: лошади, овцы, быки и коровы…

Заглянув в насмешливые глаза герцога, Вероника гордо приподняла подбородок.

— Теперь я жалею, что отвергла ваше предложение и пропустила обед в ратуше. Там наверняка было много вкуснейших пирожных. И я тоже неплохо играю на лютне и пою.