Нелюбимая жена. Новое счастье попаданок - Мартиша Риш
— Солид?
— Герцог Солид, высокий блондин. Он так надеялся на твой выбор!
— Госпожа, мне дозволено тронуть ваш саквояж? — подала голос служанка, — Скоро наступит час свадьбы, а вы еще не одеты.
— Да, конечно. Азу тебя не тронет, он предпочитает персики.
— Что же вы раньше не сказали, на кухне их целая корзина. Переспелых. Вот-вот испортятся, я бы принесла милому зверику угощение.
У Азу отвисла челюсть при этих словах. Кем-кем, а "милым звериком" он себя точно не ощущал. Лэста подхватила кожаную сумку, мимоходом потрепала фамильяра по голове, Вере даже послышалось приглушенное: "Хороший пес".
Впервые в этом мире девушка подошла к зеркалу. Ей давно хотелось узнать, какой она стала. В своих снах она ни разу не видела той, чье место заняла, самой Греты со стороны. Она со страхом прикоснулась к зеркальной поверхности. С той стороны на нее испытующе смотрела красивая девушка. Налитое тело, бедра плавно переходят в узкую талию, высокая грудь топорщится под сельским платьем, узкие щиколотки, ухоженные руки, тонкие запястья, но при этом приятно округлые плечи. Зеленые глаза лукаво смотрят из-под длинных ресниц. Их взгляд завораживает, удивляет, он колдовской, упрямый, чуточку дерзкий, властный.
У самой Веры никогда не было и десятой доли этой власти. Она уже давно смотрела на всё робко, будто бы извиняясь за один факт своего существования, за то, что попалась кому-то на глаза. Привыкла сносить упреки мужа, матери, недовольных свекров. Грета же, напротив, взирала на мир прямо и властно. Она умела изобразить смущение, но в целом ее взгляд подчинял. Не силой, так хитростью и женским лукавством.
— Госпожа, я натаскала воды, ваша купальня уже готова. Она за той дверцей. Вы можете искупаться, если желаете.
— Ты что сделала? — не поняла Вера, а незнакомка в зеркале строго изогнула тонкую бровку.
— Натаскала вам воды из родника, госпожа, — девушка смутилась.
— Прости, я не расслышала, — фамильяр навострил уши, оскалился.
— Грета не умела извиняться без причины. Несколько ошибок, и все поймут, что ты — не она!
Вера поспешила скрыться за той дверью, на которую указала девушка. Деревянный пол разделяли широкие щели, совсем как в бане. У стены стояла ванна из дерева. Целая полка над ней заставлена хрустальными флаконами с притираниями. Приятно потянуло смолой и маслами. Вера без сожаления скинула с себя платье, подошла к воде, сунула в нее руку. Теплая, но уже не горячая. Можно с удовольствием намывать свое новое тело. Она погрузилась в воду и неспешно перебрала флакончики. Что из этого шампунь, а что мыло? Никто не подскажет. Этикеток нет, а на тех, что наклеены, и вовсе ничего не понять. Ну, что, например, может обозначать листок лебеды? Или клевера? Попробуй, догадайся. Ничего, она во всем разберется. Этот мир Вере пришелся по вкусу. Все, что ее тревожило — это судьба Греты. Как она смогла от всего отказаться? Бедолага! Ей почти ничего не досталось взамен. Только квартира в многоэтажке, да муж-тиран.
Девушка по очереди принялась раскручивать крышечки на флакончиках. Без труда она нашла шампунь и что-то похожее по виду на мыло. Жидкости в пузырьках переливались золотом, янтарем, блестками, пенились на руке. Дорогущие, наверно! Но сегодня, в день ее собственной свадьбы, точно не стоит экономить.
Не ошиблась ли она с выбором? Имя Солид никак не давало Вере покоя, в ряду женихов и вправду был кареглазый блондин. Знатный, как и все они, уверенный в себе, высокий. Парень ей улыбался, один раз подмигнул, забавно вытянул губы и только после того, как Вера сделала окончательный выбор, указала на Ильмара Смелого, парень совершенно потух, сник, отвернулся. Может быть, Вера ошиблась в выборе?
Девушка намылила голову, зачерпнула кувшином воду из кадки, чтобы ополоснуть волосы. Тут за стеной раздались крики. В комнаты определённо ворвался мужчина, и служанка отчаянно пыталась его задержать. Вера отжала волосы, замерла и бросилась искать полотенце. Увы, рядом с кадкой его не оказалось. С треском распахнулась дверь, в купальню ворвался тот самый блондин с отбора, хищно сверкнул глазами, в них плеснулась настоящая ярость.
— Какого беса творится, Грета?
— На друзьях не женятся!
Девушка подобрала ноги, постаралась прикрыть грудь руками.
— Да что ты там прикрываешь? Можно подумать, мы никогда не проводили ночей страсти? Не сливались воедино? Это не твои довольные крики я помню? Кто обещал мне брак, если соберется выходить замуж?
— Я не…
— Отец сожрет меня с потрохами. Ты должна, нет, ты просто обязана изменить свой выбор! Мы прямо сейчас вместе пойдем к королю. Ссылайся на что хочешь! Все, вылезай, довольно, намылась!
Парень потянулся к Вере рукой. Совсем как Илья и гримаса злобы на его лице застыла точно такая же, как тогда, когда Илья душил Веру в их квартире. Ведьма рассвирепела, ее смущение испарилось. Больше никто и никогда не посмеет с ней так обращаться, командовать ею, приказывать, унижать. Магия хлынула в пальцы, но Вера не привыкла это замечать. Она поднялась из воды, обнаженная и прекрасная, по нежной девичьей груди стекала розовая ароматная пена.
— Пошел вон, — едва слышно сказала Вера и уперлась в Солида взглядом.
— Грета, хватит дурить! Иди к королю, пока не поздно! Скоро свадьба, этого твоего северянина к ней уже готовят вовсю. С меня отец голову снимет. Он уже всем расхвастаться успел о том, что выберешь меня. Пошли, — парень ухватил Веру за плечо. Она тут же стряхнула его пальцы, отшвырнула магией от себя через всю купальню.
— Я свой выбор сделала, пес!
Звякнули застёжки, пол содрогнулся, герцог Солид смешно поднялся и выскочил вон из покоев, ни слова больше не произнеся. В купальню сунулась морда Азу, шерсть на его загривке встала дыбом.
— Грета бы и то побоялась так оскорбить младшего герцога Солида. Все-таки друг. Поздравляю, ты ее превзошла.
Мимо фамильяра в купальню проскользнула служанка.
— Застудитесь, держите халатик. Не швыряйтесь женихами больше, пожалуйста, ну, если вас не затруднит. Я еле флакончик поймала. Он с краю стола стоял. Красивущий, вы бы жалели, если б разбился.
— Это вряд ли, — хмыкнул верный Азу и направился в свой уголок, — Все бы надышались снотворного и ни о чем не жалели до следующего дня. Зато потом бы очень жалели. Вряд ли король простил бы такую причину
