Соня Сэнь - Химеры Апокалипсиса
— Я вас напугал? — спросил он как-то вкрадчиво. Голос, звучный и низкий, с легкой обворожительной хрипотцой, показался мне до жути знакомым.
— Вы не видели продавца? — вместо ответа пискнула я, продолжая пятиться.
— Нет. — сказал он и вышел на свет.
Узкое, бледное, невероятной красоты лицо. Продолговатые зеленые глаза. Яркие, живые, как два огонька. Улыбчивый манящий рот. Ямочка на волевом подбородке. И на щеках ямочки…
— Вы уронили, — протянул он мне томик Библии, который, вероятно, выскользнул из моих дрожащих пальцев. Мило улыбнулся, обнажив ровные, белые зубы.
Я прекратила свое тихое бегство и нерешительно протянула руку. И едва наши ладони соприкоснулись, едва его холодные пальцы скользнули по моему запястью, как кожу мою обожгло раскаленным металлом, перед глазами разом взорвались огненные шары, сердце сжали ледяные тиски, а пол почему-то встал на дыбы и пребольно стукнул меня по лбу.
* * *Я ничего не рассказала о том происшествии ни Моргану, ни Тихорецкому. Не рассказала, как перепуганный продавец привел меня в чувство, как странно смотрел на меня, как отказался брать деньги за крестик и Библию, как сильно пахло в магазине серой… Добравшись домой, я долго терла мочалкой руку, точно охваченную ледяным огнем от прикосновения жуткого незнакомца. В зеркало смотреть избегала — в нем мне мерещились пронзительно зеленые насмешливые глаза. Когда переодевалась, подошла Клео, принюхалась, неожиданно вздыбила шерсть и с шипением ретировалась. От одежды и волос едва уловимо тянуло серой, я это тоже чувствовала. Кинув всю одежду в стиральную машину, я без колебаний надела на шею приятно холодящий кожу крестик. Как ни странно, мне сразу стало спокойнее.
Обедала я в одиночестве — Тихорецкий был на работе, а Клео упорно отказывалась покидать укрытие под кроватью и на все мои призывы подкрепиться лишь сердито шипела. Позвонил Морган, сказал, что ничего нового пока что по делу не обнаружили, а вскрытие тела Джонса лишь подтвердило первоначальный диагноз — смерть в результате сердечного приступа. Озабоченно спросил, все ли у меня в порядке. Мол, что-то уж очень бледная (надо было отключить экран видеофона, с досадой подумала я). Поколебавшись, детектив добавил, что санитар, приносивший утром Джонсу завтрак (как раз по прибытии в клинику инспектора), вспомнил, что в палате довольно сильно пахло серой. Сперва, потрясенный зрелищем мертвого пациента, он не обратил внимания на это обстоятельство, но во время допроса указал на это Квику.
— Само по себе это, конечно, довольно странно, — заметил напоследок Морган, — но на смерть мистера Джонса никакого света не проливает. Вкупе с пучком перьев, найденных в палате, запах серы лишь добавляет делу загадочности. Я уже ничего не понимаю.
— Я тоже, — пробормотала я, отключая связь.
Весь день я занимала себя уборкой, а когда все два этажа обрели стерильный вид, повязала фартук и принялась готовить ужин. К приходу Тихорецкого в духовке уже покрывалась румяной корочкой упитанная курица, а в кастрюле тушилось овощное рагу. Мой рыжий сосед пришел не один, а в сопровождении симпатичного парня, в котором, несмотря на гражданскую одежду, осанка и манеры сразу выдавали полицейского.
— Меня прислал инспектор Квик, — словно извиняясь, доложил он. — Меня зовут Майк Симпсон. Я буду дежурить у вашего дома во второй половине дня, а до обеда меня будет сменять напарник. Мы постараемся причинить вам минимум неудобств, мисс. Ни соседи, ни посторонние, ни вы сами нас не обнаружите — мы расположимся в укрытии напротив вашего дома или со стороны заднего двора, так, чтобы видеть всякого, кто приближается к дому. При малейшей опасности мы немедленно вызовем подкрепление. Вам нечего опасаться.
