Пленница кракена - Кэти Роберт
Мы обходим стороной подводные переходы и поднимаемся на вершину башни, по пути заглядывая во все комнаты. В тех, что не пустуют, мебель покрыта еще большим слоем пыли, чем та, которую заняла на прошлой неделе. Совершенно ясно, что это место заброшено.
Как уместно, что Тэйн упрятал меня сюда и, похоже, совсем обо мне забыл.
Пытаюсь подружиться с прислугой – Аннис и Деллой, но моя инициатива повергает их в ужас. Не могу понять, в чем причина: в том, что я человек, гость, или попросту в том, что я – это я. Они не дают помочь им в работе и выгоняют меня с кухни, когда прошу разрешения поесть вместе с ними.
Даже с дружескими визитами Раману мне… очень одиноко.
Я должна быть довольна, что одета, накормлена и нахожусь в относительной безопасности. Пускай мне одиноко, все равно моя жизнь лучше, чем у многих. Но запертая башня немногим лучше запертой комнаты, а у меня слишком много свободного времени.
Выглядываю в окно комнаты и размышляю, как далеко придется плыть, чтобы выбраться. В отдалении видно несколько островов, и, возможно, на одном из них как раз расположена крепость. А еще большой материк, который так далеко, что похож на пятно на горизонте.
Слишком далеко. Все клочки суши слишком далеко отсюда.
Даже умей я плавать, пришлось бы преодолевать открытые воды. Я посмотрела немало сериалов об акулах и знаю, что морской хищник может сделать с добычей. А я уверена, что в этих водах обитают намного более опасные существа.
Я в ловушке. В ловушке, черт возьми. Как крыса в клетке. Волк в капкане. Неважно, как часто обхожу периметр и сколько раз поднимаюсь на крышу. Здесь некуда идти.
А хуже всего, что не могу перестать думать о Тэйне.
Вот почему преодолеваю поистине немыслимый спуск по лестнице в пещеру, в которую он привел меня в первый день. В ней темно и более сыро, чем в остальной части башни. Внизу слышен плеск воды о берег.
На меня накатывает страх, и я посмеиваюсь, будто смогу сдержать его напускной храбростью.
– Тэйн!
Близится конец дня. И очевидно, что здесь его дом, пусть он и пытается избегать тех частей башни, в которых может столкнуться со мной. Должно быть, он где-то рядом.
Либо так, либо выставляю себя еще большей дурой, чем обычно.
Будь во мне хоть толика чувства самосохранения, отсутствие Тэйна, скорее всего, принесло бы облегчение. Он неприступен, и хотя его явно влечет ко мне, я ему не нравлюсь. А еще половина его тела – щупальца, но, честно говоря, это наименее сомнительная его черта. Не знаю, как такой список приоритетов характеризует мое нынешнее душевное состояние.
А поскольку никогда не отличалась осторожностью, напеваю его имя все громче и громче, пока спускаюсь по каменным ступеням во мрак. Дойдя до подножия лестницы, упорно не желаю замечать, как подрагивают ноги от нагрузки. Могу танцевать всю ночь и упиваться текилой, но во время редких посещений тренажерного зала никогда не пользуюсь тренажером «лестница». Даже подъемов на крышу недостаточно, чтобы существенно повысить выносливость. Мысль о том, что придется подниматься по этим ступеням обратно, отзывается приливом безрассудства.
Я буду чувствовать себя ужасно глупо, если Тэйн не покажется, и мне придется спать прямо здесь, но…
Раману отлучится на какое-то время. Он сам не знает, на сколько. Приходил сегодня об этом предупредить. Его отправили по делам торговцев, и Раману хотел напомнить, что мне не причинят вреда, но какое-то время он не сможет составить мне компанию. Его кто-то подменит, но только для еженедельных проверок, а не визитов раз в пару дней.
Снова одна.
Всегда одна.
Озираюсь. Здесь все, как и в прошлый раз. Вся пещера, за исключением небольшой платформы у основания лестницы, заполнена водой. Отсюда мы и вынырнули, значит, отсюда точно есть выход в больший водоем.
Он должен быть здесь. Должен быть.
– Тэйн! – Мой голос срывается. – Поднимись сюда, чертов трус!
По воде бежит рябь, становясь все больше по мере приближения к тому месту, где стою. Очень надеюсь, что это Тэйн, а не какой-то хищник из царства демонов, желающий полакомиться мной всерьез. Инстинкты велят бежать, но какая же ерунда – стать чьей-то добычей по сравнению с тем, что вынуждена бродить по здешним залам в одиночестве, словно призрак, которому не хватило совести умереть как подобает?
Тэйн поднимается из воды, будто какое-то мистическое божество со щупальцами, источающее неумолимую ярость. Не знаю, как меня характеризует тот факт, что возбуждаюсь от вида щупалец, но думаю, меня можно простить, раз Тэйн доводил меня ими до оргазма. Честное слово, тот белый писака-расист все описал неправильно. Говард Лавкрафт не знал, что упускает.
Щупальца – это сексуально.
Как и сам Тэйн. Пускай он только отчасти похож на человека, но все равно прекрасно сложен. Смотрит с хорошо знакомым выражением сдержанного неодобрения. У него суровый взгляд.
– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?
Отказываюсь воспринимать последний вопрос как проявление беспокойства. Отказываюсь. Я не нравлюсь ему, иначе он бы меня не избегал. Но ничего. Он мне тоже не нравится. Наверное.
– Мне скучно. – Упираю руки в бока, чтобы скрыть внезапную дрожь. – Ты преодолел множество трудностей, чтобы заполучить меня, рискнул всей территорией ради удовольствия оказаться в моем обществе. Перестань игнорировать меня и развлеки. Если не хочешь, чтобы я трахнула Раману, на что, честно говоря, согласна, потому что с ним приятно проводить время.
Тэйн замирает у края платформы, на которой стою, и упирается огромными ладонями в камень, будто не может решить: то ли хочет проявить терпение… то ли наброситься на меня, как хищник на добычу.
– Раману к тебе не притронется.
Я моргаю.
В оу.
– Открой мне свои чувства.
То есть с Раману меня тоже ничего не связывает. Он мне очень нравится, но мои чувства к нему больше похожи на дружеские, нежели на безудержное желание сорвать с него одежду.
Но это не значит, что мне приятно слышать, как Тэйн заявляет об этом так открыто.
Он напрягает челюсти.
– Ты моя, Каталина.
Не слышу волнения в этих словах. Нет. Ни капельки.
– Мило, но в таком случае понятно, почему у тебя нет питомцев. Они бы умерли от пренебрежения.
– Я вовсе не пренебрежителен.
– Так докажи это.
Глупо его провоцировать. Он доказал, что может проявлять заботу, когда это необходимо, но, даже проведя несколько недель в
