Очаровательные. Новогодье. Месть рода (СИ) - Максименко Анастасия
Помимо неучтенной подработки, я частенько зависала у Алины. Поскольку роды начались раньше срока, заочно нанятая по договору няня могла приехать только на вторые сутки, а в первые с дитем Лине помогали все, кто мог и умел. Мадлен и ее девочки, к моему немалому удивлению, сам мистер Фрост, ну, и я в том числе, забирали ребенка в перерывах между кормлениями и давали молодой мамочке спокойно поспать, хорошенько отдохнуть и восстановить силы. Ко всему прочему и большому сожалению, без разрывов роды, особенно первые, редко обходятся, не повезло и Алине, хотя тут как посмотреть, с учетом того, кто ее супруг и что он умеет, в довесок моей небольшой подпитке, она восстановится не за несколько месяцев, а за пару недель.
На следующее же утро в особняк прибыла та самая няня, простая женщина около пятидесяти лет из посвященных, которую мистер Фрост представил нам с подругой и прислуге как миссис Дебью. Женщина мне понравилась сразу, чувствовался в ней за напускной строгостью чистый свет и искренняя любовь к детям всех возрастов, своих малышей у миссис не имелось.
Бесплодие – иногда страшная вещь для тех, кто в самом деле желает детей. Как ведьма, я бы могла попытаться с этим помочь, но вряд ли сама женщина согласится, да, поначалу наверняка обрадуется и захочет, но возраст для обычных людей играет не последнюю роль, а почти пятьдесят ─ для человека это все-таки немало.
В данный же момент я проводила время в спальне подруги, с тайным умилением наблюдая, как зверь меняет малышу подгузник. В помещении находились только мы с Алиной и собственно зверь с сыном, няню Леонардо отпустил на законный обед, остальные разбрелись по своим обязанностям. Защелкнув на пузике липучки подгузника, Фрост ласково погладил ребенка по белым пушистым и довольно длинным для новорожденного волосикам, весь в папочку.
— Ну вот, парень, и все, красавчик, — мужчина аккуратно взял на руки малыша и положил на сгиб левой руки, слегка покачивая. Переглянувшись с Алиной, лежащей в постели, не сдержали улыбки. — Сейчас подкрепишься и спать, а как проснешься… — он вдруг замолчал и жестом попросил меня забрать Тая, что сразу и сделала, улыбнувшись излишне серьезному мальчику, но к этому за эти несколько дней уже успела привыкнуть. — Говори, — скомандовал кому-то зверь по хедсету.
Я осторожно передала ребенка Алине, и она с нежной улыбкой приложила малыша к груди, при этом слегка зашипев. Сочувственно вздохнула. При кормлении грудью, особенно в первые несколько недель ─ ощущения еще те. Не то чтобы я знала, какие там на самом деле ощущения, но наблюдая за Алиной и припоминая вейдарские лекции по родовспоможению, представить было не трудно. Но в то же время, грудное вскармливание очень полезно и для матери, и для ребенка, в особенности первые месяца три.
Перевела взгляд на Леонардо и резко выпрямилась, ловя образы, передаваемые Адрианом. Он возвращался в особняк, не просто так, с большими новостями. О чем коротко сообщил закончивший разговор мистер Фрост, после чего, поцеловал подругу в губы и погладив малыша по пухлой бледной щечке, на вопрос Алины: все ли в порядке, коротко кивнул и, извинившись, ушел. Я бы тоже отправилась следом, но оставлять Алину одну с малышом не хотела, да и Риан прибудет во Фрайзен только через пару часов. Незачем торопиться.
Подруга с волнением в голосе зашептала:
— Ну, и что на этот раз? Ты знаешь, о чем и с кем говорил Леонардо?
— Примерно. Я тебе расскажу, но, слушай, вот сейчас скажу не в целях промыть мозг или лечить, однако, пожалуйста, перестань волноваться и испытывать негативные эмоции, в особенности, когда кормишь ребенка. Выброс в твою кровь кортизола и адреналина плохо влияет на здоровье и настроение малыша, плюс неблагоприятно отражается на формировании его характера.
Алина смутилась.
— Леонардо примерно то же самое говорил мне еще при беременности, только более научными терминами, и про этот кортизол упоминал, но… Блин! Я все понимаю, правда, но как я могу это контролировать?! Вот такая уж я, эмоциональная.
