Невеста для монстра (ЛП) - Роуз Николь
Что касается меня, то я выполнила свой долг и сказала то, что должна была сказать.
Шаги эхом отдаются в коридоре, и запах Дрейвена проникает в мою комнату, поддерживая мое ухудшающее настроение. Знание того, что он рядом, заставляет меня чувствовать себя в безопасности и меньше защищаться. Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь. Пришло время попрощаться.
— Что насчет Тодда?
Отец свирепо смотрит, его тон мрачный и угрожающий. Блестящая испарина покрывает его лоб.
— Я обо всем договорился с ним, и ты не можешь просто уйти.
«О-о-о. А вот и лекция».
— Тодд? Это твоя мечта, а не моя, и, кроме того, я его почти не знаю.
Я слышу низкое рычание, доносящееся из-за двери моей комнаты. Мое сердцебиение учащается, а руки становятся липкими. Как долго Дрейвен слушал?
— Отец! Подожди. Сейчас вернусь.
Прикусив щеку, я мчусь, чтобы догонять Дрейвена и объяснять, пока он не исчез, услышав только половину истории. Мне нужно быстро познакомить их, чтобы свести к минимуму риск причинить ему еще больше боли. Моя любовь стоит в тени, его ноздри раздуваются, он прислонился спиной к стене.
Мое сердце сжимается, когда я протягиваю руку, призывая его взять ее. Тепло его прикосновения успокаивает меня, заставляя чувствовать, что я принадлежу чему-то большему, чем я сама. Я никогда не понимала, каково это — принадлежать кому-то, пока не встретила его. Он единственный мужчина, который принимает меня без осуждения, и я люблю его всем своим сердцем.
— Я сожалею о своем отце. Он сказал, не подумав, но почему бы тебе не подойти и не познакомиться с ним?
Дрейвен опускает голову.
— Конечно, я хочу познакомиться с твоим отцом, красавица. Показывай дорогу.
«Мое сердце! Этот человек — это все». В его мизинце больше достоинства, чем у кого-либо из тех, кого я когда-либо встречала.
Я сияю от радости, когда мы, держась за руки, неторопливо возвращаемся обратно в мою комнату, останавливаясь только для того, чтобы выключить свет, чтобы Дрейвен мог видеть экран.
— Отец, это Дрейвен Вудберн, человек, о котором я тебе рассказывала.
Моя радость почти неконтролируемая.
— Дрейвен, это мой отец, Фрэнк.
— Мистер Сэвидж…
Краска отливает от лица Дрейвена, и я смотрю на экран, чтобы увидеть своего отца: нос сморщен, губы жестко искривлены. Он вскакивает на ноги, в его глазах ледяной блеск, и тычет указательным пальцем в экран.
— Что, черт возьми, это за… штука?
Я потрясенно ахаю, в ужасе от его поведения.
Дрейвен сжимает мою руку, прежде чем отпустить.
— Вероятно, нам нужно было лучше подготовить его.
— Мне очень жаль, любовь моя. Я разберусь с этим, а затем найду тебя, хорошо? — умоляю я, опуская экран, чтобы отец ничего не видел.
Дрейвен кивает с отсутствующим выражением лица, и я чувствую, как он закрывается глубоко в своей раковине. Он быстро выходит, не сказав больше ни слова.
Весь ужас, который испытал Дрейвен, обрушивается на меня. Он постоянно сталкивается с такого рода предубеждениями, и именно поэтому он прячется в особняке. Люди боятся того, чего не понимают. И это меня злит.
— Я знала, что ты не поймешь, — вздыхаю я.
— Я знал, что тебе нельзя доверять, — бормочет отец. — Ты бесполезна. Ничего не можешь сделать правильно.
Я поднимаю экран и смотрю на него, но это не останавливает поток оскорблений.
— Ты разрушила все мои планы, как и твоя мать.
Пока он сыплет оскорблениями, я провожу рукой по волосам, но срываюсь, когда он с отвращением качает головой. Он бессердечный и жестокий, но дело в том, что я все это уже слышала раньше, и с меня хватит.
— Хватит! Как ты мог быть так груб с человеком, которого я люблю?
Я не узнаю силы в своем собственном голосе, но мне это нравится.
— Ты не знаешь, что делаешь. Он даже не мужчина!
— Он более человек, чем ты когда-либо был. Кроме того, я взрослая женщина!
