Эльф: брат или возлюбленный? (СИ) - Кривенко Анна

Отшатнувшись, я увидела ее изумленно-испуганные глаза, без слов кричавшие: «Этого не может быть??? Что-то не сработало!!!», и тут же, развернувшись, побежала прочь, представляя, как несладко пришлось бы сейчас настоящему Алексу, в которого бросили, похоже, каким-то местным магическим приворотным порошком.

Около нашей с Оливом палатки уже стояла новая, чуть поменьше размером. Брата я не увидела, и во мне опять начала закипать злость и боль.

Поэтому, даже не пытаясь найти его или разузнать о состоянии спасенной графской дочери, я просто ворвалась в нашу пустующую палатку и завалилась прямо на спальные перины, которые так предательски пахли Оливом.

Я лежала на животе, зарывшись лицом в подушки, и снова была в депрессии. Правда, ко всему прочему все-таки примешивалось легкое головокружение, вызванное порошком от деревенской влюбленной барышни. Я закрыла глаза, чтобы забыться от одного и от второго, и довольно быстро погрузилась в сон.

Мне снился Олив. Он был так прекрасен и так… холоден! Он больше не любил меня. Даже, как брата! А я… а я задыхалась от любви! Я стенала от того, что находилась в темнице этого тела и хотела… исчезнуть!

Меня разбудили настойчивые толчки в плечо.

— Алекс! — послышался отдаленный голос Олива. — Алекс, проснись!

Я приоткрыла глаза и слегка приподнялась, потом села. Голова кружилась еще сильнее. С трудом смогла посмотреть на брата, который сидел очень близко около меня и обеспокоенно всматривался в мое лицо.

— Алекс! Что с тобой? — голос его звучал, как и прежде, с большой любовью. — Ты так стонал, что я испугался, брат…

Наконец, мне удалось унять головокружение, и я замерла, уставившись на него. Он был так близко сейчас, впрочем, не ближе, чем обычно, но почему-то в этот момент меня дико к нему потянуло. Потянуло, как магнитом, прижаться к его крепкой груди, вдохнуть его запах, почувствовать его рельефные мышцы под своими пальцами…

Нет! Этого же нельзя делать! Нельзя! Это запрещено! Опасно!!!

Мой разум — мой доблестный страж — был всегда наготове, но сейчас я ощущала что-то чужеродное, усилившее мои безумные желания. Приворотное? Значит, оно сработало? Но только не на глупую деревенскую девчонку, потому что я и сама девушка и не реагирую на кого-то своего пола, а на того, кто по-настоящему живет в моем сердце.

Но мне нельзя сейчас поддаваться! Никак нельзя! Это станет для меня концом всего! Олив не сможет любить брата-извращенца, которым меня точно посчитает, если я поддамся этим чарам!..

Но они так сильны! Так усердно уговаривают меня броситься к нему, ощутить его нежные губы на своих губах, окунуться в томление его объятий, забыться в его ласках…

Алекса, какие ласки??? Он оттолкнет тебя! Он изгонит тебя!!!

Наверное, мое лицо исказилось болью, так что Олив резко побледнел. Он потянулся ко мне, но я взмахом руки остановила его и с трудом, едва сдерживаясь, произнесла:

— Олив, нет! Не прикасайся! Не надо…

Меня снова настигло головокружение, и я, зажмурившись, опустила голову. Нельзя его подпускать, иначе я сорвусь! Я сделаю с ним это, и тогда…

— Алекс! — его голос показался мне таким надрывно-страдающим, что я через силу открыла глаза.

Ну вот снова этот его взгляд: любящий, изнывающий от беспокойства, выжигающий во мне последние преграды перед свершением любовного безумия…

Олив не смог удержаться и все-таки медленно протянул ко мне ладонь. Я смотрела на то, как она приближается ко мне — изящная, но крепкая мужская рука — и нервно дрожала, теряя контроль над дыханием. Нет, Олив! Не надо. Я не выдержу сейчас…

Из моей груди вырвался горестный стон поражения. Я схватила его протянутую ладонь обеими руками, а потом прижалась к ней губами. Почувствовав мой поцелуй, Олив замер. Я скользила дальше, целуя его пальцы и пытаясь через это выпустить бурлившие внутри чувства, а брат лишь один раз дернулся, но после перестал. Вокруг нас неожиданно загорелись огненно-красная и золотая «клятвы»: они заискрились, заиграли, завертелись, рисуя причудливые письмена, а я не могла остановиться, все еще скользя губами по его ладони и чувствуя себя безумной.

