Принц-ворона (СИ) - Петровичева Лариса
Какое-то время было тихо. Потом Джемма услышала, как кто-то из баб спросил:
— Ктой-та?
— Я Джемма Эвилет, — отчеканила Джемма. — Супруга принца Дэвина.
— А я — ваш новый полицмейстер, — раздалось откуда-то справа. — Еще один припадок — буду стрелять.
Джемма обернулась и увидела Артура. В темно-сиреневом сюртуке с иголочки, демонстративно вскинув к плечу руку с многозарядным пистолем, он в самом деле производил серьезное впечатление. Возможно, Джемма выглядела барынькой, которая бесится с жиру, но от Артура так и веяло властью: той самой, перед которой склоняются и никогда не спорят.
— Барышня, как вы сказали? — вдруг окликнул Джемму мужчина в потертом костюме. Весь вид этого господина говорил о том, что он из образованного сословия. — Эвилет? Вы дочь Эдвина Эвилета? Ученого?
— Которого король расстрелял? — добавил высоченный здоровяк.
— Да, — кивнула Джемма, с облегчением почувствовав, что безымянная сила, которая управляла ею, неожиданно отступила и исчезла.
От упоминания имени отца ей сделалось горько и больно — почти до слез. Артур встал рядом, не опуская пистоля. И поселяне подошли: Джемма с удивлением увидела, что они смотрят на нее с искренним уважением. Одна из женщин, черноволосая, полная, вдруг подошла и обняла ее с каким-то материнским теплом.
— Что ж вы сразу-то не сказали, — произнесли из толпы. — Знаем, все знаем, за что ваш батюшка погиб!
— И что до этого для народа сделал!
— Ништо, не бойтесь!
Джемма опомнилась только тогда, когда Артур вывел ее из пестрого водоворота лиц и голосов и повел по улице. Брат-близнец Аймо потащился за ними.
— Вы с ума сошли, — сквозь зубы проговорил Артур. — Зачем вы вообще к ним сунулись? Началась бы заваруха, вас бы на куски разорвали!
Он был бледен — Джемма увидела, что Артур с трудом сдерживает гнев. Ей снова стало стыдно — в который раз за сегодня. Только теперь Джемма окончательно поняла, чем мог закончиться ее порыв.
— Господь с вами, ваша милость, — произнес Армо. — Что мы, звери, что ли?
Артур обернулся на него, смерил оценивающим взглядом и с плохо скрываемой злостью спросил:
— Ты кто такой?
— Армо, ваша милость. Я это, спросить хотел. — Парень торопливо снял шапку и пробормотал: — Может, вам это, помощник нужен? Я грамотный, читаю, пишу…
Артур покосился в сторону Джеммы и устало вздохнул.
— О чем вы только думали, Джемма.
— Вы слышали выстрелы? — негромко спросила Джемма. Артур кивнул, и она продолжала: — Дэвин впал в какой-то транс, когда увидел стаю ворон. А потом у него появилась кровь. Стреляли в птиц, а ранили его. Что я должна была делать?
Артур растерянно посмотрел на нее и не нашелся, что ответить. Армо молчал, по-прежнему комкая свою шапку в руках.
— Грамотный, говоришь? — спросил Артур, не глядя на парня. Тот решительно закивал. — Ладно, пойдем. Может, на что и сгодишься.
ГЛАВА 11
Дэвин проснулся от того, что его легонько толкнули в плечо. Он открыл глаза, приподнялся на локте. Никого. Спальню заливал таинственный жемчужный свет белой ночи — не поймешь, который сейчас час. Джемма спала на своей стороне кровати, свернувшись калачиком и закрывая лицо ладонью, словно пыталась от кого-то спрятаться.
Да, спальня была пуста. Окно закрыто.
Дэвин осторожно дотронулся до груди. Конечно, пули в него не попали — кровь вырвалась из-за выплеска некротической энергии. Он помнил, как смотрел на воронью стаю, что кружилась над лесом, и в какой-то момент понял, что оторвался от земли и парит над верхушками сосен. Стая была единым организмом, а Дэвин сделался его душой и разумом. И перед тем, как пули обитателей Хавтаваары выбили его в реальность, Дэвин всем своим естеством ощутил, что наконец-то вернулся домой.
