Обнаженная для герцога - Татьяна Озерова

При любой возможности я пропадала в архивах, выясняя всё, до чего могла дотянуться.

Постепенно картина прояснилась.

Война шла из-за нескольких шахт в горах, где добывался важнейший материал, из которого изготавливали практически все амулеты и артефакты.

Из некоторых отрывочных данных я сделала вывод, что мой дядя участвовал в схемах торговли тем самым ценным материалом.

Шахты всё время переходили из рук в руки. В результате королевство, у которого было больше шахт, продавало этот материал второму королевству. И наоборот.

Пять лет назад предыдущие короли попытались заключить мир и поделить шахты, но произошло предательство, в результате которого оба короля были убиты.

Наше королевство возглавил его величество Освальд Третий, прозванный Злопамятным. Именно его жадные руки я имела честь ощущать на своих голых плечах во дворце перед своим замужеством.

Во вражеском королевстве королём стал некий Дамиан Первый, потомок древнего княжеского рода.

Того самого княжеского рода, когда-то стоявшего во главе единого княжества, которое потом и распалось на два наших королевства.

В этом месте исторических справок у меня всегда голова шла кругом, всё-таки, политика не моя сильная сторона.

Мне было гораздо интереснее то, что короля Дамиана никто в глаза не видел, из-за этого многие у нас считали, что давно пора перейти в атаку и завоевать, наконец, соседей.

Больше, я как ни старалась, не могла ничего узнать.

Шли недели. Злость и обида на герцога Себастьяна утихли.

Я начала по нему тосковать.

Мне всё чаще хотелось услышать его голос.

Иногда я подолгу сидела в его комнате за тем столом, где он вытаскивал из моих волос шпильки и заколки.

Я злилась на себя, переживала, убеждала себя, что невозможно за два дня настолько привязаться к одному человеку.

Я изо всех сил старалась отвлечься и забыть его, но чем больше старалась, тем больше тосковала.

Мне часто казалось, что я слышу его голос. Я старалась не плакать, но иногда слезинка всё-таки катилась у меня по щеке, и тогда я прислушивалась, не звенел ли хрусталь в светильниках.

Моя сила оставалась спокойна, а тоска по герцогу Себастьяну росла.

Всё чаще я ловила на себе озабоченные взгляды герцогини Анны и герцога Фабиана.

Я осунулась, черты лица заострились, платья пришлось ушить.

Прошло три месяца после объявления меня вдовой.

Небо в этот вечер, как назло, раскрасил пронзительно яркий закат, который мне живо напомнил время на пляже с Себастьяном.

Я решила лечь спать пораньше, обняла перед сном герцогиню Анну и герцога Фабиана, и поднялась к себе.

Переоделась в лёгкую кружевную сорочку и провела много времени перед зеркалом, рассматривая свои синие глаза и задумчиво расчёсывая волосы.

Я села на кровати, обхватив колени руками, разрешив себе, наконец, отдаться печали.

Устала сопротивляться. Я имею право хотя бы в мыслях прикоснуться к нему.

Я вспоминала его тёмный взгляд, горячие слова, улыбку на красивых губах.

Мой герцог, как же я тоскую по тебе…

Я вспоминала его запах.

Вспоминала, как льнула к нему, вдыхая сложный аромат его парфюма, ненавязчивый, сильный и хищный… с вплетённой в аромат улыбкой.

Улыбчивый хищный и сильный запах. Как герцог.

Наверное, я всё же сошла с ума: я почувствовала, что меня бережно обхватили сильные руки.

Узнала их: в его надёжных руках, в потоках его уверенной силы, я расслабилась и задышала глубже.

Подняла голову. Мой герцог крепко держал меня у себя на коленях.

Я заморгала. Несколько раз вдохнула.

Не сплю.

Нет, не чудится. Я переместилась к герцогу?!

Он смотрел на меня с улыбкой.

Пока я пыталась осознать произошедшее и хоть как-то справиться с ослепляющей болезненной радостью от того, что могла смотреть на него, чувствовать его… герцог спросил:

— Так сильно соскучилась? Верно, время позднее, ты в кроватке думала обо мне? Я смотрю, шаг ветра тебе удаётся всё лучше и лучше, а ведь это сложное заклинание.

Что-то было в его дружелюбно звучащем голосе настолько опасное, что его ласковый тон меня не обманул. Я ощутила его напряжённое тело, стремительно холодеющие руки, стальные пальцы, впившиеся в мою спину и бёдра.

Я несмело улыбнулась, всматриваясь в его лицо. Он тепло улыбался, но ледяное выражение глаз испугало меня до дрожи.

— А ты хорош, Дамиан, я впечатлён! — услышала я насмешливый мужской голос, — красотки просто падают тебе в объятия. Да ещё и готовые ко всему, прямо в нижнем белье. Эта крошка дивно хороша! За три месяца, как ты вернулся, ты ещё ни разу к своим пташкам не зашёл. Может, пора начать раздавать их желающим? Я хочу эту красавицу. Поделишься?

Глава 17. Ярость

Я смотрела в светло-карие глаза, умопомрачительного насыщенно-медового оттенка.

Чувствовала напряжение и силу мужчины, державшего меня на руках.

Я смотрела только в его глаза, не в силах даже осмотреться вокруг.

— Нет, мой друг, не надейся даже, не поделюсь, — ответил мой герцог, пристально глядя на меня, забираясь одной рукой мне в волосы, — это сокровище только моё.

— Как же так, твоё величество, — раздался другой развесёлый мужской голос, — вечеринка так славно начиналась, пусть и без девичьего общества, а ты…

Мой якобы скоропостижно померевший муж оторвал от меня взгляд.

— Вечеринка окончена, — сказал он тихо, но от силы и власти, полыхнувшей в его голосе, я невольно съёжилась.

С усилием оторвав от него взгляд, я испуганно оглядела просторную комнату с высоким потолком и стенами, украшенными сложным золотым орнаментом. Мы сидели на парчовом диване, расшитом изысканным золотым узором.

С диванчиков и кресел поднимались мужчины, явно обладающие влиянием и властью. Это читалось во взглядах, осанке, было видно по дорогой одежде и манере держать себя.

Все они низко поклонились моему… мужу, и, ни слова не говоря, проворно направились к выходу, огибая столики, уставленные напитками, закусками и фруктами.

Я смотрела, как они выходят, а в голове бились услышанные только что слова «Дамиан», «пташки», «поделишься», «твоё величество».

Дверь захлопнулась за последним вышедшим.

Я снова посмотрела на… На него.

— Дамиан? — срывающимся голосом спросила я.

Его рука в моих волосах сжалась в кулак, запрокидывая мою голову, а вторая скользнула под сорочку, охватывая ягодицу и прижимая меня плотнее.

— Я сказал тебе не снимать амулет, — его тихий властный голос прозвучал с угрозой.

— Дамиан, — повторила я. — Твоё величество.

Он смотрел на меня, сощурив янтарные глаза. Мои недоумение с радостью стремительно сменялись обидой