Папа для юного дракона - Александра Гусарова
– Больше ни слова! Иначе вы действительно можете меня обидеть!
Она непонимающе на него посмотрела. А он не стал объяснять, что имел в виду ее слова про глупую бабу. Мужчина рискнул на какое-то мгновение поверить, что тот жест был проявлением мимолетной симпатии, а не отнюдь не глупости.
– А идея с оливковыми деревьями не так уж и плоха! – он перевел разговор в более безопасное русло. Обсуждать свои чувства оба были не готовы. Да и пока это было делать не за чем. Ничего серьезного там не намечалось. По крайней мере на данном этапе отношений. А чужая рука в волосах и его глупые мечты о мягких коленках… Так, блажь. – У меня действительно есть несколько деревьев, которые приносят свой доход на территории Орбурга. Я готов вам предоставить черенки. Причем безвозмездно. Мне не жалко. Но нужен человек, который займется деревьями. И вы должны пообещать, что ближайшие пять лет ничего от них ждать не будете.
– Естественно, я согласна! – горячо ответила она. Кто же отказывается от жидкого золота? – Думаю, Михай неплохо с этим должен справиться. Не зря он завел разговор. Мужик он очень продуманный. У меня же даже и выбора нет. Хотя есть, замуж за Вышлеса, – она обреченно поморщилась.
– Он вам нравится? – на всякий случай уточнил герцог. Снедаемый своими комплексами, он видел в каждом здоровом мужчине с более или менее нормальной внешностью соперника. И это его съедало изнутри.
– Алан, вы смеетесь что ли? Что в нем может нравиться? – она нервно дернула плечами.
– Деньги? Внешность? Характер? – предположил собеседник.
– О, тогда бы я давно была семейной матроной и не обсуждала с вами перспективы развития сельского хозяйства в моем поместье, а влилась бы в общество орбургских кумушек и регулярно ходила на посиделки в салон к Шмолович, – женщина махнула рукой, показывая всю бесперспективность предположения. – Я, честно говоря, не хотела бы такого отца, – немного подумав, исправилась, – отчима Вересу.
– А какого бы хотели? – заинтересовано уточнил герцог, беря ее под руку и бесцеремонно разворачивая в сторону конюшни. – Его, кстати, у Брина забирать пора.
– Вы меня считаете плохой матерью? – графиня тяжело вздохнула.
– Почему? – искренне удивился он. – Вы замечательная мать. А все что происходит вокруг, это всего лишь обстоятельства и не более того.
Она все же решила объясниться:
– Я его рожала для себя, зная, что отца у ребенка не будет никогда. Поэтому о кандидатурах никогда не задумывалась. Но если это когда-нибудь случится, главным критерием станет любовь мужчины к ребенку и любовь ребенка к мужчине. Я ответила на вопрос? – она внимательно посмотрела на герцога, понимая, что ее слова можно принять за намек. Мальчишка с удовольствием играл с Гольденброуком. А у малышей есть способность привязываться к партнерам по играм. И неожиданно поняла, что никогда не задумывалась, а как бы Верес Родвэй относился к ребенку. Не представляла его в своих мечтах. А кого тогда представляла? Ответ испугал даже ее саму.
Вообще, сможет ей кто-то ответить или нет: а любила ли она Вереса старшего? И отвечал ли он ей взаимностью? Ещё месяц назад она ответила бы на этот вопрос утвердительно. Графиня помнила ту трагедию, которая поселилась в ее душе после гибели возлюбленного. И то счастье, когда она рожала Вереса-младшего, считая его продолжением жениха, несмотря на жуткие условия городской бесплатной лечебницы.
Находясь рядом с герцогом Гольденброуком, Марьяна начала в этом сомневаться. Да, нужно честно признать, что поцелуи Родвэя ей нравились. Они всегда были скромными, нежными и не вызывали отторжения в ее душе. Но разве это описание страстных поцелуев двух любящих сердец?
В молодости Марьяна прочитала бесчисленное множество любовных романов. Тогда еще были живы родители, и она вполне могла себе позволить подобное удовольствие. Поэтому девушка себя считала чуть ли не экспертов в любовных отношениях. В их платонической части, разумеется.
Пресловутые бабочки в животе родились лишь однажды, когда Родвэй впервые пригласил ее на тур вальсура. А потом ее тело никак не отзывалось на его прикосновения. Но женщина отнеслась к этому с пониманием, решив, что так и должно быть. К чему насекомым трепыхать крылышками, когда он сделал предложение и стал ее женихом?
А вот Алан ей нравился, несмотря на свое уродство. Его словно и не портил жуткий шрам на щеке, задевавший глаз. Марьяна просто перестала его замечать. Мужская стать у герцога соответствовала всем канонам красоты. А соотношение широких плеч, узкой талии и длинных ног годились для того, чтобы студенты академии магии искусств рисовали с него портреты. И даже непослушная седая копна последние дни перестала торчать в разные стороны и стала слегка завиваться.
Но было одно большое «но». Гольденброук ничего, кроме как помощи в восстановлении поместья, ей не предлагал.
– Дядялан! – с таким криком, завидев подходящих к конюшне Алана с Марьяной, вырвавшись из рук Брина, бросился к герцогу Верес, подпрыгивая от нетерпения на месте и протягивая руки вверх. – Дядялан, пыг-пыг!
Алан ловко подхватил ребенка подмышки. Они уже знали, что эти «пыг-пыг» означали желание мальчика быть подкинутым высоко вверх. Он вообще любил все, связанное с высотой. Что периодически приводило в ужас мать. Особенно когда он пытался спрыгнуть с деревянной горки, вместо того чтобы скатиться как все нормальные детки. Горка была невысокой, и ничего бы страшного не случилось. Но под ропот детей вдовы Иберовой графиня Розенталь велела Брину горку разобрать. В руках Алана, когда он взлетал высоко и заливался счастливым смехом, опасности по большому счету не было. Мужчина ловко подкидывал малыша и не менее ловко его ловил. Поэтому Марьяна хоть и тряслась от страха за сына, но старалась скрыть свои негативные эмоции. Все-таки ребенку нужно мужское общение и воспитание.
Рядом с герцогом Верес стал словно взрослее и самостоятельнее, перестав цепляться за материнскую юбку. И когда Гольденброук ремонтировал поломки в доме, а их, увы, хватало, Верес садился рядом на корточки и пытался повторить действия герцога. На винты и гайки своим игрушечным ключом он не попадал, но пыхтел, высунув язык и имитируя действия старшего мужчины.
И вот сейчас Марьяна с удивлением наблюдала умилительную картинку, когда мальчуган, вдоволь налетавшись, обхватил герцога обеими ручонками за шею и доверчиво положил свою кудрявую голову ему на плечо. Затем, вспомнив о матери, поднялся, вытянул руку в сторону и позвал:
– Мама!
Она тут
