Неизвестный (СИ) - Лескова Алина

Обычно бесстрастная и холодная, я не испытывала эмоций глядя на трупы, коих на практике видела много, и никак не реагировала на душераздирающие истории. Это была работа на которой я распутывала дела, как математик решает свои задачи.

Но сейчас я не безэмоциональный робот, только не с дорогими и не с родными для меня людьми.

Слез много, но их не хватает, что бы выпустить всю боль, что тысячей ржавых гвоздей царапали мою грудь.

Я снова сорвалась, как тогда с мамой. Но в этот раз я понимала, потому что хотела этого.

Я оттолкнула того, кто вел меня и заорала, во все горло и всю силу своих лёгких. Орала как никогда пока не заканчивался воздух, набирала его снова в лёгкие и снова орала. Била и царапала руки, которые пытались меня схватить и спеленать.

— Не трогай меня! — зарычала я.

Ко мне пытался подойти Маркус, но я не разрешала, предупреждая его рыком, что ему будет больно если он окажется рядом.

Ректор смотрел на меня обеспокоено и, подняв руки ладонями вверх, показывая, что он не хочет навредить, тоже пытался подойти. На него я тоже рычала, но не могла отвести взгляд от его глаз. Глаз, на которые я смотрела и видела радужки, похожие на заледеневший кратер вулкана, в зрачках я видела лаву, которая в любой момент могла вырваться. Глаз, которые были на расстоянии не менее пяти метров, но которые я видела так близко, как если бы он стоял вплотную ко мне.

И чувствовала… чувствовала нереально вкусный аромат холода и хвои.

Если бы я могла слышать сквозь шум в ушах, то, наверное, услышала, что он говорит.

Но я не слышала, а шум все нарастал, кровь разгонялась все сильнее, мне становилось все жарче.

Слишком сильно и слишком много всего. От переизбытка эмоций, от запахов, которые заполнили мои лёгкие, от слишком яркого света у меня закружилась голова и я заскулила, а потом спасительная темнота наконец-то забрала меня.

Я проснулась в своей комнате, во дворце. Мне было лучше, эмоции уже не раздирали грудь, они просто стали ноющей болью. Зрение и обоняние было моим обычным и рычать больше не хотелось. А скулить — да.

Недалеко, в креслах, молча и глядя каждая на свои руки, сидели императрица и Сола. Они были глубоко в своих мыслях, даже не заметили как я села.

— Как Рендед? — прохрипела я и закашлялась, горло раздирало, видимо поорала я хорошо

Они вздрогнули и тут же поспешили пересесть ко мне на кровать, императрица на край, а Сола забралась с ногами ко мне поближе и взяла за руку.

— Рендед жив, — сказала Ирма и помолчав, добавила, — он в коме.

Я откинулась на подушки и прикрыла глаза. После всплеска эмоций на меня накатила апатия. Я чувствовала себя мертвой или как будто я в коме вместе с Рендедом.

В таком состоянии я провела всю неделю, что жила во дворце. Рендед тоже был в лечебнице тут же, как и ребята остались в гостевом доме, недалеко от нас.

Целые дни я проводила рядом с русалом, отходила только поесть, точнее меня выводили силой, да и по нужде. Ночевала бы тоже, если б разрешили, но меня выгоняли.

С каждым днём Рендед выглядел все лучше, появился румянец, губы стали, как обычно, розовыми, а вот волосы остались бледно голубыми, только белые пряди пропали. На пятый день он пришел в себя, попросил пить и отключился. На шестой смог поздороваться со всеми, в палате как раз сидела я и парни, даже Алларик молча стоял в углу. На седьмой он понял, что произошло и ушел в себя. Пятнадцать минут в сознании он провел глядя расфокусированным взглядом в потолок и не реагируя на нас никак. Он был в шоке.

Рендеда оставили во дворце до полного восстановления, из родных была только бабушка, она срочно прибыла и хлопотала рядом с ним. Только на третий день я поняла, что она, оказывается, рассказывает интересные истории из своей жизни и детстве Рендеда.

На восьмой день мы вернулись в академию, которая была закрыта на время похорон Фокса, первокурсника.

