Ева Никольская - Охота на невесту или ВЕДЬМА ПРОТИВ!
Вот только все эти игры в живой трофей уже порядком надоели, и на меня вместе с усталостью навалилась тоска. Наверняка ведь ради выкупа похитили… гады звероглазые! Стало противно, а еще начало знобить и подташнивать. Может, из? за холода, царившего в помещении, а может, просто отходняк после «волшебной пыли» начался. Ну, или все вместе навалилось.
— В кресло ее посади, а то дрожит вся, — сжалился надо мной закутанный в черные ткани бьёрн, и, поднявшись со своего места, вышел на свет. С трудом подняла голову, чтобы посмотреть на этого модифицированного, но опять же не узрела ничего примечательного. Высокую фигуру скрывал длинный балахон с глубоким капюшоном, надвинутым на лицо, закрытое черной маской до самого подбородка. С тихим вздохом я потупилась, делая вид, что устала шея. На самом деле, так оно и было, но прежде всего я хотела спрятать лицо в тени распущенных волос, чтобы сделать одну очень простую, но важную вещь, пока меня не спеленали.
Движения онемевших пальцев были медленными, но верными, как и слетевшее с губ слово. Практически не слышное, очень короткое, но таящее в себе магическую силу. Сзади подошел кот и я, тихо застонав, повалилась в импровизированный обморок… аккурат под ноги бьёрну в балахоне, чтобы, падая, прицепить на его обувь свой маленький подарочек. Настолько примитивный и легкий, что почти незаметный. Другой маг без тщательной проверки вряд ли обратит внимание на такую мелочь, зато у меня в будущем появится шанс познакомиться со своим похитителем… обутым в удобные женские туфли.
Илья поступил подло, подставив меня, Киллар тоже не был душкой, расписывая мне будущую замужнюю жизнь, но ни один из них не опустился до грубой силы и «волшебной пыли», прозванной в народе наркотиком насильников. А особа, маскирующаяся под существо неопределенного пола и масти, поступила именно так. И это бесило.
— Слабачка, — презрительно фыркнула фигура в черном, пнув мое валяющееся на полу тело ногой. Я даже не шевельнулась. И, если бы не колотившая меня дрожь, вполне могла бы сойти за мертвую. — Привяжи ее к креслу покрепче, потом укрой чем? нибудь и все, свободен. Гонорар уже в условленном месте, — проговорила моя похитительница.
Сейчас, когда она решила, что я без сознания, менять голос модифицированная стерва не стала, и в нем легко можно было узнать женщину. Вот только кто она такая? «Кошка» или «волчица»? Может, та самая невеста Ильи, которую заменили на меня? Или невеста Александра… впрочем, этой? то зачем? Загадки — загадки, одна радость, что ни пытать, ни убивать меня бьёрна не собирается, даже о здоровье позаботилась, раз укрыть приказала. Что ж, нам бы ночь простоять, да день продержаться, а потом я покажу этим желтоглазым, что значит месть потомственной ведьмы. Не знаю, как, но они обязательно заплатят.
С такими воинственными мыслями я и провалилась в темноту, лишившись чувств по — настоящему. А когда очнулась, поняла, что не только связана по рукам и ногам, но еще и рот заклеен. Ощущение было, мягко говоря, паршивое. Одно радовало — плед, которым меня накрыли, оказался достаточно чистым и теплым, чтобы согреться под ним, не морщась от брезгливости. Наверное, от безвыходности и окутавшего тело тепла я и уснула на большом мягком кресле, которое совершенно не вписывалось в убогий интерьер подвала, подсвеченного восковыми огарками.
Проснулась от странных щелчков, и первое, что ощутила — это жуткую ноющую боль в затекших мышцах. С трудом разлепила припухшие веки, мысленно заключив, что я во сне плакала, но так и не смогла вспомнить, что мне пригрезилось. Очередной щелчок заставил повернуть голову на звук, но во мраке, царившем вокруг, я все равно ничего, кроме желтых глаз, не видела, в отличие от бьёрна, в руке которого, наконец, вспыхнул огонек пресловутой зажигалки, а следом за ним и фитиль порядком оплавленной свечи.
Вертикальные зрачки, рыжее пламя… и кто же ты такой? Или такая?
— Доброе утро, Анюта, — поприветствовал меня мужчина. И я бы даже вежливо ему ответила, не будь у меня заклеен липкой лентой рот. — Ах, да — а–а, — протянул этот… слов нет — кто, и, подойдя ближе, резким движением сорвал с моего лица помеху, мешавшую не только говорить, но и полноценно дышать. Естественно, я скривилась и застонала от боли. Но «спасибо» все? таки сказала, хоть и сквозь зубы. — Интересные у тебя глаза, — задумчиво проговорил Саша, присев напротив меня на корточки и пристроив на подлокотник металлическое блюдце со свечей. Пришел все? таки. Причем один. И почему от этого на сердце потеплело? Странно. — Настоящие? — спросил младший Нечаев.
Ох ты ж! А я и забыла о своем маскараде. Косметика и капли, меняющие цвет радужки, были менее стойкими, чем краска для волос, и испарялась с лица не за сутки, а часов через пять — шесть после нанесения, поэтому сейчас черными у меня были только изрядно распрямившиеся локоны, а брови приобрели свой естественный графитный цвет, как, впрочем, и глаза, превратившись из ярко — зеленых в серебристые.
— Александр, давайте вы меня сначала развяжете, а потом мы обсудим мои внешние данные, а? — предложила, в свою очередь, разглядывая бьёрна. Он казался каким? то чересчур помятым и измученным, будто пил всю ночь, не просыхая, или работал. Хотя, может, так оно и было? Или это просто тени, скользящие по его лицу, добавляли странных ассоциаций?
— А что их обсуждать? — криво усмехнулся Саша, продолжая сидеть на месте. — Хорошие данные. Илья плохих не держит.
Вообще? то мне было не до бесед: во — первых, выпитый вчера ром требовал выхода, а во — вторых, я планировала вернуться домой, пока Катрина не подняла тревогу и не напугала моего ребенка, но ничего не могла поделать, будучи привязанной к креслу. Однако на реплику «кота» ответила.
— Что значит, держит? — спросила, хмуря от природы тонкие брови. — Я, по — твоему, его содержанка, что ли?
— Ну, а как еще назвать девушку, с которой у него столь быстрый и бурный роман, что дело через месяц до помолвки дошло? — усмехнулся Александр. — Четыре недели он тебя прятал, а потом неожиданно созвал весь клан на церемонию. Вот скажи, Анюта, сколько тебе заплатил мой братец за этот спектакль? Назови свою цену — утоли мое любопытство.
— Саша, а ты… точно сыщик? — с сомнением спросила я, покосившись на серьгу, на желтых гранях которой играли огненные блики.
— Допустим, — глаза его прищурились, а губы перестали кривиться в презрительной ухмылке.
— Тогда странно, что ты не распознал подмены. Я с Ильей вчера утром познакомилась, а кого он там месяц от вас прятал — не имею ни малейшего понятия. Мне вообще удивительно, что ты ответил на Зов сирены. Потому что… — я запнулась, а потом, набравшись храбрости, выпалила: — потому что это значит, что я тебе не безразлична.
