Шери Колер - Поцелуй Темной Луны
Лоран кинул на него глубокий, задумчивый взгляд, и Рэйф надел свою обычную маску невозмутимости.
Чем быстрей Рэйф покончит с Кит Марч и ее братом, тем лучше для всех. И тем быстрей он сможет заняться следующим делом. Ведь были и другие. Дела, и на половину не такие сложные, как Кит. Повернувшись, он направился через лужайку.
Вероятно, ему стоит уйти. Присоединиться к брату. Рэйф скучал по Себастьяну, и не видел того уже много лет. Слишком много, чтобы сосчитать. Иронично, учитывая, сколько раз они пытались убить друг друга во время своего взросления.
В его сердце зашевелилось беспокойство. Рэйф провел рукой по подбородку, покрытому щетиной. Пришло время двигаться дальше. Оставить эту работу позади. В кои-то веки сделать все правильно. Больше не притворяться тем, кем он не был. Рэйф вздрогнул. Ему всегда придется делать это. Отчасти. Ведь на самом-то деле у него нет выбора. Не было такого места и такого человека, с которым он мог быть самим собой.
Идея покинуть ЕФАЛ никогда не казалась такой удачной, как теперь. Чем быстрей он сделает это, тем быстрей сможет забыть о женщине, о которой должен думать лишь как о задании.
Особенно учитывая то, что он тоже был наследником Кристоа Маршана. И пророчество, осуществление которого с Кит так боялось ЕФАЛ, уже произошло с ним.
Глава 9
Кит припарковалась на улице напротив дома бабушки – ее теперешнего места жительства. Это был единственный дом, который она когда-либо знала. Или, скорее, единственный дом, который она помнила.
Дом. Если это строение можно было так назвать.
Даже в восьмилетнем возрасте она чувствовала себя больше жильцом, временным посетителем. Нежеланным и непрошеным.
Даже сейчас ее бабушка убеждалась, собирая первого числа каждого месяца арендную плату и долю Кит за коммунальные услуги, что ее внучка купила собственные продукты и не съест ни крошки из того, что купила и приготовила она сама.
Кит не была против выполнять свои обязанности. Она только хотела, чтобы бабушка посмотрела на нее не только как на нежеланную обузу, навязанную ей в золотые годы ее жизни. Посмотрела на нее как на семью. Да просто посмотрела на нее.
Положив руки на руль, Кит внимательно осмотрела улицу, ища нечто необычное или неподходящее этому месту. Ее бабушка жила под фамилией Карлсон. И Кит сомневалась, что ее можно отследить через нее.
И все равно, приход сюда казался рискованным.
Инстинкт побуждал ее выехать на трассу и не останавливаться, пока она не доедет до Нью-Мексико. Рэйф Сантьяго пока не закончил с ней.
Но оружие и боеприпасы, которые она хранила в запертом сундуке у изножья кровати, останавливали ее. И еще был крест. Золотой крест, который ее мать носила на шее каждый день своей жизни. Хотя Кит не могла заставить себя надеть его, крест все равно оставался ценным для нее. И она не могла просто оставить его.
Не говоря уж о наличных, которые она хранила в ящике с носками. Три сотни долларов – чаевые за последнюю неделю – точно пригодятся. Кит знала, что может пойти в банк. Но понимала, что ЕФАЛ будет извещено, как только она снимет деньги. Учитывая, что многие агенты ГОЗНДЛ были копами – как Купер – она не сможет выбраться из города до того, как ее арестуют. Скорее всего, сигнал уже был передан на все посты. Ей придется спрятать машину при первом же удобном случае.
Спустя еще несколько мгновений наблюдения за тихим районом, Кит вытащила из сумочки свой пистолет и закрепила его за поясом джинсов. Под рубашкой – там, где его нельзя было заметить. Выйдя из-за руля, она пересекла улицу и подошла к одноэтажному дому, похожему на ранчо. Ее взгляд блуждал вокруг, еще более напряженный, когда она вошла в дом.
Кит думала о том, чтобы выехать бесчисленное количество раз. После окончания школы. После колледжа. Черт, она даже думала о том, чтобы убежать перед окончанием школы, когда Гидеон переехал и одиночество стало казаться слишком сильным, чтобы его выносить. Когда бабушка полностью игнорировала ее, Кит начала задаваться вопросом – не стала ли она невидимкой, значит ли ее существование хоть что-то. Хоть для кого-то.
Но нечто удержало ее. И не только то, что Кит было всего пятнадцать и ей было некуда идти, некуда бежать. Бабушка была ее единственной семьей. И кроме нее у Кит был только Гидеон. Она не могла махнуть на нее – на них – рукой. Пока что.
Гидеон был рядом так долго, что она и не могла точно вспомнить. Его руки всегда были готовы поддержать, когда ей был кто-то нужен. Но сейчас он заслуживал обрести собственное пространство. Даже в пятнадцать лет она понимала это. Поэтому оставалась на месте, успокаиваясь, ложась спать в постель матери, глядя на те же цветочные обои, на которые, должно быть, смотрела она. Просматривая повторные показы «Уолтонов» (1) и говоря себе, что семья, подобная этой, невозможна. Но однажды именно такой семьей она обзаведется.
Кит оставалась из преданности. Ее бабушка старела. И Кит не нравилась мысль о том, чтобы оставить ее одну. Не могла она и представить, как привозит ее в свой дом. В место, где иронично, но она, вероятно, будет ощущать то же одиночество и дискомфорт, что ощущала Кит, живя все эти годы с бабушкой.
Но ею управляли и эгоистичные причины. Она оставалась из-за надежды и отчаяния, что однажды между ней и бабушкой установится близость.
Кит поспешила пройти по подъездной аллее. Используя свой ключ, она вошла через заднюю дверь, позволяя сетчатой двери хлопнуть за своей спиной, чтобы, тем самым, предупредить бабушку о своем присутствии. Бабушка была немного неспокойной, всегда немного удивленной, когда бы Кит ни вошла в дом. Незваный гость, даже после всех лет.
Как только она вошла, в ее ноздри ударил запах свежесваренного кофе. Аромат всегда напоминал ей о первой ночи, когда полицейский привез ее и Гидеона сюда.
Тогда Кит сидела за кухонным столом - ее ноги не доставали до пола, покрытого линолеумом, всего лишь несколько дюймов - пока ее бабушка готовила кофе для полицейских. Кит не поднимала взгляда от края рубашки, покрытого кровью. Даже когда они объясняли ее бабушке события ночи – по крайней мере, их версию событий.
Она помнила, как наблюдала за движением губ офицера, словно в замедленном действии, пока он рассказывал бабушке о смерти ее родителей. Ее отец убит, кажется, был убит ее собственной матерью.
Позже бабушка отвела ее в душ, моя Кит с холодной деловитостью. И отмывая кровь дочери с пальцев ног Кит обветренными руками, она не проронила ни слова. Слышалось только ровное звучание воды. А Кит наблюдала, как кровь стекает вниз в канализацию.
