Дневник падшего Ангела - З. Сергеева-Говорухина
От обуявшей меня ярости и концентрации на ней мне удалось невозможное: доползти до стола и пригубить эликсир, но, видимо, сил ушло слишком много, и я опять отключилась.
***
Дорогой Д. Хочу, чтобы ты знал — я не жалею, что спасла Абрахама. Мне лишь жаль, что из-за меня пострадали Наставник и аколит. Про себя я не думаю, сегодня уже немного смогла немного расправь крылья.
Как он смотрел на меня! А его слова? А как он смешно злился на меня за то, что я его спасаю, бедный мой Демон. Я ни о чём не жалею, я все сделала правильно…
***
Д, сегодня тридцатый день, как нас разлучили с аколитом. Очень переживаю за бабулю. После двадцатого дня стала чувствовать себя плохо: мутит жутко и вялость. Полистала Каноны, там сказано, что после разлуки на сто двадцать дней аколит и ангел умирают, если ангел не разорвёт связь. Чёрт! Надеюсь, что до этого не дойдёт.
***
К вечеру привели Петровну. Старушка хоть и хорохорилась, но было видно, что чувствует она себя неважно.
— Бабуля, а когда Майкла наказывали, тебя тоже вместе с ним? — мне немного неловко было задавать ей этот вопрос, но я очень хотела получить ответ — подтвердить свою догадку.
— Нет, деточка, это впервые, — Петровна, сидя на краю кровати, гладила меня по руке.
— Но тогда…
Не успела я закончить фразу, как аколит высказала своё мнение, которое на сто процентов совпало с моим:
— Это все Коздоя воду мутит, не угодила ты ей чем-то, видимо. Вот же Кощей в юбке!
Точное сравнение вызвало у меня улыбку:
— Надо что-то делать с ней… Да и вообще со всей этой чёртовой небесной канцелярией. Эти Иерархи на голову больные.
Петровна посмотрела на меня прямым, немного суровым взглядом:
— Ты можешь не добиться желаемого и сгореть. Ты это понимаешь?
— Да, но так жить, вернее — служить, я не хочу. Просто не могу.
Аколит положила свою пухлую ручку на мою:
— Тогда я с тобой.
— Спасибо, — я поцеловала старушку в висок — до чего же она тёплая и родная, моя бабуля!
— И ещё, — отстранилась от меня Петровна, — ты пошто аспида этого спасла? Влюбилась, что ли?
— Очень может быть… — глубоко вздохнув, призналась я. — …Очень может быть…
Мой дорогой Д, хочу, чтобы ты знал, что я не сдалась и сдавать не собираюсь, но пока приходится следовать навязанным правилам. Через пару дней пришёл Назарий с новыми заданиями. Не успели мы спустится на землю, первое, что он шепнул мне: «За тобой следят — Коздоя отслеживает каждый шаг». На мои вопросы, почему и чем я не угодила этой Козе, в васильковых глазах прочла столько ответов, что решила большое не поднимать эту тему.
Задания были не из лёгких, не знаю, по каким таким чёртовым правилам эти сухари выбирают их: опять больница, опять аварии, опять боль. Но почему я должна спасти человека шестидесяти лет и не спасти ребёнка? Я не понимаю. Не понимаю. Спасибо, Назарию, что не контролировал меня, спасибо, что опять спас после растраченных сил. Я сделала всё, что смогла. Как оказалась у себя, даже не помню, да и это неважно.
Вот же, Д. Мой огрызок карандаша заканчивается…
— Ангелина, — бабуля меня застукала на кровати, как раз, когда я спрятала Дневник и пыталась разгрызть карандаш, чтобы накарябать в своём безмолвном друге ещё пару строк.
— В чем рот?
— Где? — поводя глазами в стороны, я уставилась на аколита.
— В Караганде! В зеркало посмотри! Ты чего карандаш грызёшь? — Петровна по-свойски отодвинула одеяло и села рядом.
— Да вот, хотела порисовать, — вздохнула я. Не люблю врать, особенно дорогим мне людям, но пока о Дневнике говорить не хотелось.
— Ой, милая, ладно. Что, карандаш тебе добыть? — усмехнулся бабуля.
— А ты можешь?
— Ну, аколиты иногда могут спускаться по мелким поручениям на Землю, — прищурилась она.
Вот же, старушка! Я рассмеялась и обняла свою спасительницу.
— Ладно, пойду, пока у Иерархов собрание, я мигом. — Петровна подмигнула и вышла из комнаты.
Мне же по новому распоряжению предстояло через пару часов предстать перед Иерархами с отчётом о выполненном задании.
Все-таки интересно, почему Назария раньше допустили до службы… И как мы теперь будем отчитываться: вместе или по отдельности? Вернее, не отчитываться, а оправдываться за верно принятые мною решения. Стоять и ненавидеть бездушные глыбы водящие, не глядя на собеседника, пальцем по своим бумагам. Делать вид, что слушаю, но не слышать эти не понятные мне приказы и указы. Ох, как же не хочется туда идти…
Накручивая себя, ходя по комнате взад-вперёд, я и не заметила, как вернулась Петровна. Её лукавая улыбка заставила меня забыть о своих чувствах и о собрании. Бабуля подошла ко мне и из-за спины достала красивую нежно-розовую розу. Я не выдержала и ахнула от восторга. Буквально выхватив цветок из рук и, поблагодарив её, я жадно вдыхала тонкий и такой знакомый, такой земной аромат.
— Не меня благодарить надо, — деловито поставила бумажный пакет аколит.
— Не поняла?
— Встретила я тут хахаля твоего, ох, ну сущий Демон. Рассмотрела, кстати: хорош
— сказать нечего — очень хорош.
— И? — Впилась я взглядом в неё.
— Что «и»?
— Бо…
— Не смей тревожить без причины! — перебив, пригрозила мне бабуля.
— Прости-прости. И? Что он? Как он? — пытала я, не замечая, что трясу свою старушку, как грушу, с которой информация падать совсем не хочет.
— Нормально все с ним, отпусти меня.
Резкий, привлекающий внимание стук в открытую дверь заставил нас прерваться.
— Пойдём, — Назарий перевёл взгляд с меня на бабулю, явно удивлённый нашей позой, — нас ждут.
Как шла к Иерархам — не помню. Что там происходило — тоже. Хорошо, что рядом был Назарий, которой, видимо, проникся моим состоянием и на удивление резво давал ответы, причем, как мне иногда казалось, не совсем правдивые. Я пару раз на него покосилась, но мой Наставник, каждый раз видя мою приподнятую бровь, лишь широко улыбался. «И что это на него нашло?»
В остальном все мои мысли были посвящены лишь загадочной розе и ответам, которые я так и не услышала. Любопытство раздирало на части, а эти чёрствые сухари все бубнели, водя тонкими пальцами по