— Прости, Олив… — пробормотала я, ощущая, что начинаю дрожать всем телом. — Прости за это, но я не могу остановиться… Прости…

И я подняла к нему раскаянное лицо…

Оледеневающее сердце…

Оледеневающее сердце…

— Прости, Олив! Прости за это, но я не могу остановиться…

Мои губы снова льнут к его изящным пальцам, ощущают мозоли от меча — их даже магия не берет — ласкают выемку у большого пальца.

И только после этого я поднимаю на него свой взгляд. Слезы туманят глаза. В палатке немного приглушенный свет, но я могу разглядеть лицо Олива: оно наполнено страданием.

Сияющие письмена его клятвы торжественно горят около его лица, и, наверное, именно поэтому он до сих пор не выдернул свою руку.

Эта боль на его лице мгновенно отрезвляет меня даже от приворотного средства. Я отпускаю его руку и позволяю ей опуститься обратно к нему.

Меня жжет стыд и страх…

Я отворачиваюсь, падаю лицом на подушки, чтобы не видеть страдающего лица Олива, и приглушенно дрожащим голосом говорю:

— Брат! Мне жаль, что я… такой! Искренне жаль. Прости меня, если можешь. Мои чувства сильнее меня… Если можешь, прости…

Это все! Больше мне пока нечего сказать. Надеюсь, он сможет не возненавидеть Алекса сегодня…

Олив поднимается на ноги и молча уходит. Наверное, я все же надеялась на парочку успокоительных слов с его стороны, но их нет, а на душе у меня становится еще более скверно. Теперь он ненавидит меня? Будет сторониться? Воздвигнет между нами стену? Подарит свое сердце спасенной красавице???

Даже не знаю, почему я вспомнила об этой рыжей, но от этих мыслей мне стало еще хуже.

Казалось, жизнь разбилась вдребезги. Всему доброму пришел конец. Я выдала свои безумные чувства, и теперь… любовь между братьями разорвется навсегда…

Я пролежала так больше часа, а потом присела и устало провела по гриве светлых густых волос. Надо принимать какие-то решения и выживать в этом мире. Надо что-то изменить и… стать трезвее.

Я принимаю решение: Олива забыть! Извиниться перед ним уже с холодцой, демонстрируя полный адекват, пообещать, что больше подобного не повторится и… выбросить свое сердце прочь. Чтобы оно перестало чувствовать.

Может, саму себя убедить, что я теперь мужчина? Надо же как-то вживаться в эту роль! Всё, мужчин больше не люблю, впрочем, женщин тоже. Одиночка! Да! Мой статус — одиночка!

Но стало так грустно… Не хочу одиночества! Не хочу такой жизни!!!

Сердце вздрогнуло, но вдруг стало жестче. Хочу его вообще сделать каменным! Окаменённым сердцам не больно!..

* * *

Олив

Безумие! Безумие!! БЕЗУМИЕ!!!

Я вбежал в лес и попытался отдышаться вдали от посторонних глаз.

Безумие! Во мне! Я схожу с ума! Мы с Алексом на пару сходим с ума! Но только он из-за болезни, а я…

Я сегодня безумен весь день.

Когда Алекс вдруг появился посреди нашей охоты на барса, я едва не умер от страха. Его сумасшедшая телепортация, которую он клятвенно обещал не использовать еще двадцать лет назад, проявилась сегодня так легко и непринужденно, как будто она вообще не опасна для него! Этот способ магического перемещения отнимает так много сил, что эльф может подвергнуть себя смерти, истратив их слишком много. А Алекс не здоров. Ему вообще заниматься чем-то подобным абсолютно запрещено!

Но он телепортировался и возник прямо перед диким животным. Мое сердце едва не разорвалось от ужаса, однако… барс повел себя весьма странно…

Потом, когда животное уснуло и я отвел брата в сторону, мне так захотелось его обнять, что я едва стерпел, но дальше стало еще хуже! Он наклонился ко мне, спрашивая о чем-то, даже не притронулся ко мне, и тут вдруг… я увидел его губы так близко… Что-то вскипело ко мне, словно передо мною стоял вовсе не Алекс, а какая-то девушка, и мне впервые в жизни где-то в самой глубине захотелось… попробовать эти губы на вкус!