Избранная и беглец - Штерн Оливия

Она вжала кнопку в бок коробки, и тут же зажегся тусклый алый огонек. Айрис принялась старательно водить лучом по обожженной спине Оллина, и едва не выронила коробку, когда пузыри начали втягиваться, а лохмотья попросту отвалились, явив ей совершенно здоровую кожу.

— Айрис… — Голос у Оллина был приятным, низким и чуточку хриплым. Ласкающим слух, по-иному и не скажешь. — Айрис, ты не умерла. Неужели не догадалась? Мы просто сбежали. Улетели в космос и скоро будем на планете Джейфалис, соседке Рамелии. Я выясню, почему криссане назвали меня господином Делайном. И сделаю все, чтобы нам с тобой не угрожала опасность. А йотом мы вернемся за твоим сыном, слышишь?

— Не умерла? — Рука с волшебной коробочкой невольно опустилась. — Но… где же мы тогда? Мы что, пролетели сквозь небо? И ты разве не помощник Двуединого?

Оллин снова хмыкнул. Он стоял к ней вполоборота, Айрис невольно залюбовалась безупречным, очень аристократичным его профилем. И снова поймала себя на ужасной крамольной мысли. Потрогать его. Непроизвольно потянула носом, вдыхая его запах. Так мог пахнуть ливень в сосновом бору. Свежий и терпкий аромат… И странное ощущение, словно перышком мазнули по коже. Необычно, но приятно…

— Да, мы пролетели сквозь небо, ваш Двуединый остался далеко внизу. И право же, хотелось бы мне быть божественным помощником. Но увы. Я всего лишь модификант. И спасибо за лечение.

Она не успела отшатнуться, когда он резко повернулся на месте и погладил ее по щеке. Первым порывом было — сжаться в комок, ведь сейчас ударит. Но он не ударил. Просто погладил, провел костяшками пальцев по коже, а внутри Айрис проклюнулось странное, щемящее и щекочущее чувство. Неправильное и недопустимое, но — приятное. Никто и никогда не гладил ее по щеке так, как это сделал он.

— В кресло, — шепнул Оллин, склоняясь к ее лицу, — до старта одна минута.

Какое-то неизмеримо короткое и вместе с тем долгое мгновение их губы почти соприкасались. Айрис поймала его дыхание, легкое, с ноткой травяного чая, как будто Оллин только что был в гостях у патера Сколта. А потом мужчина резко шагнул назад, восстанавливая дистанцию, и отвернулся, принялся спешно натягивать свое одеяние.

Потом…

Было плохо. Она поломанной куклой лежала в кресле. Тошнило — изматывающе, непрерывно. Закладывало уши. Айрис приходилось постоянно сглатывать, а пустой желудок переворачивался, сжимаясь. В окне, где раньше было черное небо с точками звезд, теперь плавала серая хмарь, и если вглядываться в нее, то на самой границе зрения появлялись и исчезали странные образы, напоминающие то дракона со сложенными крыльями, то скалы, то клубок змей. А если смотреть долго, тошнить начинало с удвоенной силой. Айрис закрывала глаза и дышала глубоко-глубоко.

Ей надо было все обдумать. Кажется, кто-то могущественный одним взмахом руки захлопнул дверь в прежнюю, привычную жизнь баронессы Ревельшон. Не было ее теперь, утонула в озере. И ничего прежнего не осталось: ни замка, ни хихикающей за спиной прислуги, ни тяжелых кулаков нелюбимого мужа, близость с которым напрочь отбила желание что-либо иметь общего с мужчинами вообще. Вместо всего этого — странная повозка, везущая ее куда-то сквозь вечную ночь, отвратительная, неудобная одежда, облегающая тело как вторая кожа, и странный мужчина, по неизвестной причине пожелавший держать ее рядом с собой. То ли как рабыню, то ли как прислугу, то ли… как любовницу.

И боль, тянущая, непроходящая, осталась в душе. Ведь где-то там, в замке барона, с кормилицей остался ее малыш, пухленький, пахнущий молоком и еще чем-то непередаваемым. Она чувствовала его в своих руках, продолжала ощущать прикосновения маленьких горячих ладошек к щекам. И оттого, что не могла схватить его и прижать к себе, хотелось выть в голос.

