Наталья Тихая - Золотой дракон (СИ)
Выстрел был идеальный, попала туда, куда и целилась, а вот Фир стал очень и очень злой.
Это действительно был Фир, мой Фир. Ну, наконец, он пришел. Я быстро слетела с крыши, забыв про все старые и новые ожоги. Про все свои страхи, упреки и обиды. Про все-все, что успела передумать и напридумать.
Дверь я еле открыла, скользкие, почему-то, пальцы никак не могли ухватить все защелки и крючки. Когда дверь, наконец, открылась, я увидела его: такого родного и такого чужого. Он как-то изменился. Черты его лица, как будто, более заострились, и он стал какой-то не такой, совсем не мой Фир, я отступила в сторону, и он аккуратно прошел мимо в комнату с камином. Я проследовала за ним, не зная, что сказать и сделать. Я видела, что это мой Фир. Но, в то же время, его взгляд пугал и заставлял дрожать.
Фир вытащил стрелу, кинул ее в уже потухший камин и подошел ко мне. Положил меч и сильно-сильно обнял меня.
– Прости меня, прости, я так виноват, прости, малышка, прости. Пожалуйста, не плач, прости, ну все, малышка, успокойся. Все уже хорошо. Я вернулся. Видишь – со мной все хорошо. Мышонок, отпусти, пожалуйста. Нужно еще много чего приготовить и сделать. Нам необходимо как можно быстрее уходить отсюда, их будет больше, они чувствуют сейчас тебя. Ну, все-все, прекращай реветь. Кьяра, ну давай, успокойся. Я со всем разберусь, – после его слов, хоть я и старалась успокоиться, но заплакала еще сильнее. Истерика, так долго откладываемая, наконец, получила право на жизнь. Фир как-то сразу весь напрягся, а потом тихо-тихо прошептал:
– Ох, маленькая, мне очень жаль, что так вышло. Не волнуйся, я вернулся уже и со всем разберусь. Глупая была идея. Хотя, если бы не она, то погибли бы дети Говерилуса. Ну, все-все, уже все хорошо, все будет хорошо…
Минут пять он меня утешал, гладя по голове и спине, шептал, всякие нужные слова и истерика прошла. Я выплакалась, слезы закончились, Фир был рядом, так что жизнь можно назвать почти счастливой.
– Ну вот, молодчинка, что успокоилась. Давай, теперь слезай с рук. Когда я закончу, хоть всю ночь будешь сидеть на руках, только, чур, не плакать, а то столько рубашек у меня нет.
Когда я отстранилась, и Фир впервые взглянул на меня – он дернулся.
– Что случилось, откуда столько ожогов? Почему все руки в крови?
– Ну, я в них ночью стреляла зажжёнными стрелами и, наверно, сейчас, когда стреляла только что, содрала волдыри от ожогов, – сказала я, рассматривая свои руки.
Смотрелись они ужасно, похоже, на них и живого места не осталось. И самое интересно, что пока Фир не напомнил про руки, то они и не болели. А теперь я еле сдерживала слезы.
– Ясно, с этим потом разберемся. Это же надо было додуматься до такого? До заката есть еще больше часа, так что, давай, рассказывай, что тут творилось, а я посмотрю твои руки, да и с тебя должок, лучница.
А потом, длинный рукав свитера Фира, упал на руку, перекрыв ему обзор, рассматривающему мои ожоги, и заставил меня покраснеть. А этот хитрый эльф только нахмурился, рассматривая уже свой свитер.
Потом он схватил меня за руку повыше локтя и потянул к столу.
Обработав мне руки и замотав их, он повернулся и спросил, глядя мне в глаза.
– Это же, вроде, мой свитер?
– Да, – мне было очень стыдно, что взяла его вещи без спросу.
– И-и-и-и….?
– Ну, мне было так страшно, а ты надевал этот свитер утром и он тобой пах – с ним не так было страшно и спать, и вообще… вот я его и одела… Не сердись на меня, пожалуйста. Мне очень стыдно, – совсем тихо закончила я. Фир подошел ближе и обнял.
– Я совсем не сержусь. Если тебе нужны будут какие-то мои вещи – можешь брать любые. Только, если я поблизости, то просто говори, что там что-то взяла или положила туда-то. Чтоб я не искал, в случае чего, того, чего там не будет. Магией, извини, не буду лечить – неизвестно, как будем выбираться, лучше пока поберечь силы. Иди пока, переодевайся и отмывайся, скоро выходим.
Переодевшись кое-как, я вышла в комнату. Фир уже тоже сидел совсем чистый, но без туники, в одних только штанах и сапогах. Хм-м-м… ну, оно, наверно, понятно, почему за ним все те девушки бегали в деревне. Хотя, на мой взгляд, вот так чтобы поразиться и пасть к ногам, так как-то не-е… наверно, привыкла уже…
– Ну что, давай, лечи, лучник ты мой, – и повернулся ко мне боком. На столе уже все было приготовлено. С одной стороны, прямо рядом с Фиром, лежали лечебные мази и бинты, а с другой стороны – продукты. Еще на столе лежала новая пара перчаток для меня, чтобы поменьше тревожить руки. Как оказалось, Фир уже сбегал в погреб за продуктами. Киш, тихонько урча, доедал что-то в тарелке. Сначала Фир помог мне надеть перчатки, а уже потом я приступила к его плечу.
– Извини, – прошептала я, бинтуя, уже обработанную руку Фира.
– Ничего, мышонок, ты все сделала правильно. Ты – молодец. Сделала так, как я тебя научил. Даже выбрала так, чтобы меньше болело и мешало. Так что, я совсем не сержусь.
Дальше мы довольно быстро поели, и Фир поднялся на крышу.
– Все плохо, малышка, нам придется уходить сейчас, пока есть хоть какой-то шанс. Завтра с утра их будет уже слишком много. Ты сильно устала?
– Не очень, я проснулась всего пару часов назад.
– Вот и отлично, давай бегом в свою комнату, клади все, что нужно к себе в сумку и пошли. Раздевайся до портков и туники. Сейчас дам тебе травы. Разотрёшься ими полностью. Сильно-сильно. Чтобы я этот запах мог услышать из столицы. А еще призовёшь Киша. Он должен спрятаться. Дальше мы выходим, и ты держишься за мной. Они тебя сразу не учуют, а в предрассветных и закатных сумерках они плохо видят, полагаясь на нюх. Когда я скажу – беги. Побежишь, меня не жди. Я тебя догоню, не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно будет увериться, что мы уйдем без преследования. Постарайся потише, и никакого Киша – они его уже учуяли и быстро выйдут на тебя, если он появится. Все-таки «темные охотники». На рассвете или может быть раньше, ты меня увидишь. Помнишь, что я тебе подарил у бабушки, так вот спросишь: «Где мой такой подарок» – именно так и спросишь, слово в слово. Ты знаешь ответ, и я знаю ответ, а вот охотники нет. Если ответят неправильно – зови Киша и беги, к воде беги, они за тобой в воду не сунутся. Но, надеюсь, ты их не встретишь – запах должен будет все отбить и даже подсознательно их оттолкнуть.
Бежала я долго, пока не почувствовала, что совсем выдохлась и закололо в боку, а потом пришлось быстро идти. Было темно, и я все время спотыкалась о корни и кочки, несколько раз я даже упала. А потом лес стал редеть, и луна на небе мне позволяла уже рассмотреть что-то больше, чем деревья впереди меня. А еще было холодно. Очень холодно. Вернее, пока я бежала, то холодно не было совсем, а вот потом, у меня уже зуб на зуб не попадал, и я чувствовала, что заболеваю.