Сначала я думала, что все в трауре и не могут оправится от потери адепта, поэтому так мало ребят, думала, что они дома оправляются от потери, но потом ректор объявил, что все собравшиеся кто вернулся, это все, кто остался для дальнейшего обучения. Вообще все.

Наша акдемия опустела, девяносто три адепта и только три четверти профессоров вернулись обратно. Ректор лично вел несколько дополнительных занятий. Предметы тех, кого было нельзя заменить, отменили. Тренировки вели мои парни, тренера и декан были переведены в лекционные залы.

Примерно через неделю, когда Рендед пришел окончательно в себя, но ещё остался в лечебнице так как был слаб, я тоже оживилась. Стала обращать внимание на мир во круг.

В один из вечеров, возвращаясь из библиотеки, в которой я всё-таки стала искать хоть что-нибудь о разрыве истинности, я заметила, что мое зрение, слух и обоняние улучшились. Видимо, из-за депрессии они были в отключке.

Я шла по коридору академического корпуса в кабинет к парням и с интересом рассматривала стены, потолок и пол. Принюхивалась к запахам и прислушивалась к звукам. Слышала ребят, что гуляли в парке под окнами, чувствовала запах пыли и видела трещины в камне.

Меня привлек сладкий аромат ягод, я бы даже сказала приторный. Вместо того, что б отойти от него, моя давно спящая интуиция посоветовала проверить, кто это так пахнет. Привет, интуиция, я скучала. Но куда идти? Запах из-за стены идёт.

Пройдя вдоль стены я почувствовала легкое дуновение ветра. Потайной ход? Осмотрев стену, я заметила, что между некоторыми камнями швы пустые, тогда как между всеми есть какой-то скрепляющий их материал. И, естественно, эти швы похожи на неровный дверной проем. Потайной ход!

Потратив пять минут на нажатие всех камней подряд я всё-таки открыла проход, камень оказался в целом метре от проема, а те, что в проёме просто бесшумно растворились.

Темный, узкий и сырой коридор. А в далеке шепот, который мне, с моим суперслухом слышно прекрасно. Почему раньше не услышала? Волшебная заглушка? Вышла в основной коридор — не слышу. Зашла обратно — слышу.

«Акэм».

— …наделал! Дебил! — женский скрипучий голос. Ее обладательнице лет сто было бы у нас дома. Даже боюсь представить какая там мумия, если в Вассале я даже и не видела реально старых. Пожилых — да. Совсем старых — нет.

— Я не виноват, — взволновано прошептал знакомый голос мужчины, — Артефакт сработал не так, накопители взяли слишком много магии… — продолжал шептать… профессор Дороти!

— Тише ты, услышат, — голос стал отдаляется.

— Осталось всего пару десятков вампиров и оборотней, — голос Дороти тоже стал тише.

— Вот именно, где теперь брать силы?

И стало тихо.

Я быстро вышла из коридора, нажала на камень и побежала. Уже на улице я остановилась и прижалась спиной к стене.

Накопители для магии? Брать силы?

А что, если резервы пустеют не сами?

Глава 10. День откровений

— Почему мы говорили с глушилкой? Там, на поле, когда у ребят опустели резервы.

Переспав с подслушанным, на следующий день, вечером, вместе с ребятами мы снова были во дворце. Ребята были у русала, а мы с Аллариком стояли на террасе, недалеко от обеденного зала. Я не стала поднимать эту тему в академии, старуха верно заметила, могут услышать. Терраса была одним из немногих мест, где стояла самая лучшая защита от звуков. Никто нас не услышит, даже император.

— Вопрос с подвохом? — лениво ответил демон, продолжая разглядывать сад.

— Да.

— Это уже не важно, ничего не вышло.

— А что ты хотел?

Он не ответил, тяжело вздохнул, посмотрел на меня взглядом, в котором читалось предупреждение, что б не лезла и ушел.

Интересно.

Позже, найдя в своем рабочем кабинете Вальцельгена старшего, я решилась на очередной откровенный разговор.

— Расскажите, что вы знаете о ситуации с резервами, не считая того, что и так все знают.

— Таким тоном допросы устраивают, — улыбнулся император, но увидев мое серьезное и сосредоточенное лицо, стал хмурым, — Что ты знаешь? — не стал ходить вокруг да около.