— Черта с два ты такая. Запомни мои слова, Далия. Эта тварь тебя не любит. Ты все испортишь, и я клянусь, я не буду убирать за тобой беспорядок.
Ха! Он заботится только о себе или о том, как мое поведение отражается на нем. Какая же я неподходящая.
— Знаешь что? Ничто не в беспорядке. Тебе это не обязательно должно нравиться, но я знаю, чего хочу, и мне все равно, что ты о нем думаешь, потому что он мой.
Слезы щиплют мне глаза, но будь я проклята, если позволю ему увидеть, как я плачу.
— Прощай, отец, — заканчиваю я разговор, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще.
Я слишком смущена, чтобы встретиться с Дрейвеном лицом к лицу, и мне нужно время, чтобы взять себя в руки. Он не сделал ничего плохого, и я отказываюсь вносить еще больше негатива в его жизнь. Такое чувство, что вокруг меня смыкаются стены. Мне нужен воздух и пространство, и мне нужно немедленно выбраться на улицу.
Когда я бегу к двери, в комнату врывается Гретхен, на ее лице застыла маска шока. Наши глаза встречаются, но я отвожу взгляд. С моим сердцем, отягощенным ужасом от отвратительных слов отца, я не могу смотреть ей в лицо. Она слишком милая, слишком добрая. Я не могу поделиться с ней своей болью. Это несправедливо.
— Далия!
Она зовет меня, но уже слишком поздно. Дверь захлопывается, и я бегу в лес так быстро, как только могу.
Сейчас светло, так что я буду в безопасности. Ничего плохого не случится, потому что худшее уже произошло.
Глава 11
Дрейвен
— Блядь! — реву я, размахивая рукой по столу, когда ярость разливается по моим венам.
Все, что было сверху, падает на пол, стекло разбивается у моих ног. Мне не нужно было подталкивать Далию к общению с ее отцом. Если бы я знал, что он такой гребаный мудак, я бы держал рот на замке. Но я этого не сделал. Я убедил ее поговорить с ним. Я позволил ему увидеть себя.
«Что, черт возьми, это за… штука?»
Штука. Не мужчина, достойный его дочери. В его глазах я вообще не был мужчиной. Для него я всего лишь вещь. Монстр, которым я всегда считал себя.
Только я в это больше не верю, не так ли? Далия в это не верит. Она видит мужчину там, где ее отец видит монстра. Она также заставляет меня видеть в себе мужчину. И, клянусь богом, я достоин ее. Никто никогда не будет любить или обожать ее больше, чем я. Может, я и урод ростом в семь футов, но я ее урод ростом в семь футов.
Вот почему я в бешенстве. Этот… ублюдок… причинил ей боль. Он может называть меня так, как ему заблагорассудится. Я давным-давно стал толстокожим, черт возьми. Но чего он не может сделать, так это сказать это ей. Чего он не может сделать, так это излить на нее свой яд и ненависть. Моя красота столь же нежна, сколь и жестока. Она глубоко любит. Я прожил большую часть своей жизни в этой форме, скрытый от тех, кто никогда не поймет. Те, у кого, как и у ее отца, острые языки и жестокие сердца. Она этого не сделала. Это ее первое знакомство с тем, на что похожа жизнь в такой форме. И это произошло от рук того, кого она любит.
Желание выследить его и медленно убить очень сильное. Я хочу заставить его страдать. Это мой инстинкт. Убей то, что причиняет боль моей паре. Уничтожить его, чтобы он никогда не смог сделать это снова. Никто не причинит вреда Далии. Никто не заставляет ее плакать. Никто.
Это серьезная гребаная проблема, когда, поддавшись этому инстинкту, я также причиню ей боль.
Ее отец ошибается. Я не монстр. Я также не мужчина. По крайней мере, не полностью. Я — нечто среднее между ними. Не совсем одно, не совсем другое. Я просто… принадлежу ей.
— Дрейвен! — кричит мама, она почти бежит, когда врывается в мой кабинет. — Я слышала… О, боже.
— Я позабочусь об этом, — бормочу я, проводя рукой по лицу.
Я уберу это позже. Прямо сейчас мне нужно увидеть Далию. Я должен извиниться за то, что заставил ее поговорить с этим… ублюдком. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке. Мне нужно снова заставить ее улыбаться и смеяться. Мир не будет правильным, пока она не улыбнется.
