Перебежчик - Дж. С. Андрижески
Как только он посмотрел своим aleimi, он почувствовал отголоски Балидора и остальных и понял, что он и Даледжем остались внутри защищённой части конструкции, и что Даледжем подвёл его к краю этой конструкции, но не за её пределы.
Свет Ревика обозначил границы конструкции, следуя по линии освещённой пограничной стены вокруг территории, обозначенной Адипаном в бразильских джунглях. Он наблюдал, как этот свет расходится из центрального лагеря, который они с Даледжемом покинули около часа назад. Он последовал за светом к более твёрдому краю, где сейчас стояли они с Даледжемом.
Затем он понял, что существует более слабая версия этой конструкции, которая простирается ещё дальше, к деревьям на другой стороне луга, почти до самых подножий гор, которые он мог видеть вдалеке…
Ревик судорожно вздохнул, перед глазами всё накренилось.
Всё вокруг него посерело, потемнело, а его плечо ударилось обо что-то… сильно ударилось.
Он услышал далёкий голос.
Кто-то кричал.
Кто-то кричал ему.
Ревик силился вернуться, ответить. Он боролся с болью, которая переполняла его сознание, пытался пробиться обратно к этому голосу…
Резкий спазм в животе едва не заставил его полностью потерять сознание…
Затем он поднял глаза, щурясь от пятнистого солнечного света.
Его грудь скрутило жёстким узлом.
Он пытался дышать, сжимая вспотевшими пальцами собственную рубашку и бронежилет. Его подташнивало от боли, но он снова мог видеть; он почти мог действовать своим разумом. Он понял, что какой-то новый вид щита сдерживал его aleimi-свет, крепко прижимая тот к его телу.
Он чувствовал в этом Балидора, а также отголоски мужчины, стоящего над ним; его высокая фигура, широкие плечи и грудь заслоняли солнце.
Ревик всё ещё смотрел вверх, пытаясь сфокусировать взгляд, когда звуки вернулись, как раз в тот момент, когда мужчина быстро опустился на колени в скоплении древесных корней, на которых лежал Ревик.
Осознав это, Ревик обнаружил, что понимает ещё несколько вещей.
Он лежал на спине, и у него болела спина.
Вероятно, она болела, потому что он сильно ударился о корни дерева, когда упал на землю. Он тихо ахнул, борясь с желанием встать, прижать свет ещё ближе к телу, и тут Даледжем положил ладонь ему на грудь, схватив другой рукой за предплечье.
Мужчина-видящий наполнил свет Ревика теплом, своим собственным светом, и Ревик застонал, извиваясь под прикосновениями другого.
Он отбился от него, ударив почти яростно, прежде чем успел сформировать осознанную мысль.
— Бл*дь, — прохрипел он. — Нет. Нет, чёрт возьми.
Даледжем немедленно убрал свой свет.
Словно желая прояснить свои намерения, он также поднял обе руки.
Сделав это, он уставился на Ревика сверху вниз, и выражение его лица граничило с настороженностью.
После долгой паузы глаза Ревика сфокусировались.
Только тогда он понял, насколько полностью закрыл свой свет от другого мужчины. На лице видящего он видел не опасение, а что-то более близкое к осторожности, приправленной сочувствием, которое отчётливо читалось в этих нефритово-фиолетовых глазах.
— С тобой всё в порядке? — спросил Даледжем.
Ревик осознал, что продолжает прижимать к груди собственную рубашку. Он продолжал дышать с трудом, обливаясь потом и задыхаясь, как будто бежал. Он чувствовал головокружение, чрезмерное тепло, но в то же время как будто его бил озноб.
Казалось, что в его крови было мало сахара. Такое ощущение, что он упал в обморок.
Он осознал, что действительно упал в обморок.
Бл*дь.
— Да. Я в порядке, — теперь он смотрел не на Даледжема, а на свою собственную руку, ту, что поддерживала его тело на одном из обнажённых округлых корней бразильского орехового дерева. Его рука каким-то образом до сих пор сжимала Глок, и ему пришло в голову, что эта штука заряжена, и в ней всё ещё были патроны. Он машинально щёлкнул предохранителем спускового крючка, опуская оружие на землю.
Это чудо, что он не подстрелил себя.
И ещё большее чудо, что он не подстрелил Даледжема.
— Я в порядке, — тупо повторил Ревик.
Он сел и снова замер, испытывая лёгкое головокружение. Он вытер пот со лба, только тогда осознав, что у него дрожат руки.
— Прости. Боги, — он поднял глаза на другого мужчину, и его голос прозвучал неохотно. — С тобой всё в порядке? Я… ничего не сделал. Ведь нет?
Даледжем криво улыбнулся ему, но беспокойство по-прежнему читалось в его зелёных глазах.
— Ты упал как подкошенный, брат. Это считается?
Ревик не ответил. Он всё ещё силился обрести контроль над своим светом и телом. Он задумался, не стоит ли ему рискнуть и попытаться встать.
— Я должен был предупредить тебя, брат, — произнёс Даледжем мягким тоном. — Прошлой ночью Балидор подключил к ней нашу конструкцию.
Ревик ничего не сказал, но почувствовал, как напряглось его тело.
Он боролся с той частью себя, которая хотела отрицать это как причину того, что он сейчас сделал, как безумно он себя вёл, но ему не удавалось это отрицать.
К сожалению, Даледжем, похоже, не собирался так легко сдаваться.
— Значит, Балидор прав? Ты зафиксировался на ней? — спросил он.
Голос другого мужчины звучал обманчиво небрежным.
Ревик почувствовал, как его челюсти напряглись ещё сильнее, настолько, что заболело лицо.
— Я не пытаюсь смутить тебя, брат, — сказал Даледжем. — Но мы должны поговорить об этом. У Балидора имелись опасения по этому поводу в отношении тебя. Так что мы можем либо поговорить об этом здесь, ты и я… либо ты можешь вернуться в лагерь, и Балидор сам осмотрит твой свет. Ты можешь обсудить это с ним наедине. Или мы можем поговорить об этом втроём, если ты предпочитаешь такой вариант.
Ревик поднял глаза, чувствуя, как свет в его груди становится всё тусклее.
— Это настоящая причина, по которой ты привёл меня сюда? — спросил он.
Его голос прозвучал холодно. Он пожалел о своих словах почти в тот же миг, как произнёс их, но, казалось, не мог заставить себя взять их обратно.
Даледжем покачал головой.
— Нет, брат, — он сделал паузу, всё ещё оценивая лицо Ревика и, похоже, теперь и его свет. — Значит, ты не собираешься со мной разговаривать?
Ревик уставился на ствол дерева, не видя его, борясь со своими эмоциональными реакциями, со стыдом, который до сих пор хотел завладеть его светом, с более глубоким чувством гнева и обиды.
Какого чёрта они не оставили его в той пещере? Он не должен находиться здесь. Его, бл*дь, не должно быть здесь, и он