Темные маги используют в работе некротические потоки — так он говорил Джемме. И когда темный маг попадает в область узлов и скоплений таких потоков, то испытывает невероятный подъем сил. Дэвин с трудом подавил желание выйти из дома прямо сейчас — прогуляться по саду, полной грудью вдыхая прохладный свежий воздух, поймать дуновение ветра, почувствовать каждое движение самой жизни…
Он напомнил себе о неминуемом конфликте магических сил. Некротические поля здесь плотно переплетались с древней природной магией этих краев — если Дэвин окажется неосторожным и зачерпнет слишком много из удивительного источника волшебства, то это может уничтожить его. Или, возможно, отнимет магию — так, как конфликт сил возвращал разум несчастному шаману. Или размечет Хавтаваару по кирпичику. Одним словом, ничего хорошего. Рисковать было нельзя.
Дэвин покосился в сторону спящей Джеммы. Хрупкая барышня, которую он совершенно случайно приобрел на аукционе рабов, неожиданно оказалась весьма решительной особой. Отправилась в поселок, где назревала драка, вмешалась и надавала пинков Аймо — и все это не только благодаря авторитету покойного отца, но и с помощью силы собственного духа. В ту минуту она и понятия не имела о том, что расстрелянного батюшку здесь уважают настолько, что считают ее саму почти родной.
Он усмехнулся. Бунтарей любят все — особенно тех бунтарей, которые представляют верхушку власти и стремятся наконец-то сделать что-то хорошее для тех, кто сроду этого хорошего не видел. Неудивительно, что отца Джеммы здесь считают героем.
«Она за меня боялась, — с непривычным теплом подумал Дэвин. — Она пошла туда для того, чтобы меня защитить. Сперва я ее вытащил, потом она меня…»
От этой мысли делалось неудобно — почти неприлично. Хрупкая девушка вышла вперед, чтобы закрыть собой Дэвииа, который был оглушен прорывами некротической массы. Если бы добрые поселяне узнали, к чему привела пальба по воронам, то дальнейшие их действия оказались бы предсказуемы — Дэвина спалили бы вместе с домом. И вместе с Джеммой, разумеется. Обычно в таких случаях убивают всех — он прочел много книг по истории магии и прекрасно знал, чем все заканчивается. Можно быть сыном короля, можно иметь невероятную власть — и кончить весьма плачевно. Им с Джеммой просто повезло.
Дэвин решил, что утром серьезно поговорит с ней.
Зачем она туда пошла? Джемма шевельнулась во сне, негромко вздохнула и отвела руку от лица, словно что-то, пугавшее ее, ушло и ей больше не от чего было закрываться. Дэвин вдруг подумал, что смотрит на нее с тем далеким теплом, которого не испытывал с юности, со времен своей первой любви.
Эмма была одной из немногих людей, кто его не боялся. Джемма тоже не боится. Дэвин усмехнулся: надо же, у них даже имена похожи.
Джемма что-то пробормотала во сне. Дэвину нравилось смотреть, как она спит, — сейчас девушка была настолько беззащитной и хрупкой, что ему невольно хотелось чем-то заслонить ее от бед. Он тотчас же осадил себя, сказав, что это глупо. Что это дурацкая сентиментальность, которую давно пора выкинуть из головы.
И что-то внутри, там, где кружилось хрустальное яблоко, вдруг напомнило ему: люди всегда считают глупым то, что им нужнее всего. Нежность, любовь, чистоту души. Возможно, они стесняются самих себя и прячут это стеснение за грубостью.
Дэвин выбрался из кровати и подошел к окну. Сад был укутан туманом. Далекие сосны касались золотисто-розового неба, и вся земля еще спала. Мир был настолько торжественным и волшебным, что Дэвин вдруг испытал неукротимое, обжигающее желание слиться с ним. Раствориться в рассветном золоте, в запахе сосен, в бархате тумана — потерять себя и вернуть.
«Силы? — услышал он. — Я дам тебе силы. Приди и возьми».
За спиной с влажным треском развернулись черные блестящие крылья. В следующий миг Дэвин уже не стоял перед закрытым окном, а летел над соснами. Лес проплывал под ним величавыми темно-зелеными волнами, мелькнул тонкий шнурок реки, и воздушный поток, который подхватил Дэвина, вынес его к синей глади большого озера — окаймленное густым сосновым лесом, как зеркало — оправой, оно было спокойным и торжественным, и от его вод веяло прохладой древней тайны. Остров в центре, заросший соснами, своими очертаниями напоминал лосиную голову.
