Искушение для эльфа - Кира Райт
Не скажу, что проникся к ней сильной симпатией, но перестал считать, что она хуже меня. И даже помог ей в итоге. Больше, конечно, в своих интересах, чтобы на ней не жениться. Но уже считал себя едва ли не героем.
Зато когда отец передал мне целый гарем, я растерялся. Посчитал это глупой шуткой. Неуместной. Злой. Ведь не могло такого быть, что отец и впрямь женит своего сына на легкомысленной девице из гарема? Других там не могло быть. Я никогда не думал, зачем девушки идут туда. Точнее, я был уверен, что за хорошей жизнью и богатствами, тёплым местом и бездельем. Пока не встретил Милли…
Она сломала весь мой тщательно выстроенный мир. Он обрушился мне на голову, погребя под завалами.
Сначала из-за того, как она запросто со мной общалась, даже узнав, кто я. Потом — что решила мне помогать избежать нежеланной женитьбы и приставаний наложниц. А те приставали! Ещё как. Я порой терял дар речи, настолько откровенными и пошлыми были их намёки и действия.
Кто-то будто случайно ронял длинный палантин, прикрывающий грудь в полупрозрачном белье. Кто-то в прямом смысле вешался мне на шею с поцелуями. Они облизывали губы, томно смотрели на меня, и всё это вызывало только отвращение.
Нет, раньше служанки и придворные дамы тоже пытались вызвать во мне интерес, но у них не было ни единого шанса. Я лишь злился, что они считают себя достойными меня. И никому не досталось даже намёка на мою заинтересованность.
Однако наблюдать за Милли почему-то оказалось приятным…
Её внешность была необычной для дворца — какой-то простоватой что ли. Поэтому она выделялась. Эти её торчащие в разные стороны пушистые волосы, которые сначала показались мне непричёсанными, а потом всё время хотелось их потрогать зачем-то… Её фигура тоже была… необычной. Девушки из богатых семей старались выглядеть утончённо, подчеркнуть тонкость талии и запястий. И хотя сама Милли была очень стройной, мне не давало покоя её… декольте.
Впервые я испытал совершенно неуместный, чисто мужской интерес именно к ней. Моё тело реагировало на её присутствие вполне однозначно. Это было ужасно!
Сначала я разозлился и даже испугался. С чего бы меня тянет к какой-то деревенщине? Необразованная, неухоженная толком, ещё и смеет общаться со мной неподобающе. Чему тут нравиться? Однако мой молодой, полный нерастраченных сил организм считал иначе. Особенно по ночам, мучая меня разными неподобающими видениями.
Я скрипел зубами, ругал себя мысленно, но это не помогало. Так и тянуло снова рассматривать её. Хотелось коснуться. Потрогать… В особенно выдающихся местах особенно и хотелось.
Я чертыхался, психовал, избегал её. Но ничего не помогало. Стоило увидеть снова — и опять.
Выстроенные годами замки моей неприступности и высокомерия рушились под напором того самого низменного желания, которое я сам презирал в других. С каждым днём я падал всё ниже в своих собственных глазах. И зачем решил проследить за ней — сам не понял.
Но увидев её рядом с детьми, точно сделал вывод, что это все её. Ну ведь иначе зачем она к ним приезжает? А гуглящих девиц повидал во дворце немало. Правда, те как-то решали вопросы с подобными последствиями. Милли же я сначала посчитал не настолько продуманной, глупой. Но прикинув, что будут говорить в стране, если прознается о детях наложницы старшего наследника, решил прихватить все «улики» с собой во дворец. Сохранить репутацию наложницы и гарема.
И вот тогда я точно попал. Сам угодил в эту ловушку, из которой потом уже не смог выбраться.
Милли обрадовалась. Более того, она не была раздражена, когда дети постоянно её дёргали. Она играла с ними, шутила, смеялась, постоянно обнимала, целовала. И она их… любила! Я впервые видел, что кто-то любит своих детей… И был настолько в шоке, что поселил их даже не на этаже слуг, как собирался сначала, а в своём крыле на свободном этаже. Всё ещё думал, что разберусь с этим позже, и тогда куда-то переселю.
Но она и тут меня удивила, сообщив, что это на самом деле и правда не её дети. Я-то думал, она соврала, испугавшись последствий. Но нет. Она правда заботилась так о своих сестрах и братьях! Я был настолько впечатлён, что сам не понял, как позволил себе лишнего. Это и стало тем самым поворотом, который затем изменил вообще всё.
Больше я не мог забыть ни вкуса её губ, ни тех приятных ощущений, что испытал сам. А ещё её податливости. Нежности и осторожности со мной. Я видел, как она тянулась ко мне, но старалась сдерживать себя, очевидно не желая меня смутить… Это было необычно. Никто никогда не думал о моих чувствах. А она думала. И пусть я сбежал, как трус, но оставаться рядом с ней не мог. Мне хотелось ещё… Хотелось большего… Намного. С ней.
Я пытался убедить себя, что это лишь плотские желания. Что не могу выбрать такую, как она, себе в спутницы жизни. И вдруг остановился от того, что сам себе задал вопрос: «А почему, собственно, нет?». Эта мысль будто бы оглушила меня.
Потому что она не из родовитой семьи? Потому что она никакая не принцесса? Потому что она наложница моего брата? Почему ещё? Неужели это всё важнее её доброты, её мягкости со мной, её желания помочь ближним, её справедливости (ведь даже имея такую возможность, она вовсе не наговаривала на других наложниц, не старалась выставить их в плохом свете, даже не требовала жестокого наказания для той, кто толкнул её — я правда просто прогнал её и всё, а могло быть хуже — заточение в темницу например)?
И я вдруг осознал, что решение на поверхности. Мне нужно жениться на наложнице из гарема по решению отца. И я точно желаю Милиану себе. Так почему нет⁈ План был отличный. Пока отец не сказал, что это была проверка и что подберёт мне подходящую невесту. А Милли он оскорбил…
Я просто взорвался, когда понял, что она слышит все эти злые слова. Представил, как ей обидно. Она одна не пыталась соблазнить меня, не хотела получить за мой счёт высокий статус, просила о работе, чтобы обеспечить детей необходимым. А теперь её обзывают тут, обижают! Впервые я так говорил с отцом. И не жалею. Милиана не заслуживает такого отношения.
Но сам того не понимая,
