Наталия Котянова - Не убежишь...
— Тебе одному‑то там и вправду самое место, а ну как женишься, что, и жену в кузню приведёшь? — насмешливо спрашивала Кейра.
Парень краснел и мычал что‑то неразборчивое, но всё равно упорно не отходил от Литы. А ей что — жалко? Хочет сидеть, смотреть, как она вышивает, пусть сидит. А что молчит, так то даже хорошо. И вообще Мику парень хороший. Вот только сердце при взгляде на него не трепещет, не замирает…
Десять дней на новом месте пролетели незаметно. За это время Лиита сносно изучила город, сходила с Кейрой поглядеть на башню, спускалась к реке. Познакомилась не только с подругиными поклонниками, но и с соседями и хозяевами ближайших лавок. В одну из них договорилась относить на продажу свои работы. К своему удивлению, за всё время девушка ни разу не увидела столь любимого белореченцами знака, отводящего порчу. И с ней, и тем более с Кейрой здесь разговаривали спокойно и приветливо, будто и не было у них злосчастной ведьминой приметы. Выходит, права была бабушка Юва, несуеверный в Соколином народ. Если уж и оставаться ей где‑то надолго, то только тут.
И лишь одно не давало Лите полностью расслабиться и наслаждаться жизнью — мысли о Яраме. Днём она, как могла, отгоняла их прочь, но вечерами, во время очередных шумных посиделок её всё больше охватывала тоска. Как он там, здоров ли? Решил вернуться в столицу и забыл о ней? Или продолжает вместе с Рином искать — но не там? А вдруг что‑то случилось? Не хотелось думать о том, что своим уходом она накликала на них ещё одну беду. Не хотелось… но думалось. Вот только даже Кейре Лита о своих терзаниях не говорила. Знала, что она на то скажет: раньше надо было думать. Раз сама захотела в Соколиный и дойти до него смогла — значит, так и было нужно. Кому? Кому — кому… Судьбе.
Вот уже несколько дней Кейра с воодушевлением таскала подругу по одёжным лавкам. Повод обзавестись обновкой был самый что ни на есть серьёзный — осенний праздник во славу всех стихий. Его в Соколином всегда отмечали с размахом. Урожай убран, соленья — варенья заготовлены и упрятаны по погребам и амбарам, значит, очередную зиму горожане переживут спокойно. А кому за это надобно спасибо сказать? Конечно, земле матушке да сёстрам — братьям её — дождю и солнцу, ветру и снегу. И всем прочим стихиям, что помогли вырастить, не сгубили урожай, не пожгли в этом году лес, не наслали на людей и живность страшных хворей. Для этого и устраивался на главной площади весёлый праздник. Песни, пляски, выступления заезжих циркачей и музыкантов, потешные состязания, заморские сладости, каждому пришедшему — кружка кваса или сливовки задаром… А самое интересное — на праздник нужно непременно приходить в маскарадном костюме. Эту моду они с самой Итулии переняли, больше нигде такого нет. Одеваться было принято в цвета стихий, но допускались и просто яркие наряды, но чтоб непременно с маской.
— Представляешь, как замечательно придумано! Наконец‑то от меня все мои прилипалы отстанут! — радовалась Кейра.
— Уверена?
— Конечно! Они же меня не узнают!!
— И что, каждый год не узнают?
— Да нет, потом вынюхивают как‑то, — вздохнула девушка. — Хотя я и волосы прячу, и маску такую на лицо подбираю, чтоб глаз почти не видно…
— Значит, просто следят, в какой лавке ты платье покупаешь, и просят хозяина рассказать, какое именно ты взяла. Интересно, сколько стоит такой секрет.
— Ты думаешь?? Ну, я тогда им всем устрою!! Я…
— Тише, тише, — улыбнулась Лита, осаживая подругу. — Давай в этот раз похитрее сделаем. То платье, что ты уже купила, отнеси незаметно кому‑то из подруг, у кого ухажёров мало, пусть хоть на празднике душу отведёт. А я тебе новое сама сошью, это дело недолгое. Ткани на другом конце города купим.
— Точно!! Ты только про себя‑то не забудь!
Лита с улыбкой покачала головой.
— Извини, но мне на праздник не очень хочется. Я лучше дома посижу…
— Что — о?!!
Кейра даже мысли такой не допускала и допекала подругу до тех пор, пока та не согласилась.
За несколько дней всё было готово. Если первое платье Кейры было цвета огненной стихии, то теперь она решила быть метелью: всё кипенно — белое, с искрой, словно снег на солнце. На руках белые перчатки, под покрывалом не видно ни волоса, вместо маски тонкая вуаль на тщательно выбеленном лице. Никто сроду не догадается, что это она!
Сама Лита оденется не так ярко. Она выбрала образ туманной девушки. Свободное многослойное платье из легчайшей светло- и тёмно — серой дымки, с широкими рукавами и серебристым поясом, на голове шарф из такой же материи. Она завяжет его так хитро, что скроет и волосы, и всё лицо с такими заметными глазами. Правда, и для самой Литы краски праздника слегка поблёкнут, но это не страшно. Зато так не увяжутся за ней знакомые парни, надеясь, что она приведёт их к Кейре, и Мику её не узнает. Он загодя сказал, что нарядится солнцем (потому что единственная приличная рубаха — жёлтая) и обязательно пригласит её на последний танец. Почему именно на последний? Парень не ответил, засмущался. Тогда Лита пристала с расспросами к подруге. Та лишь отмахнулась: сам танец обычный, ничего особенного, просто у них в Соколином есть примета — с кем ты в это время рядом окажешься, с кем его станцуешь, тот и есть твой суженый. Нет, конечно, насильно тебя после него не потащат под венец, ссылаясь на всю ту же судьбу, но повод призадуматься определённо будет…
— А с кем ты его обычно танцуешь? — полюбопытствовала Лита.
— С двоюродным дядькой! — огорошила та. — У нас уж четыре года эта забава: пока мои кавалеры между собой дерутся, я к Бужору сбегаю. Он вдовец, в другой раз жениться не хочет, вот мы и сговорились вместе плясать. Он всегда красным петухом рядится, в любой толпе увидать можно… Только сейчас он, как назло, в Ясеневый по делам уехал. Что делать, не знаю.
— Тогда давай вместе уйдём пораньше, — предложила Лита. — Я не хочу никаких судьбоносных танцев. Особенно с Мику, а то он точно решит, что у нас с ним всё сладится. Я уж и так, и эдак намекаю, что он для меня как брат, а он словно и не слышит…
— Потому что не намекать надо, а прямо сказать!! Не волнуйся, я тебя научу, как правильно мужиков отворачивать! — подмигнула Кейра. — А насчёт последнего танца — даже не вздумай увиливать, не принято! Обе останемся. Знаешь, может, и в самом деле будет с этого толк. Тебе на голову откуда не возьмись Ярам твой свалится, а мне…
— А тебе?
— И мне… кто‑нибудь. Не говорила никому, но бабушка моя перед смертью рассказала — видение у ней было. Что через год встречу я своего суженого, напою его своим зельем — и полюбит он меня так, как никого до меня не любил. И я его тоже…
