Цвет ночи (СИ) - Грин Алла

Машинально вдохнув поглубже, словно желая проглотить слога и буквы, что он произнёс, я вдруг ощутила и тот самый запах, хвои и дыма, исходивший от него и прежде, когда мы стояли в обнимку на балконе.

— Значит, легенда правдива?

— Да. Я предупредил короля, что подобные игры опасны. Проводил с ним бессчётное количество времени, убеждая отступить. Я не готов был загипнотизировать его, влезть в его разум, но он догадывался, что я ему помешаю каким-нибудь другим способом, и притворился, что успокоился. Смог меня обмануть. Конечно, у него ничего не вышло бы, если бы Барбара к этому времени уже отбыла в ирий или на новый круг рождения. Но её искупление на рубеже пошло по кривой черте. Она не прыгнула во тьму, сбежала и даже нашла озерницу, которая отвела её сюда, в замок, аналогичный тому, что стоял в яви: она прекрасно знала о его существовании благодаря нам. Когда король вызывал её дух — Барбара стала не просто духом места, она получила беспрепятственный проход в оба мира. Ситуация уникальнейшая. После этого случая мы перестали сильно распространяться среди людей о том, что навь вообще существует. Да и о том, что мы цмоки. Одна душа уже была загублена. Этого мы посчитали достаточным.

Печально выдохнув, я подтянула ноги к груди, почти свернувшись калачиком, подобно Кинли, который сопел рядом с подушкой, укрытый перепончатыми крыльями. А я плотнее укуталась в одеяло.

— Но ведь Барбара всё ещё может нырнуть во тьму и переродиться?

— Да. Но она не хочет.

— И вы никак не можете её заставить?

Голова Яна наклонилась вбок, на лице отразилось лёгкое недоумение.

— Решить за неё? Нет. Никогда. Точно не уверен, боится ли она, что прожила не слишком благую жизнь и что тьма отправит её в пекло, или она просто не хочет двигаться дальше — но я не тот, кто стал бы кого-то принуждать против воли. Никто из нас не таков. Ни я, ни Валентина, ни Константин.

На счёт Валентины я была не уверена, ведь она уже пыталась мной командовать, но не хотелось говорить об этом Яну.

— Но Ян. Табличка на входе, и весь интерьер — замок, почти точная копия того, что стоит в моем мире. Я имею в виду, что его ведь перестраивали и меняли обстановку, по-моему, не раз…

— Когда Валентине, можно сказать, запретили там бывать, в яви, сестра не ослушалась. От некоторых из князей она научилась веселиться и решила продолжить здесь. И перекроила это место по прообразу. Чтобы оно напоминало ей об утерянном для неё человеческом мире. Я уже с ней здесь мало бывал. Слишком скоро я переселился в явь, иногда думая, что навсегда.

Было больно слышать подобное. Я понимала, что он сожалел, что не мог вернуться. Словно его лишили возможности. И он был своеобразным изгнанником, как Велес. Для меня всё ещё оставалось загадкой, из-за чего он сбежал отсюда. Но кое-какие подозрения у меня уже имелись.

— Кто запретил ей? Ваш отец? Смог?… — вопросила я.

Ян кивнул. Я не ждала, что он расскажет, почему, и он этого не сделал. И тогда я задала вопрос, мягким, ненавязчивым тоном, не зная, на самом деле какой хочу получить ответ.

— Кто они, Ян? Какие они? Твои родители.

— Мы не общаемся, Ава, — всего-то бросил он.

— Из-за них ты ушёл из нави?

— Да. — Вдруг высвободив мою руку и чуть отшатнувшись, выпрямившись, он добавил: — Они мало что хорошего сделали за свою долгую бессмертную жизнь. Мать, конечно, помогла получить Константину истинное бессмертие, коего не было ни у одного другого существа во всех возможных мирах, но это тоже было не актом благородной доброй воли. Она просто искупала собственную вину не за свой поступок, а за своё преступное бездействие.

Сонливость одолевала меня. Ни Ян, ни я сама не были готовы к продолжению столь драматичной темы. И чтобы освободить его от необходимости уклоняться от подробностей, я сознательно сменила её на другую, зная, что с минуты на минуту грёзы захватят меня.

— Значит, когда-то вы все вместе жили в яви? Валентина, Константин…

— Да, и такое было. Тогда мы были более дружны.

Они и сейчас были дружны, подумала я, просто чересчур много поддевали друг друга. Между ними была довольна необычная братско-сестринская любовь. Что-то граничащее между любовью и ненавистью. Но любви было больше.

