Хозяйка Ольбранского замка - Мелина Боярова
– Организм так недостаток энергии восполняет, – порадовал профессор. – Зато в рекордные сроки восстановилась пищеварительная система. Потерпите, скоро неприятные симптомы пойдут на спад и состояние нормализуется. Первые дни – решающие, но я и так вижу, что ваши показатели лучше, чем у предыдущих испытуемых.
Я и терпела, потому что деваться некуда. И скучать не приходилось. В палате постоянно дежурили медсестры, которые реагировали на каждый всхлип. Сиделки облегчали мое существование, давая водички, провожая в туалет и меняя мокрую от пота постель. Но больше наблюдали и записывали симптомы, подробно расспрашивая, что беспокоит, где болит и какие ощущения испытываю при этом. Пока об одной болячке расскажешь, две другие появятся, и так до бесконечности.
Активная фаза завершилась на четвертый день, когда я проснулась утром и осознала, что нигде и ничего не болит. Зрение – обычное, слух – тоже, руки-ноги на месте, шерстью не покрылась, выть на луну вроде не хочется.
– Как самочувствие? – первым навестил Платон Ильич, которому я с радостью доложилась, что в порядке. – И это замечательно! – обрадовался он. – Можно с уверенностью сказать, что вы перешли на вторую стадию – адаптацию. Длится она от двух до шести месяцев. За это время организм приспосабливается к новым возможностям и преобразует их под себя. Слышал, вы в провинцию собираетесь?
– Верно. Наследство получила, вот планирую посмотреть, что там и как.
– Лучшего места для второго этапа и быть не может! Я напишу список рекомендаций, которых следует неукоснительно придерживаться. До обеда еще понаблюдаю вас, чтобы удостовериться, нет ли побочных явлений, а после будем готовиться к выписке. Как раз Варфоломей Никитич с амулетом прибыть обещался. Заодно проверим, не повлияет ли он на адаптацию. Ну и через полгода жду на прием, чтобы оценить, как прошел второй этап, и приступить непосредственно к раскачке магического дара.
– Спасибо! – Схватила мужчину за руку и потрясла в порыве благодарности. – Ваши исследования достойны мирового признания. Надеюсь, вы доведете вакцину до совершенства и в будущем сумеете помочь каждому, кто потерял дар и надежду.
– Смею заверить, Агнияра Елизаровна, что так непременно и будет. Кстати, не без вашего непосредственного участия. Считайте, что мучения не пропали даром. – В ответ крепко пожал мою ладонь и добавил с ехидцей. – Ваши емкие определения процессов активной фазы войдут в методическое пособие в неизменном виде.
Я густо покраснела, смутно припоминая, в каких выражениях описывала колики в животе, пробки в ушах и прочие прелести первых дней эксперимента. Брачные игры ежиков или белка в центрифуге – самые безобидные из них.
Ближе к обеду меня навестил Варфоломей Никитич Полозьев, первый визит которого я смутно запомнила. Внешности маг-артефактор был самой обыкновенной – лопоухой, с каштановыми всклокоченными волосами и носом-картошкой. И по одежде больше на мастерового походил. Однако же носил титул князя и пользовался невероятным уважением. Личный артефактор императорской семьи, кровный брат Ее величества и родич княжеского семейства Леви, как мне потом рассказали.
Первым делом молодой человек вручил мне перстень-печатку с гербом Ольбранских. Подобные печати использовались в банках и юридических конторах вместо удостоверения личности. Основа в них закладывалась магическая, связанная со слепком ауры и крови. Никто другой именным перстнем не воспользуется.
Затем настал черед защитных, лечебных и бытовых амулетов, которые полагались по статусу. Брошь, кулоны, гребень для волос, поделки из натурального камня – простые на вид вещички, но с волшебными по земным меркам свойствами. У меня глаза загорелись, когда Варфоломей Никитич перечислил, для чего они предназначались. Например, ониксовая пирамидка с подвижной вершиной ставила универсальную защиту, которую ни один преступник или грабитель не преодолеет. А милая брошь с жемчужинами поддерживала одежду в чистоте. Гребень при расчесывании сразу подсушивал волосы, если требовалось, и придавал шелковистой гладкости. Простенькое медное колечко с лавандовым камешком спасало от насекомых. Черного цвета голыш, опущенный в воду, вмиг доводил ее до кипения. Для сохранности сокровищ предназначалась шкатулка в виде деревянного пенала с двумя отделениями. Одно, покрупнее, служило надежным сейфом, куда я могла без опаски сложить документы, деньги и амулеты, а второе выполняло функцию магической почты.
Последним артефактор передал тонкий браслет из белого металла. Я осторожно взяла его в руки и ощутила легкое покалывание в пальцах.
– Поначалу будет беспокоить, – предупредил Полозьев. – Давайте выберем, куда его лучше надеть, чтобы не причинял неудобства. Не смотрите, что диаметр маленький, браслет при активации растянется или сожмется до нужного размера, хоть на ногу его нацепите.
– Хм, на ногу, говорите? А давайте! Как долго с ним ходить? – опасливо проследила, как молодой человек закрепил обод на моей правой лодыжке, капнул крови и воздействовал магией, после чего застежка на амулете исчезла. – А как же?..
– Снять самостоятельно не получится, – пояснил Варфоломей Никитич. – Профессор упоминал, что через полгода вам на осмотр надлежит приехать. Тогда и решим, что с ним дальше делать.
Из больницы меня забирал Данияр, который привез с собой Матрену и Павку. Обрадовалась им, как родным. Не представляла раньше, насколько важно, чтобы рядом находились люди, которым ты дорога. Павлина удивила тем, что вызвалась ехать в деревню.
– Увязалась, оглобля криворукая! – пробурчала бабулька с наигранным недовольством. – Куда ж теперь от этой дылды денешься?
– Вам ведь нужна личная служанка? – с надеждой спросила Павка. – Я с радостью буду служить вам! Не прогоняйте, умоляю! В поместье Шумских мне уже не вернуться.
– Почему? – удивилась я.
– Так ведь слухи какие поползли! – опасливо покосившись на Матрену, поделилась служанка. – Будто бы глаз у вас дурной, несчастья в дом притягиваете. И прислуживать вам девки наотрез отказываются, чтобы калекой после не остаться. А я, стало быть, от природы лицом не уродилась, и нарочно к вам служить напросилась, чтобы неугодных соперниц со свету сживать.
– Язык-то попридержи, пустомеля! – осадила девку Матрена. – А не то скажу Ярушке, чтобы гнала
