Эмили Хейнсворт - Второй шанс
Я не сумасшедший — то, что я вижу, реально существует. Оглядываюсь в поисках возможного источника странного свечения и опускаю руку. Она немедленно перестает светиться. Поднимаю руку выше, чтобы она оказалась перед глазами, и снова засовываю ее в портал, чтобы отмести последние сомнения. Хотелось бы понять, что это такое. Рука начинает светиться, и я, помахав ей, на что-то натыкаюсь. Если бы я махнул рукой влево, она бы ударилась о столб — я его вижу, но справа ничего нет, и ощущение такое, будто руку не пропускает плотный сгусток воздуха.
Протягиваю руку дальше, но впереди пусто; я ощущаю только покалывание и наблюдаю зеленоватое тусклое свечение. Сквозь него видно стену школы. Набираю в грудь побольше воздуха и, закрыв глаза, делаю шаг вперед, погрузив в портал лицо. Кожа па носу и щеках реагирует так же, как и на руке, — кажется, будто сквозь лицо проходит электрический ток небольшой силы. Открываю глаза и обнаруживаю, что руки стали прозрачными. Под кожей видны вены и кости — ощущение тошнотворное. Это что-то невероятное…
И в то же время очевидное.
Собираюсь вернуться назад, но, взглянув на фасад школы, замечаю нечто такое, что приковывает мое внимание и заставляет остановиться. Стена выглядит не совсем такой, какой я видел ее несколько минут назад. Щурюсь, чтобы приглядеться внимательней, но сконцентрироваться непросто, потому что энергия пульсирует уже во всей голове, сбивая с мысли. В памяти всплывают слова, сказанные Ниной перед исчезновением: «Внутри все выглядит так, как было раньше… но, и там, где живешь ты, почти то же самое».
Делаю шаг вперед и, поморгав, наконец понимаю, в чем разница. Дело в окне художественной мастерской. Вокруг окна должна быть рамка из копоти, появившаяся там примерно год назад после взрыва печи для обжига. Я отлично помню этот случай, потому что мы с Вив были в мастерской, когда Скотт Мелори, гончар-любитель, сушил в печи глазурь, сделанную по экспериментальному рецепту, и что-то пошло не так. А теперь, глядя на окно мастерской, я не вижу ни намека на следы копоти.
Когда Нина, пройдя через портал, вскрылась из виду, сам факт ее исчезновения настолько поразил мое воображение, что мне и в голову не приходило подумать о том, куда она могла уйти, до тех пор, пока я не увидел ее в кафе. А потом, когда она предстала передо мной в образе официантки, я решил, что все это часть мистификации, устроенной Логаном.
Но что, если этот светящийся портал действительно ведет в какое-то другое измерение? Если так, то это нужно немедленно выяснить.
Сделав шаг вперед, я погружаюсь в облако зеленоватого света целиком. Свечение достаточно яркое, но не ослепляющее. Находясь в облаке света, я могу видеть больше и глубже, чем раньше.
Дело не в том, что от него становится светлей — просто получается, что зрение как бы проникает в глубину предметов и позволяет видеть их в новом качестве. К примеру, глядя на руку, я вижу, что под кожей, и могу оценить, сколько места она занимает в пространстве.
Кроме того, мне кажется, что с воздухом я вдыхаю и выдыхаю какую-то энергию, схожую с электрической.
Оглядываюсь, чтобы сориентироваться, и тут же чувствую, как на меня накатывает волна паники.
Столба нет.
Разворачиваюсь на триста шестьдесят градусов, хотя, сказать точно, сделал я полный круг или нет, не могу — слишком сильно ощущение дезориентации в пространстве. Зеленоватое свечение, которым наполнен портал, тоже сбивает с толку. Сердце бьется так, что, кажется, вот-вот разорвется, и мне приходит в голову, что пот, выступивший на коже, может стать причиной неприятностей, так как вода проводит электричество, вызвавшее покалывание на коже. Возможно, я попал в магнитное поле, от которого мозги спекутся, как яблоко в микроволновке. Может быть, именно этот свет видят люди, находящиеся в состоянии клинической смерти. Болевых ощущений нет, но и нормальным такое состояние не назовешь. Стараюсь не двигаться и не дышать.
Впрочем, если я умру, то это даже хорошо, если, конечно, после смерти мне удастся встретиться с Вив.
Закрываю глаза. Становится темно — хоть что-то знакомое. Кажется даже, что я лежу в спальне, готовясь отойти ко сну. Не дышать совсем я не могу и, ощутив удушье, осторожно набираю полную грудь воздуха, стараясь не замечать покалывания в легких.
Протягиваю вперед руку. Сопротивления она не встречает, и я, затаив дыхание и не открывая глаз, делаю шаг вперед, а затем и второй.
Двигаюсь вперед, раскачиваясь из стороны в сторону, до тех пор, пока пальцы не натыкаются на что-то… Ощупав поверхность, понимаю, что это дерево. Открываю глаза. Передо мной покрытый трещинами шероховатый деревянный столб. Прыгаю прямо на него и, выскочив из облака зеленого света, обхватываю столб обеими руками, чтобы остановиться. Слава богу, столб крепкий, как обычно. Приходится держаться за него, чтобы прийти в себя — волны энергии покидают тело не сразу.
Зеленое свечение исчезло, и, погрузившись во тьму, я вглядываюсь в столб, ища глазами мемориальную доску, посвященную Вив.
Но ее нет.
Столб опоясывает изорванная белая лента. Под скотчем на доске остались обрывки бумаги; а у подножия лежит пара увядших лепестков и обрывок листка, на котором написано: «Навеки в наших сердцах»
Фотографий нет. Вынимаю из кармана снимок, сделанный после тренировки команды болельщиц, и, держа его в руке, огибаю столб в поисках всего остального.
Взглянув на фотографию, вижу знакомую улыбку Вив и, опомнившись, делаю судорожный вздох.
Трудно сказать, сколько времени прошло с того момента, когда я перестал дышать.
Неужели я в беспамятстве оторвал с доски все фотографии?
Этого не может быть… я же не сумасшедший. Да на такое даже Логан не способен.
Может быть, они сгорели под воздействием энергии, сокрытой в недрах портала? Но почему тогда я не пострадал, пройдя сквозь него?
Налетевший порыв холодного ветра остужает голову, и мысли постепенно начинают проясняться.
Снова вспоминаю слова Нины: «На другой стороне все как всегда…»
В желудке появляется неприятное тянущее ощущение. Здание школы, стоящее прямо передо мной, не освещено, но то, что можно разглядеть, выглядит как обычно. Заставляю себя снова посмотреть на столб. На нем, как и прежде, нет ничего, кроме изодранной белой ленты и обрывков фотографий.
Вокруг окна художественной мастерской нет копоти. Начинаю всерьез волноваться. Оглядываюсь в поисках предметов, оставшихся такими, какими я их помню. Хочется найти что-то незыблемое, внушающее чувство надежности и комфорта. Обшарпанная автобусная остановка на месте. Ветви кустов, как и там, откуда я пришел, изломаны и ободраны после аварии, унесшей жизнь Вив.
