Беттина Белитц - Раздвоенное сердце
Может быть, он и был чудовищем, но то, что я видела, было неописуемо прекрасно. Загадочный танец, полный переплетений энергии и погружений, который заставит противников дрожать, а почитателей светится от восторга. Это не было лихорадочным размахиванием. Это была магия.
Правда, это была магия без лица. Если он кружился в своём танце теней, законами которого владел только он, делал он это так быстро, что я не могла уловить ни одного взгляда на его лицо. А если он приостанавливался - остановка, при которой ни одного вздоха, ни одного сомнения не было видно, - то всегда спиной ко мне.
- Уходи, тебе нельзя здесь находиться. Он хочет побыть один, - всё время говорила я себе.
Но я осталась, хотя мои коленки на холодном полу начали больно пульсировать. Меня донимала страстное желание сделать хотя бы какую-нибудь вещь в моей жизни с таким сосредоточением и страстью. Так, чтобы она принадлежала только мне. Я даже подумала на мгновение, не злиться ли он на то, что вышвырнул меня.
- Если бы еще можно было посмотреть, - прошептала я.
Колин замер и повернулся. Я не знала, как это возможно - но он, должно быть, услышал моё шепот. Прежде чем он меня увидел, я бросилась пластом на пол и отползла, наклонившись от окна. Я задержала дыхание.
Это движение я уже один раз видела. Резкое движение головы, гордое и не преступное, тогда как плечи остаются полностью без движения. Хотя я всё ещё не видела его лица, вдруг я поняла, что знаю его: незнакомый всадник из леса и одинокий боец там, внизу, который только что слился с темнотой, были одним и тем же человеком.
Колин Блекбёрн со своим конём из преисподни выловил меня в грозу. И он меня, конечно же, сразу узнал. Я же не скрывала своего лица, как он. Не было смысла прятаться. Я снова включила свет, встала рядом с дверью и стала ждать.
Я решила скрестить руки на груди и сделать невозмутимое и равнодушное выражение лица, как только услышу его шаги. Но до этого мой учащённый пульс посылал по спине одну дрожь за другой. Мои ноги и руки были ледяными; но мои щёки горели, как будто у меня была температура. Нервно мои руки играли с ключом от дома, пока бряканье другого ключа это не заглушило.
Без слов он открыл дверь, чтобы я могла выйти. Я на него не посмотрела. Когда я проскользнула мимо его вытянутой руки, дрожь на моём затылке стала такой сильной, что я присела на колени. Одно крошечное мгновение моя щека дотронулась до ткани его рубашки. Невольно я глубоко вздохнула. Потом я взяла себя в руки и, пошатываясь, спустилась по ступенькам.
На улице было пусто. Телефонную будку я не увидела и не хотела ещё больше терять времени, чтобы её искать. Лучшее и безопасное решение было пойти домой пешком. Я не хотела оставаться здесь ни одной минуты дольше. Дорогу я теперь знала, и когда-нибудь я дойду. После этого мне, наверное, ампутируют пальцы на ногах, но всё-таки это было лучше, чем ловить попутку или ночевать на входе в спортивный зал. Угрюмо я потопала в сторону шоссе.
Машины мимо меня проезжали редко, пока, наконец, не оказалось, что я была единственным существом в этом тихом одиноком мире. Мои пятки чудовищно болели в узких туфлях на высоком каблуке, и холод поднялся до моего живота и опустился окончательно на мою спину. Я остановилась и приподняла правую ногу, чтобы дать ей отдохнуть. В переполненном ручье рядом с дорогой квакали лягушки, и в зарослях что-то тихо шуршало. Может быть, олень? Или всё-таки кровожадный насильник?
- Залезай, я подвезу тебя.
Слишком быстро я повернулась и почти потеряла равновесие, потому что всё ещё балансировала, как аист, на одной левой ноге. Как это случилось, что я его не слышала? Внезапно мне всё показалось нереальным. Я сразу же поняла, что мужчина в машине был Колином. Его голос въелся в мою память, как акустическая татуировка.
Было ли ему ясно, что тот, кого он хотел подвезти, была я? Я, непочтительное городское создание из Кёльна, которое не разбиралось в погодных признаках и ещё меньше во внутренних додзё законах? (Закон номер 1: Колин тренируется в темноте. Мешать и ругаться запрещено. Спасибо.)
- Чего ты ждешь, Эли?
Прекрасно. Он уже знал, как меня зовут. Были ли они с Бенни друзьями? Или это распространялось в деревне автоматически? Всё равно. У меня на каждом втором пальце на ноге мозоль, и голод меня почти убивал. С покорным вздохом я села в машину и пристегнула ремень.
Колин протянул руку назад и без комментариев положил мне мой мобильный на колени.
- Большое спасибо, - сказала я холодно.
Я попробовала его включить, но прежде чем я смогла ввести код, дисплей отключился с болезненным морганием. С трудом я проглотила новое проклятие и вопрос: почему он не отдал мне мой мобильный еще в спортзале. Откуда он вообще знал, что он принадлежит мне? И где он его нашёл?
- Он лежал в мусорном ведре,- ответил Колин своим спокойным, приятно глубоким голосом на мои мысли.
Снова акцент почти не различим, так что мне нужно было напрячься, чтобы его заметить. Вообразила ли я себе улыбку в его словах или она действительно была? Но я стеснялась посмотреть на него, хотя я с удовольствием бы это сделала.
И я была рассержена, потому что он, несомненно, знал, что дверь будет закрыта, и всё-таки спокойно тренировался дальше, чтобы я могла тем временем переживать. Теперь он меня везёт хотя бы домой и избавил меня от смерти в лесу. Наверное, я должна быть ему благодарной.
Мне всё ещё было холодно, Все окна были открыты, и мои мускулы на затылке свело судорогой от непрерывно задувающего ветра.
- Включи подогрев сиденья, - сказал Колин в тишине. - Кнопка на двери под ручкой.
Он мог бы просто закрыть окна - но пожалуйста. Я нащупала кнопочку и нажала. Немедленно по моей спине распространилось благотворное тепло.
Теперь я всё-таки рискнула на него посмотреть - но только в сторону, вниз. На Колине были надеты узкие тёмные брюки изо льна и под ними мягкие кожаные сапоги, которые вот-вот распадаться. Были ли это сапоги для верховой езды? Если да, тогда он часто ездил верхом во время стихийных бедствий. Его предплечья были сухими и чистыми, и мой чувствительный нос не различал даже лёгкого запаха пота. Вместо этого он пах немного лошадью, сеном и нагретыми на солнце камнями. Я не хотела знать, как пахла я. Страх не лучший парфюм.
Молча он ехал дальше. Я подумала, что может быть, было бы полезно сказать ему, где я живу. Но мой язык прилип к нёбу, что мне казалось чистым расточительством пошевелиться. Монотонное гудение мотора заставляло меня всё глубже погружаться в тёплое сиденье. Я сдалась и прижала свою щёку к шёлковистому ремню. Странная безмятежность убаюкивала меня.