— Я бы дала тебе несколько вредный совет: думать прежде всего о ребенке, но не буду и, честно говоря, никакого немагического способа реально контролировать свои эмоции нет. Мы все-таки все живые существа, просто шли все тревоги на… эм, в баню. То есть, если ты понимаешь, что волнуешься или злишься, как можно скорее абстрагируйся от внешнего мира, пару глубоких вдохов и, мысленно проговаривая, шли всех и вся к лешему. Не факт, что поможет, но лишним точно не будет.
— Да? Идея неплохая, я попробую, спасибо. Кстати, а что, есть какие-то магические способы?
— Есть, но они тебе не подходят, все по той же причине: ты кормишь малыша.
— Вот так всегда, — грустно вздохнула Алина. — Когда забеременела, не ожидала, что столкнусь со столькими запретами по части недомоганий и медицины. Ничего нельзя! Голова болит ― никаких обезболивающих, пей очень сладкий чай, и все на этом. Не дай бог, простуда, и снова ничего нельзя. Запоры, и что? Ничего нельзя!!! А то, что можно, не помогает. Эх… Теперь при кормлении грудью ничего нельзя. Да блин!
Сочувственно развела ладони в стороны.
— Вообще, дело не в том, что действительно нельзя те или иные препараты или настои по причине содержащихся в них опасных вредоносных веществ для малыша, просто никто не тестирует таблетки на беременных и детях. Вот ты, стала бы рисковать здоровьем Тая и экспериментировать с лекарствами?
Алина возмущенно ахнула:
— Да ты что?! Нет, конечно!
— Вот и другие мамочки на такое не пойдут. На том все исследования по большому счету и стопорятся.
— М-да уж, на это мне возразить нечего. А расскажи, что там за магические способы такие, интересно же.
Весело хмыкнула. Не одна я такая мисс Интересненько.
— Способов на самом деле не так уж и много. Если обращаться непосредственно к магии, то можно наложить блок на эмоции, но в таком случае женщина станет безразличной и равнодушной ко всему, что ее окружает, в том числе к своему дитя.
— Ужас, — Алина теснее прижала к себе спящего малыша.
Согласно кивнула. Ужас. Но я знала несколько вейдари, оставшиеся без всякой поддержки со стороны близких, кто накладывал подобную магию на себя, потому что не справлялись и боялись нанести физический вред своему ребенку.
— Есть специальные зелья, блокирующие негативные эмоции, но они мало изучены. А можно наложить частичный блок, он не особенно опасен, но очень затратен денежно, магически и имеет короткий период действия. К тому же, как ни крути, это все риски. О, еще имеются артефакты, но и…
— Ладно, все, я поняла, это тоже риски. Замяли эту тему, — поморщилась подруга и властно потребовала: — А теперь рассказывай, что знаешь!
Хмыкнув, настолько сильно сейчас Алина была похожа на зверя, передала ей новость о возвращении Адриана.
— О! Надеюсь, он нас порадует хорошими новостями. Пускай уже все закончится.
Молча кивнула. На это я тоже надеялась.
— Жаль только: если это так, вы уедете.
— Ничего, видимся не в последний раз, — подбадривающе ей улыбнулась.
— Это точно, но все же, я… — подруга глянула на сына, — мы будем скучать.
Мое зрение вдруг произвольно изменилось, показывая фрагмент: рука Адриана на руле, и его обгоняет черный байк, которым управляет мужчина в черной кожаной куртке и брюках, в одном из тяжелых армейских ботинок бликом мелькнула рукоять знакомого клинка. Я улыбнулась, догадываясь о личности байкера.
Рядом судорожно вздохнули, и видение исчезло. Подобные произвольные видения случались нечасто, чаще всего являясь контролируемыми, но в моменты особого, скажем так, душевного переживания я или Адриан могли случайно вот так что-нибудь передать. Моргнув, вопросительно вскинулась на подругу.
— Твои глаза… Никак не привыкну к твоим особым способностям, до сих пор с большим трудом осознаю, что ты самая настоящая ведьма и магия существует. Боже, когда произношу это вслух, чувствую себя немного поехавшей.
С пониманием усмехнулась. Еще одна особенность. В моменты видений мои глаза изменялись, обнажая ведьминскую суть, так что те, кто в тот момент мог наблюдать за мной, видели черные провалы глаз с мутной точкой зрачка, на дне которых полыхала потусторонняя зелень. У Адриана, кстати, тоже был примерный эффект, только его глаза в такие моменты становились абсолютно алыми и горели рыжим огнем.
