Спасательный круг (СИ) - Цвейг
Возможно, не стоит, Мисти говорит, что Делия счастлива с Астаротом, но парень больше не может. И если Лэнгдон лично убедится, что его горькая карамель спокойна, он постарается оставить всё в прошлом, но последний шанс им точно нужен, пусть и в виде разговора.
* * *
Делии казалось, что в неё вдохнули новую жизнь. Она стояла на каменном мосту, напоминающем арку, греясь в лучах редкого для этих мест жаркого солнца, зачарованно разглядывая водопад внизу. Зелень деревьев, прозрачная аспидно-серая гладь воды, шум которой разбавлял умиротворяющую тишину вокруг — всё это было её счастливым сном, так неожиданно и приятно ставшим реальностью. Как же это прекрасно, стоять здесь, будто на вершине мира. Никого, только она, только её водопад, её зелень деревьев, её воздух. Это место — словно комната, где нет места ни долгим раздумьям, ни терзаниям, ни даже веселью. Это спокойствие и сказка.
— Нравится? — очень осторожно поинтересовался Астарот, подходя к ней сзади и бережно обвивая талию.
— Очень, — ответила девушка, не думая. Она даже не совсем поняла сначала, кто это спросил, настолько забылась. — Спасибо.
Демон замолчал, опуская голову ей на плечо и любовался чудом природы вместе с ней. Это её хрупкий мир, и трогать его сейчас он решительно не собирался, особенно портить его болтовнёй. Мужчина просто прикрыл глаза и ушёл в себя, немного теснее обняв своё сокровище. Ей так идёт это место. Солнышко, что игралось с её кудрями, пока они поднимались сюда, лёгкий ветерок, что помогал яркой звезде. Корделия — дитя света и этого мира, именно здесь она органична как никогда, именно сейчас она может совершенно искренне улыбаться, наконец дорвавшись до своих грёз и свежего воздуха. Ведьма просияла, вновь походя на добрую фею, нимфу из ангельских снов. Недостижимую.
Только сейчас до брюнета начало доходить, когда он ощутил под пальцами быстрое биение девичьего сердца, что она никогда не будет его на сто процентов, ни в этой реальности. Ей бы смотреть на всё вокруг глазами ребёнка и искриться радостью, а не прозябать в затхлом, вечно горящем, Аду, прогибаясь от его поцелуев, даже если от удовольствия. Корди, хоть и магическое существо, но всё же ведьма, человек. Её конструкция не позволит всецело принадлежать Преисподней, оставаясь при этом живой. Будь та, в соответствии с пережитыми страданиями, интровертом, ещё может быть, но с жаждой быть услышанной, любимой, любить и отдаваться людям, общаться с ними, Ад ровнялся тюрьме.
На что же он её обрёк! На что он надеялся?! Грезил, что его любовь, граничащая с одержимостью, переманит на свою сторону? Возможно, но выстраданная симпатия к нему, построенная на усталости быть хорошей и на крышесносном сексе — лишь жалкие полумеры, суррогат и копия настоящей жизни. Ему никогда не увидеть той искры, что навсегда осталась на поверхности. И отпустить сил нет, потому что для него она так же, сродни второму дыханию.
— Сколько у нас ещё? — через неизвестное количество времени спрашивает ворожея, спасая его от губительной рефлексии.
— Пять часов, — мягко отзывается брюнет, становясь напротив неё, утопая в глубине любимых глаз. Красноглазый осторожно прикасается к посвежевшей щёчке, добродушно улыбаясь. — Можем побыть здесь, а можем перенестись на ярмарку в паре десятков миль. Там сейчас торжества и концерты.
— И мы можем там погулять?! — с надеждой и неверием восклицает Верховная.
— Ну конечно, всё, что пожелаешь, — он не понимает, что с ним происходит, лишь чувствует, как щемит в груди от желания сделать всё, чтобы ей было как можно приятнее.
— Пойдём, — умоляюще смотрит и берёт его за руку.
— Пойдём, — вздыхает мужчина.
Он подарил ей самый лучший день рождения в её жизни, по крайней мере, беззаботное пение блондинки, в унисон весёлым песням ярмарки, говорит именно об этом. «А вот эту я слушала, когда была подростком, чтобы отвлечься», ” А эту пела на празднике в шабаше, меня девочки уговорили, ” А эту…» Сладкий щебет её голосочка, когда она погружается в воспоминания, набивая щёки сахарной ватой, отдаётся и радостью и болью, и единственное, чего сейчас хотелось бы, лишиться совести и не чувствовать себя последней скотиной во Вселенной. «Прости, котёнок, прости меня», — стучит в висках такая нахер им обоим ненужная фраза, и Астарот практически рассыпается на осколки.
День заканчивается словами благодарности, совместным расставлением по комнате сувениров из тира, цирка и ещё чего-то, он не помнит, был слишком увлечён. Такое ванильное свидание, зато сколько в ней эмоций, как радуется, а больше ничего не нужно. Она засыпает на его груди после нежного массажа уставших ножек, плавно перетекающего в нежный отлиз, кульминацию вечера. Засыпает под звуки низкого бархатистого голоса, читающего что-то незамысловатое, но приятно-лёгкое и смешное. И лишь после того, как демон убеждается, что её сопение вполне себе счастливое и умиротворённое, гасит свечи и спокойно вырубается сам, невесомо целуя расслабленную макушку и шепча о безграничной любви.
* * *
Астарот крепко держал малышку за руку, пока они шли к залу состязаний и не мог никак насмотреться на свою важную особу. Делия облачилось в чёрное платье с открытыми плечами. Верх из шёлка с еле-заметным v-образным вырезом с красным обрамлением игриво открывал заострённые ключицы, которые нестерпимо хотелось поцеловать. Благо, такими открытыми были лишь ключицы, плечи и руки, хотя и этого было достаточно для волнения за неё. Ноги прикрывала пышная юбка, расшитая гипюром в виде разнообразных узоров, напоминающих лежащие розы с шипами. Изюминкой образа были алая помада на губах и заколка с жемчугом, забирающая часть волос у корней, дающая вдоволь налюбоваться её профилем и шеей. Другая часть блестящих локонов свободно струилась по плечам. Корделия, вопреки обыкновению, выглядела не мило, а вполне себе опасно. Королевская правильная осанка, сосредоточенный взгляд