— Но почему вы так любите порубежный мир? Зачем вообще стали ходить туда?

Ян пожал плечами.

— Неплохой мир, где никто ничего не знает о твоём прошлом. Где всё можно начать с чистого листа.

Вот и он пытался, подумала я. Пытался начать жизнь заново.

Зевнув ещё раз, я ощутила, как моя голова почти утопает в подушке. Закрыв глаза, я уже не видела Яна, но слышала, как зашуршала постель на кровати — на меня хлынула волна тепла от приближения горячего драконьего тела, и жаркие губы мягко поцеловали меня в лоб. На прощание он тихо шепнул, чтобы я как следует отдохнула и подоткнул кончик покрывала к моей шее. Затем отстранился, встал с кровати и меня укачивали звуки его удаляющихся шагов.

Я знала, что коридоры, расположенные за стенами покоев, были наводнены костомахами, хрустящими костями и жаждущими в пучинах своих чёрных душ в тайне полакомиться моей энергией.

Но к этой секунде я была лишена возможности бояться. И быстро погружалась в грёзы. Слишком быстро для человека, который мог быть напуганным.

***

Сновидения были несуществующей реальностью. Рваные куски моих собственных воспоминаний, перемешанных с фантазиями. Мой разум воспроизводил то, что я слышала от Велеса сегодня за ужином, и додумывал нечто своё. Всё это выстраивалось по обыкновению в странную картину, не способную принять логичную целостность.

Я видела всех, всё и сразу…

Я видела войну и сражения. Видела, как волки разрывают на части людей. Мою семью на ферме, у драконьих вольеров. И разрывают иных — на полях, среди луговых трав, полевых цветов, среди фиолетового вереска, орошённого алой кровью, под ночным небом, под светом огромной полной луны… Видела, как Дивия впервые встречает Трояна, лицо которого скрыто, и моё сердце бьётся в такт с её, влюблённым…

…Вот, я в длинном чёрном платье, смотрю на битву, развернувшуюся на руинах усыпальницы возле пустого кладбища. Расщепляют Роксолану у меня на глазах. И кобальтовый дракон идёт на встречу ко мне. Я знаю, что он бог, я знаю, что он кто-то другой. Знаю так же, что рядом со мной должен стоять Гай, но вместо него — здесь семья Яна: Валентина и Константин, а так же женщина — у неё тёмные волосы, цвета вороного крыла, и белая, как мел кожа. Она высокая и красивая, черты её лица напоминают лицо Константина. По левое плечо от неё — замер силуэт мужчины, тоже, как и Трояна, скрытый завесой тьмы. Кто это, их мать? Троян?…Смог?… Громкие голоса отвлекают меня от размышлений. Они спорят, проговаривают слова на повышенных тонах, но я не слышу их содержания. Белые пустые глаза незнакомого мужчины как прожекторы рассеивают чёрную штору тумана. Женщина боится. И я вижу, как белый дракон появляется на месте Константина, а другой — чёрный и слишком большой — на месте окутанного в чёрное незнакомца. Гигантская тень цмока цвета ночи теперь отделяет меня от мира. И когда зрение проясняется, и я оглядываюсь по сторонам — то обнаруживаю, что оказалась на поле боя. На берегу быстробегущей реки…

Вокруг вспышки молний, грохот хлопков и подобия взрывов, пылающие огни и дымящийся вдалеке лес, снопы искр и голубого пепла, медленно вздымающегося ввысь — волколаки воюют с цмоками. Чешуя одного из них — сине-кобальтовая, с голубыми линиями по контурам крыльев. В нём я молниеносно узнаю Яна. И глаза его звериной сущности — алые. Меня окропляют брызги крови, приземляющиеся на волосы, лоб и скулы, заливающие мою одежду, и окутывает ледяной свет полной луны. Моё сердце бьётся часто, пока тело пробивает озноб. Ян окружён, и мне кажется, ему не победить. Повсюду трупы — обездвиженные разорванные тела и цмоков, и волколаков. В глубине мыслей, я осознаю, что видимое мной — лишь сон. Это помогает успокоиться. Однако, когда на меня несётся разъярённо рычащий зверь, я всё равно отступаю, несусь прочь, что есть мочи, кричу во всё горло и с разбега лечу с обрыва вниз, погружаясь в воду с головой. Больно ударяясь при шлепке о воду. Однако, не просыпаюсь…