Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

Новая подруга внезапно негромко рассмеялась, чуть откинув голову назад. Густые золотисто‑ореховые волосы рассыпались по плечам, отдавая медью и медом. Я вдруг подумала, что наверняка она долго завивала пряди на крупные бигуди, потому что сейчас они падали ей на спину почти идеальными волнами.

– Поступление – это, конечно, важно, – ответила она наконец, заводя меня в кабинет. – Но самое главное – окончить академию, не так ли? А для того, чтобы не вылететь с первого же курса, нужно показать недюжинные способности не только в физической подготовке, но и в магии, выносливости, ловкости, хитрости и уме. Большая часть мужчин не выдерживают и сами уходят, либо их отчисляют. А зачем это женщинам? – рассуждала она совершенно серьезно. – Магия и сила – удел мужчины. Удел женщины – дом, богатство мужа и семья. Вот и все.

У меня аж дыхание перехватило.

– Но… это же возмутительно, – выдохнула я, не успев себя сдержать.

В этот момент мы уже остановились перед столом кастелянши лет сорока. Она что‑то скрупулезно записывала в большой журнал, а ее длинные ногти быстро‑быстро постукивали по бумаге. Краем глаза я заметила мелкие перышки, торчащие из ворота классической мантии с символикой Самоцветов. Получается, она тоже была гарпией, как тот парень на нашем курсе...

Как только я вслух возмутилась, она подняла на меня удивленный взгляд из‑под изогнутой брови, а затем еще более удивленный взгляд перевела на Ханну.

– Что вам угодно?.. – начала было она.

– Нам одну комнату на двоих, пожалуйста, – быстро проговорила подруга, широко улыбнувшись. – Первый курс Черный гематит.

– Гематит?.. – переспросила кастелянша, еще сильнее приподняв брови, словно что‑то ее очень сильно удивляло.

Может, то, что она видела перед собой двух девушек?

– Да, – охотно кивнула моя спутница. – Ханна Джар и Фиана Шиарис.

Кастелянша еще раз оглядела нас с ног до головы и буркнула:

– Похвально.

Подруга бросила на меня многозначительный взгляд, мол, “видишь, все ценят наш с тобой выбор факультета”, и зачем‑то протянула руку вперед.

Кастелянша в это время черкнула что‑то в своем журнале, погрузила ладонь в сверкающую гранями хрустальную миску и достала оттуда два гладких алых камушка, будто склеенные магнитами. Расцепила их и вложила один в руку Ханны, а второй отдала мне.

– Комнату узнаете сами, – бросила она, не глядя на нас, и махнула рукой, чтобы убирались прочь.

Я хотела было спросить, что это вообще все означает, как подруга уже потянула меня за собой с широкой и крайне довольной улыбкой.

– Что это было, зачем мне это?.. – начала спрашивать я, раскрывая пальцы, что крепко сжимали камень. Однако, сделав это, я внезапно обнаружила, как на глазах блестящий красноватый голыш, напоминающий обычную озерную гальку, вдруг обратился крохотным золотым листом клена, усыпанным драгоценными камушками!

Ханна наклонилась ко мне и выдохнула:

– Дай посмотреть!

По мере того, как происходило это чудо, лицо девушки преображалось от любопытного к глубоко пораженному. Все это время она крепко сжимала свою ладонь.

– С ума сойти, – проговорила она ошарашенно. – Рубиновый клен. Никогда не видела ничего подобного.

– А у тебя что? – бросила я тут же, протягивая руку к ее крупному сжатому кулаку.

Она тут же распахнула пальцы, продемонстрировав такой же листик.

– Ну вот, и у тебя клен. А говоришь – никогда не видела ничего подобного, – пробубнила я, – хотя я все равно не понимаю…

– У меня клен, потому что у тебя клен, – ухмыльнулась она. – Ты раскрыла ладонь первой, и наша общая комната подстроилась именно под тебя.

– Подстроилась? – не поняла я.

– Пойдем, скоро все увидишь, – туманно ответила Ханна и снова потянула меня за собой.

На этот раз мы вышли за пределы главного корпуса Самоцветов и завернули куда‑то назад, вглубь территории академии. Здесь посреди огромного пространства, огороженного высоким забором, было еще несколько строений, но ни одно из них не казалось мне похожим на общежитие.

