Клаудия Грей - Обреченная

— А я всегда слышала, что англичанки очень прилично себя ведут, — заявила Мириам. — Кто бы мог подумать, что я так быстро найду этому подтверждение?

— Не желаю слышать ни единого слова про приличия, — отрезала я и начала стаскивать с себя форменное платье, предназначенное только для вечерней работы. По утрам полагалось носить другое, и, хвала небесам, оно лежало аккуратно сложенное.

— Гляди-ка! — Мириам продолжала расчесываться, самодовольно усмехаясь. — Ты вернулась — и белье в порядке! Молодец.

Я сердито зыркнула на нее, но на объяснения времени не было. Если мои спутницы уже проснулись, Лайлы тоже просыпаются, и я должна привести в порядок Ирен до завтрака.

Одна из стареньких леди посмотрела на меня, прищурившись, и пробормотала что-то своей сестре — наверняка что-нибудь вроде того, какими шустрыми стали современные девушки. К моему удивлению, ее сестра фыркнула и ответила ей что-то такое, от чего старушка густо покраснела. И хотя я ни слова не знаю по-норвежски, могу биться об заклад, что ей напомнили, какими шустрыми были в свое время они.

— Ну право же, это просто стыд… — Мириам внезапно замолчала и перестала расчесываться. Она подалась вперед, пристально всматриваясь в мое лицо, и ее усмешка исчезла. — Господи, что с тобой ночью случилось?

— Ничего. — Смехотворное вранье. Мириам уже все поняла. — Я сейчас не могу объяснять. — Как будто когда-нибудь смогу.

— Тебя обидели?

— Со мной все в порядке, честное слово! — Я глянула на свою помятую униформу и застонала. — Точнее, будет в порядке до тех пор, пока леди Регина не увидит вот это.

После обеда я должна переодеться, но, чтобы выглядеть прилично, платье нужно погладить, а у меня нет времени.

— Дай сюда, — потребовала Мириам. Я молча уставилась на нее, и она повторила: — Дай его мне!

Все еще ничего не понимая, я бросила ей платье, все равно хуже уже не будет. Мириам внимательно его осмотрела:

— Оно негрязное, просто измятое. Я возьму утюг и приведу его в порядок.

Погладить вещь вовсе не развлечение. Нужно нагревать тяжелый чугунный утюг на плите или в камине, браться за ручку только через мокрую тряпку, чтобы не обжечь руки, от пяти до двадцати раз провести утюгом по каждой складочке… Это не пустяковая услуга, и мне бы в голову не пришло, что Мириам может такое предложить.

— Я… спасибо. Честно.

Она тряхнула густыми волосами:

— Отличный повод послать записку Джорджу. Спросить про прачечные на пароходе.

Я сделала вид, что поверила, и в первый раз за все время искренне ей улыбнулась. Кажется, я уже тысячу лет никому не улыбалась. Мириам не ответила мне улыбкой. Вместо этого она аккуратно разложила мою форму на койке, даря этой тряпке доброту, в которой не хотела признаваться.

Зеркала в нашей каюте не было, но какая разница? Я и так видела, что утренняя униформа у меня в порядке, и хотя волосы наверняка представляют собой кошмар кудрявой блондинки, это ерунда. Я просто заколю их наверх и. спрячу под чепцом, причем на это уйдет всего несколько секунд.

— Увидимся после ланча, — сказала я.

От одного слова «ланч» в желудке заурчало. Я мгновенно вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего утра. Последние события заставили забыть о еде, но сейчас я едва не упала в голодный обморок.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Судя по лицу Мириам, я здорово побледнела.

— Все будет хорошо.

Я не позволила себе в этом сомневаться.

Благодарение Богу за мисс Ирен. Когда я вошла в ее комнату, она предложила мне бисквиты из жестяной банки.

— Я подумала, что вчера ты, наверное, пропустила обед, — сказала она, пока я жадно жевала. — Мама задержала тебя непозволительно долго.

— Вам бы следовало перестать сочувствовать слугам, мисс. — Противно такое говорить, но ведь это правда. — Пока мы с вами неплохо ладим, но, когда вы будете жить своим домом и слишком сильно тревожиться о каждом, кто на вас работает, прислуга сядет вам на шею.

Даже в Морклиффе все мы знали, что, если нужно повиниться, лучше начинать с Ирен, а уж она просила за нас своих родителей. С леди Региной это было бесполезно, но с виконтом иногда помогало. Но на каждого слугу, уважавшего Ирен за ее доброту, вроде Неда и меня, приходился другой, кто считал ее слабачкой. Не будь в доме более властных хозяев, половина прислуги просто не обращала бы внимания на ее распоряжения.

— Сейчас я не хочу об этом думать. — Она выглядела такой бледной, такой измученной.

Я хотела спросить, хорошо ли она себя чувствует, но в этот момент в комнату вплыла леди Регина — уже безупречно одетая благодаря чертовски старательной Хорн. Я поспешно отвернулась, сделав вид, что рассматриваю одежду мисс Ирен, и слизала с губ последние крошки.

— Опять бездельничаешь, Тесс. — Голос леди Регины звучал скорее раздосадованно, чем сердито. Значит, сегодня утром она нацелилась не на меня, а на Ирен. — Ирен, я хочу, чтобы сегодня ты надела то желтое платье. Оно такое изящное и освежающее!

Бледно-желтое платье сливалось с цветом лица Ирен, придавая ей болезненный вид.

— Может быть, розовое? — осмелилась подать голос я.

— Может быть, ты не будешь возражать мне? — отрезала леди Регина. — Думаешь, я не знаю, что больше подходит моей дочери? Или разбираюсь в последних модных фасонах хуже служанки?

Я думаю, ты разбираешься в модных фасонах времен своей молодости и не задаешься вопросом, что именно Ирен к лицу.

— Извините, миледи.

Ирен вздохнула так тихо, что ее мать ничего не услышала. Зато услышала я.

Леди Регина оставалась в комнате все время, пока ее дочь одевалась, и придиралась ко всему, что я делаю: и туфли Ирен плохо почищены (хотя в них можно было смотреться, как в зеркало), и причесываю я ее неправильно (слишком осторожно, на ее вкус, как будто, если я начну клоками выдирать несчастной девушке волосы, они волшебным образом сделаются кудрявыми). Но хуже всего было то, что леди Регина не переставала цепляться к Ирен.

— Нужно было отправляться одним, без Лейтона, — заявила леди Регина. — Он прекрасно мог поплыть на «Лузитании».

— Да, было бы не так совестно, — согласилась Ирен, пока я натягивала ей на ногу белый шелковый чулок. — Вчера вечером он в самом деле безобразно напился. Не могли бы вы поговорить с ним, мама, чтобы он не пил так много вина?

— Лейтон — молодой мужчина, а у молодых мужчин имеются свои слабости. Только очень глупые женщины пытаются сломить дух мужчины. Когда придет время, Лейтон женится и начнет вести себя как подобает, — сказала леди Регина, будто женитьба хоть когда-нибудь заставляла мужчину исправиться. Но голос ее звучал устало; непристойное поведение Лейтона в последние два года пошатнуло даже ее терпение по отношению к любимому ребенку. — Ты в очередной раз совершенно неправильно поняла меня, Ирен. Неужели ты настолько слепа, что не видишь, какие возможности могли бы открыться перед нами, если бы мы, две женщины, путешествовали сами по себе? Все джентльмены на борту предлагали бы нам свое покровительство.