А еще болело оттого, что ее сдала храмовникам мать. Это было так обидно, так пронзительно-горько, что на глазах сами собой вскипали слезы. Как же так, мама. Нет, она кричала что-то о том, что не виновата, но, но… Вероятно, просто испугалась, что проклятая дочь достанет ее из-за той черты, которую пересекают лишь однажды. А может быть, и правда не она. Но кто тогда? Отец? Невозможно…

Она бросила из-под опущенных ресниц быстрый взгляд на Оллина. Он неподвижно полулежал в кресле, откинув голову назад, и, казалось, спал. По крайней мере, глаза были закрыты.

«Зачем я ему?» — Айрис тихонько вздохнула.

Вернее, не так. Ответ на вопрос был вполне очевиден и плавал на поверхности. Уж за время своего кошмарного замужества Айрис научилась понимать, когда мужчина хочет ее, и Оллин действительно хотел, но как-то по-иному. Рато сперва лупил, потом задирал подол платья и брал свое. А этот… вел себя непривычно. То рычал на нее, то касался так нежно и трепетно, что сердце начинало гулко стучать в груди, а по телу одновременно расползалось и онемение, и живое тепло. Вот погладил по щеке — и необъятное море ощущений. Странных, волнующих.

И все же… зачем она ему?

Он ведь… знает так много. Так лихо вел эту повозку. Мужчина из другого мира, в котором Айрис даже не человек — так, песчинка. Вот если бы она была из того же мира, что и он, тогда было бы понятно, почему он ее выбрал. Тогда бы она могла просто понравиться ему. А так… Везет не женщину, а нечто вроде забавной зверушки. И для Проклятых, которых Оллин почему-то назвал криссанами, она тоже была зверушкой, с которой что-то сделали.

И тут — Айрис даже сама себе удивилась — у нее мелькнула мысль о том, что, возможно, она могла бы узнать что-то о том новом мире, куда вез ее Оллин. И, возможно, смогла бы понять, что это за огоньки мельтешат на гладких серых поверхностях. А вдруг она смогла бы научиться?..

Она наконец решилась спросить. Не сразу, правда, придумала, как обратиться к этому если не богу, то существу высшему.

— Господин, я могу спросить?

Ресницы Оллина дрогнули, он повернул голову и окинул Айрис долгим внимательным взглядом.

— Я тебе не господин.

— Но…

— Мне будет приятно слышать свое имя. Тем более что двадцать восемь лет я его слышал от существа, мало похожего на гуманоида.

«И изъясняется так чудно и непонятно, — огорчилась Айрис, — я мало что понимаю».

— Оллин, — тихо проговорила она и поразилась тому, как, оказывается, приятно это имя звучит. Катается, словно карамелька.

— Спрашивай.

— Зачем ты меня похитил?

Он помолчал, а затем очень безмятежно ответил:

— Вообще-то мы убегали, если ты заметила. В нас стреляли. Мы почти сразу ушли в прыжок, и это нас спасло…

— Ты мог меня там бросить, — уточнила она, — но ты предпочел забрать с собой.

Оллин горько усмехнулся, от чего у нее неприятно кольнуло под сердцем.

— Я не могу тебя отпустить. Не знаю, почему так. Возможно, это что-то… связанное с моей природой. Как только мы выйдем из гиперпрыжка и появится вменяемая связь, надо обязательно проверить кое-что… И выяснить, кто такой Делайн, коль о нем знали даже те криссане.

— Но… ты отпустишь меня? Вернешь домой?

Оллин пожал плечами.

— А тебе так хочется вернуться?

— Там мой сын, — прошептала Айрис. Голос предательски дрожал.

— Я же сказал, мы за ним вернемся. Я так понимаю, если ты сама бегала по лесу, кто-то же за ним приглядывал? Значит, он нас дождется. Пока что у нас, похоже, будет много дел.

— Я ничего не знаю о мире, куда ты меня везешь. — Она как будто пыталась загородиться этой фразой от всего, что на нее обрушилось. Последняя линия обороны, иначе и не скажешь.

— Так это проще всего поправить. — Оллин широко улыбнулся, и Айрис вздрогнула. Ей показалось, что зубы у него чуточку длиннее и острее, чем у обычных людей. Так, самую малость, если присматриваться. — Откорректировать область необходимых знаний несложно, главное, найти приличного нейроаналитика и такую же приличную аппаратуру для корректировки. Все будет, Айрис. Стоит только пожелать.

Она едва понимала половину сказанного, но голос Оллина звучал ободряюще и искренне. И Айрис позволила себе поверить, что дальше все в самом деле будет хорошо и правильно. А потом они заберут ее малыша, и… что дальше?