Ханна же уверенно вела меня вперед мимо каждого и них.

– Куда же мы? – не понимала я, серьезно заинтригованная. Золотой листик в руке едва ли не жег кожу.

– Вот сюда, – кивнула девушка, когда мы неожиданно начали приближаться к самому огромному дереву, которое я когда‑либо видела в своей жизни.

Нет, я слышала что‑то о том, что общежитие академистов – это какое‑то удивительное создание фей. Мол, здание целиком построено из дерева и все комнаты в нем буквально дышат природой. Но я никогда бы не подумала, что все здание – это и есть дерево!

В обхвате оно было столь широким, что напоминало исполинскую башню. А в стволе было так много небольших отверстий, которые я сперва приняла за дупла, что довольно быстро стало ясно: на самом деле это окна! Крупных ветвей оказалось немного, но каждая из них была столь широка, что могла вместить внутри небольшое помещение. Мелкие ветки тянулись вверх и в стороны в таком количестве, что рябило в глазах.

Но самое удивительно было даже не это. Дерево‑то оказалось абсолютно живым! Более того, оно словно делилось на какие‑то особенные секции, каждая из которых имела свою форму листьев и свои цветы!

Я снова распахнула ладонь, на которой сверкнул розовыми камнями золотой листик.

– Клен, значит, говоришь, – задумчиво протянула Ханна, приложив руку ко лбу и вглядываясь в самую крону. – Ну что ж, похоже, нам наверх!

Я проследила за ее взглядом и заметила, что на таинственном дереве и вправду помимо прочих присутствовали кленовые листья, но далеко‑далеко на вершине. Не меньше, чем на десятой толстой ветке от самой земли!

– Это что, правда и есть общежитие? – все еще не верила я своим глазам.

– Да, – кивнула Ханна, усмехнувшись. – Говорят, у ректора Рессела жена – фея. И он, как бы сказать, использовал собственные связи для налаживания инфраструктуры академии. Если ты понимаешь, о чем я толкую.

Она снова усмехнулась и залихватски подмигнула мне. Так, что я даже слегка покраснела.

Значит, правда: это дерево и впрямь вырастили феи.

– А как же мы заберемся наверх? – спросила я, не веря, что вообще задаю такой вопрос.

– Следуй за мной, – махнула рукой девушка и… неожиданно просто вошла в древесный ствол.

Кора древа перед ней расступилась, открывая проход, а я постаралась не отставать. Как только мы обе оказались внутри, кора задвинулась обратно, а Ханна приложила собственный золотой листик к гладкой деревянной стене.

В тот же миг пол под нашими ногами пришел в движение, быстро‑быстро поднимая нас наверх. Не прошло и десятка секунд, как мы уже вышли в небольшую уютную комнату полукруглой формы с обтекаемыми потолками. Все вокруг было деревянным, светлым и чистым, словно… живым. И если чуть‑чуть поднапрячься, то можно было представить, что это и впрямь большое дупло, в которым мы – что‑то вроде белок.

Ханна прошла вперед к единственному небольшому окну, по обе стороны от которого расположились две симпатичные кровати. Девушка распахнула деревянные ставни, с улыбкой взглянув вниз, и, оценив внушительную высоту, проговорила:

– Ну наконец‑то…

А дальше произошло то, что, признаться, повергло меня в глубокий шок.

Она подняла руки к волосам, одним ловким движением стягивая их в хвост каким‑то простым черным ремешком, затем протянула ладонь к лицу, неторопливо снимая очки. А следующим движением дернула платье так, что пуговицы разлетелись во все стороны, а тонкая добротная ткань жалобно затрещала.

– Эй, что ты делаешь?! – ахнула я, широко распахнув глаза.

Признаться, я думала, что она сошла с ума. И вот‑вот передо мной предстанет обнаженная девчонка, трясущая голой грудью перед распахнутым окном.

Но… вышло совсем не так. Потому что, как только разорванная ткань наряда осела на пол бесформенной грудой лоскутков, Ханна повернулась к окну широкой спиной и передо мной оказался… парень.

Все слова у меня застряли в горле. Я беспомощно открывала и закрывала рот, не понимая, сплю я или это действительно все происходит по‑настоящему.