Алёна Алексина - Перехлестье
— Ясно.
— Гляди у меня — слушайся. Не то всыплю — мало не покажется! — снова повернулся корчмарь к Зарии.
После этого «наставления» мужчина показал хилой слушательнице могучий кулак и, наконец, ушел с кухни. Василиса какое‑то время бездумно стояла, глядя перед собой.
— Поспать мне сегодня явно не удастся… — пробормотала она под нос и с тоской огляделась.
Мир спасти проще, чем отдраить эту кухню. И что только от ворона сбежала? Ладно… Может, хоть похудеет от такой жизни.
— Вода у вас где? — не глядя на «помощницу», Лиска засучила рукава.
— В колодце, — тихо ответила Зария, махнув рукой на открытую дверь черного хода. — Принести?
— Сама схожу — тебя ж ветром унесет, — буркнула Васька. — Помочь хочешь — найди веник или метлу… что‑то, чем можно выгрести мусор. И мешки… много мешков.
— Странная ты, — едва неслышно произнесла чернушка.
— Почему это? — ее собеседница в это время обзирала кухню с видом военачальника, готовившегося бросить войска в отчаянную атаку.
М-да. Простая метелка тут не поможет нужно что‑то помощнее. Бульдозер, например. Или напалм. Или маленькую ядерную бомбу. Эх, лопату бы совковую.
— Слушай, а лопаты для навоза нет у вас в хозяйстве? Ну или чего‑то, чем вы тут грязь собираете, — девушка смотрела на устланный очистками и разнообразной шелухой пол.
— Чем «мы»? — после этих неосторожных слов Зария осеклась, часто-часто закивала и заторопилась в чулан, подволакивая ногу.
Василиса же снова обозрела кухню, закрыла глаза и сказала:
— Лучше бы я спасала Вселенную.
Все последующие часы, что она и Зария выгребали мусор, мыли окна, драили полы, чистили сковородки, жаровню, стены, кастрюли и вообще все, что только попадалось на глаза.
Мытьё шло из рук вон плохо — без рекламных средств жир никак не хотел оттираться, а гнусная тряпочка только ещё сильнее его размазывала. Зевая и злясь, Васька яростно терла грязь песком, который притащила с улицы ее помощница. Но все равно провозились труженицы едва не до рассвета.
И лишь только после того, как последняя сковородка, сияя блестящими боками заняла свое место над вычищенной плитой, Василиса взяла на себя смелость переместиться в чулан. По пути к месту ночлега она буркнула Багою, скучающему за своей стойкой, что в ее конуре только цепи и не хватает, после чего скрылась за дверью. Спать! Всё остальное — завтра.
Перепутье. Маркус.
Оказалось, сложный выбор сделать удивительно просто. И вот все уже готово для начала войны. Почти все. Еще один свиток с начертанным на нем именем лежал перед Маркусом. Еще одна судьба. Вот-вот готовая оборваться. Она имела огромную ценность для Талис. Его богини.
Маркус крутил свиток так и этак, решая, как поступить. Казалось, выбор очевиден, но…
Выдержит ли она?
Сможет ли вынести испытания, которые он на нее обрушит?
Не сломается ли?
Ведь, оставь он ее в покое, девушка уйдет без мук и сожалений.
Так стоит ли она шанса? Да и нужен ли ей он?
Бог снова прочел имя. Красивое.
Возможно, если ей будет, за что бороться… или за кого?
Мужчина снова бросил взгляд на лежащие рядом свитки с двумя именами.
Хм.
Да. Именно так.
Заодно и запутает тех, кто ждет его следующего шага.
Перехлестье. Василиса и недоразумение.
Увы, завтра наступило как‑то слишком уж быстро. Даже сон не успел присниться! Казалось, только Лиска прикорнула, только прижалась щекой к тощей подушке, как уже Багоев глас воззвал из тьмы:
— Эй! Ты чего, уговор забыла?
Дверь в кухаркины хоромы распахнулась, на пороге возник хозяин с лучинкой в руке. Соня зажмурилась от яркого сияния огонька и села, прячась под одеялом.
— Дрыхнет! — ужаснулся мучитель. — Она дрыхнет! А скоро рассветёт. Мигом на кухню и за горшки!
— Иду, иду…
Он поставил светец на сундук и исчез. Девушка, позевывая и ежась, оделась, мысленно проклиная того, кто выдумал платья с длинными просторными юбками. Интересно, этот эстет хоть раз пробовал целый день ходить, путаясь ногами в подоле? Кстати, с первой зарплаты нужно будет купить обувь, а то кроссовки могут вызвать нездоровый интерес у здешней публики… А еще штаны. Крепкие такие штаны. Ибо наряжать такую тумбочку, как Василиса в пышные юбки — есть издевательство над честью и достоинством.
Вообще нынешнее утро принесло одно только разочарование. Как же Васька надеялась, что проснется в своей комнате! Проснется и первое, что увидит — уголок отклеившейся полоски обоев, так давно напоминавший ей о несовершенстве мира и собственной забывчивости, благодаря которой она никак не могла зайти в хозяйственный магазин и купить клей. Увы. Ни тебе привычных обоев с бабочками, ни электронного китайского будильника возле дивана, ни телевизора. Бе.
И вообще, все тело, после ударного труда, совершенного накануне, ныло и болело. Состояние организма было такое, словно Лиска все‑таки спасла, если не вселенную, то какой‑то маленький, но очень погибающий мир. Причем спасла, закрыв собственным дородством.
Когда же золотая работница, поглощённая размышлениями, пришла на кухню, там уже жарко полыхала печь. А в огромной кадушке, опустившись в деревянные недра едва не по пояс, Зария месила тесто. Ну или тесто засасывало Зарию… было не совсем понятно.
Ну-с, посмотрим, что тут у нас? Широкий передник Васька надела привычным движением и тут же ощутила сногсшибательное дежавю. Сколько дней ее жизни начинались так? Несчётное количество! И вот теперь, попав в незнакомый мир, она занималась тем же, чем позавчера и вчера (неужели, вчера? а кажется, будто вечность прошла) — приступала к привычной работе повара. Хм.
Однако на поверку, работа оказалась не такой уж и привычной — ни тебе чугунных сковородок, ни кастрюль с микрокапсулированным дном, ни тёрок. Это не говоря уж об электрической плите. То, что в условиях современности занимало пять минут, здесь требовало вдвое больше времени и сил. Мало того, окинув глазами содержимое кладовой, Лиса вообще пришла в ужас. Из знакомых круп всего и было — горох, фасоль да чечевица, а что такое вот это — розовое, похожее на семечки граната?