— Ага, теперь я в этом уверена, — едва сдерживая улыбку при виде серьезного лица полицейского, кивнула я. — Только прошу вас, называйте меня просто Энджи. Не согласитесь ли вы с нами поужинать… Майк?
— А… — замялся Симпсон. — Я бы с удовольствием, мисс, но…
— Энджи, — поправила его я. — Никаких 'мисс' и никаких 'но'. На улице сыро и холодно, так что уж чашечка чая вам точно не повредит. Разувайтесь и проходите, Майк.
— Лучше не спорьте с ней, — посмеиваясь, посоветовал ему Тихорецкий и, удивленно принюхиваясь, прошел на кухню.
Пока я раскладывала по тарелкам рагу, за окном разыгралась настоящая гроза. Сверкало, гремело, стекло дрожало и жалобно звенело, грозя осыпаться на пол тысячами осколков. Старое дерево, растущее у дома, жутко скребло ветками по окнам второго этажа.
— Ну и погодка, — пробормотал Тихорецкий, когда со двора донесся глухой шум упавшего мусорного бака. — Что творится… Геля, на тебе лица нет. Ты себя нормально чувствуешь?
— Все хорошо, — быстро ответила я, хотя сердце застыло в груди кубиком льда. — Не люблю грозу. В прошлый раз я здорово перепугалась.
— Ах, да. Это когда тебе показалось… то есть, может, и не показалось…
— Скорее всего, не показалось, — сухо отрезала я.
— Ну ладно, ладно, — примирительно прогудел Никита. — Кстати, ужин удался на славу. Влияние господина детектива явно идет тебе на пользу.
— Никита! — вспыхнула я.
Майк опустил голову и с преувеличенным усердием принялся загребать ложкой остатки рагу.
После непродолжительного чаепития (полицейский по английской и совершенно мне не понятной привычке пил чай с молоком) Майк проверил сигнализацию, обошел на всякий случай весь дом и, успокоившись, отправился на свой пост. Пока Тихорецкий, напевая под нос, мыл посуду, я молча стояла в дверях кухни, не осмеливаясь в одиночку подниматься на второй этаж, погруженный во тьму. Когда же, наконец, я очутилась в свой мансарде, закуталась в плед и приготовилась уснуть, ветер с такой злобой обрушился на крышу, а по окну заплясали настолько жуткие тени, что я выскочила из постели и опрометью кинулась в спальню Никиты. В ту ночь мы спали все вместе — я, Никита и Клео, калачиком свернувшаяся между нами.
ГЛАВА 5
ГРЕШНИК ПОНЕС КАРУ:
ОЧЕЕДНОЕ ВОЗМЕЗДИЕ АНГЕЛОВ?
— этими и подобными заголовками наутро пестрели все лондонские газеты. В десять утра меня разбудил Морган, но не звонком, а визитом. Тихорецкий уже был на работе, так что безупречному, как всегда, детективу, дверь пришлось открывать мне. Сонная, растрепанная и полуодетая, я никак не могла вникнуть в то, что говорил мне Морган (смущенно отводя взгляд от моих голых ног).
— Ничего не понимаю, — проворчала я, отнимая у него стопку газет. — Кого убили?
— Убит начальник детского приюта 'Дом Надежды', - терпеливо повторил детектив. — Некий Кевин Гилмор. Найден ночью распятым на дверях одной из неохристианских церквей. Что интересно, свой детский дом этот Гилмор основал на средства, полученные от пожертвований неохристианской паствы. Я уже звонил Джо — и тут выяснилось, что у них этот господин несколько лет назад проходил по делу о растлении несовершеннолетних. Тогда все замяли, Гилмора отпустили за недостаточностью доказательств. За эти годы жалоб на него не поступало ни разу, ничего подозрительного за ним не замечали, вел он себя образцово-показательно. Хотя пресса еще долго перемывала ему косточки. И вот…
