Избранные Луной (СИ) - "Чинара"

Алекс сосредоточенно морщит лоб, обдумывая несколько секунд свой ответ, после чего задумчиво произносит:

— В твоих словах есть доля правды — не отрицаю. Но в голосе ощущается слишком однозначная позиция к указанному самцу, а именно абсолютно индифферентное отношение к Чарли. Если только таким образом ты не хочешь немного помучить Лу? Если так, то это плохая идея. Она же у нас в семье без царя в голове, потом подсунет тебе ещё какую-нибудь гадость для питья. Чарли, может, и аппетитный кусочек, но не настолько, чтобы рисковать своим пищеварением.

Она права, с такими настроем, я не только Алекс не смогу убедить, но и у Чарли легко вызову сомнения.

— Да нет же, — прикидываясь смущенной, прикрываю рот, — Он реально лапочка. Очень аппетитный кусочек

Сестра качает головой так, словно я пытаюсь уверить ее в своей Страстной любви к брокколи, чьи соцветия с детства терпеть не могу.

— Тебе никогда не быть актрисой, — шепчет сочувственно, опуская ладонь мне на голову и нежно поглаживая по волосам, — Если какой-нибудь агент заикнётся о твоём таланте, просто знай, что тебя хотят затащить в постель. Для потрахушек, но не более.

— Ценю твою честность.

— Обращайся в любое время. А теперь выкладывай, зачем тебе захотелось выпрыгивать из торта для Чарли? — щедро приукрашивая мои слова, улыбается Алекс.

Кусаю изнутри щеку, понимая, что любая ложь выйдет мне боком, а потому выбираю правду, которую могу себе в данной ситуации позволить.

— Последние пару дней я чувствую себя не в своей тарелке. Хочется быть красивой… очень хочется быть особенной… нравится… привлекать… но вместо этого я ощущаю себя невзрачной, уродливой, серой и… особенно сильно чувствую свою ущербность, ту самую неполноценность из-за которой ни один уважающий себя волк не захочет такую как я….

— Дженни, ты чего? — шокировано прерывает меня сестра. — Да по тебе куча парней сохнет, помимо Чарли! Ты же сама всех отшиваешь. Почему вдруг такие мысли? И кого волнует твоя… особенность? Это своего рода даже плюс, не будешь лишний раз рычать на свою пару.

В её словах нет жалости. Одна только стальная уверенность. Но даже она не мешает мне начать мотать головой.

— Нет, Ал, нет, ты не понимаешь. Они, возможно, желают со мной потусить, как с диковинкой. Ради забавы, не более. И, пожалуйста, не убеждай меня в обратном. Поверь, меня бы отверг оборотень, даже если бы волчья Луна признала нас парой, — слёзы, которых уже ну никак не может быть в моем организме, иначе я так доведу себя до истощения, снова появляются на глазах, — Я просто хочу быть красивой и эффектной. Хочу, чтобы меня хотели по-настоящему, понимаешь? И не на одну секунду или ночь?

— Эй, ты чего? — сестра обнимает и крепко прижимает к себе. — Ты, хвост даю на отсечение, говоришь сейчас какие-то несусветные глупости. Тебя хотят ребята не на одну секунду. Они хотят с тобой долгих и нормальных отношений. — ласково вытирает с моих глаз слёзы. — И мне, конечно, было выгодно, когда ты одевалась менее вызывающе, ведь я выигрышнее смотрелась на твоём фоне, — с добродушной усмешкой говорит Алекс, а затем театрально вздыхает, — Но так и быть, завтра оденем тебя, как очень дорогую шлюшку.

— А знаешь, я, кажется, резко передумала.

— Трусиха, не вырывайся. Я же шучу. Будешь у меня завтра сиять! Только не найдётся, что я не составлю тебе достойную конкуренцию.

— И в мыслях не было, Ал. — вытирая сопли, радостно улыбаюсь я.

Глава 17

Мои волосы похожи на идеальную гладь зеркала, глаза подведены сильнее обычного, а чёрное платье обтягивает так, будто я натянула на себя вторую кожу. Ноги облачены в туфли на высокой шпильке, кожа светиться — Алекс принудительно, без единого шанса вырваться, обмазала все мое тело своим бронзатором с эффектом сияния.

Меня весь этот сверкающе-переливающийся эффект немного смущает, несмотря на то, что именно такого результата я и хотела добиться, когда шла вчера к сестре с полу-чистосердечным признанием.

Снова кручусь перед зеркалом. Платье удачно подчеркивает достоинства фигуры, но, как ни прискорбно, отсутствие у меня третьего размера обрисовывает в том числе. Алекс вылавливает меня как раз на моменте внутренней оценки собственных женских достоинств, и с улыбкой проговаривает:

— Счастье не зависит от размера груди! И потом не всем мужчинам нравятся большегрудые.

— Тебе легко говорить, — с деланным страданием в голосе парирую я и стреляю в ее вырез оценивающим взглядом.

— Не завидуй, — без злости смеётся сестра и начинает рыться в одной из своих косметичек, отыскивая нужный оттенок помады, — У тебя спина слабая, тебе бы с такой тяжело пришлось.

— Может, был бы стимул подкачаться, — все ещё следуя роли сисе-страдалицы отвечаю я.

— Вы готовы? — Мэйс входит в комнату и быстрым взглядом оценивает обстановку, ловко перехватывая тушь, которую Алекс метким броском отправляет ему прямо в лоб.

— Сколько раз тебе надо повторять, чтобы ты не заходил без стука? — это одна из вечных и, что-то мне подсказывает, бесконечных тем спора между ними, — Вдруг мы голые?

— Ну, вы же не голые, — пожимает плечами Мэйс и спешно наигранно добавляет, — Не волнуйся, как только приедем к Чарли я лично отведу тебя к твоему новому сладусику и даже найду для вас комнату. Чтобы ты наконец спустила пар и стала более или менее терпимой к более одухотворенным личностям вокруг тебя. — в него летит ещё парочка предметов, но он их либо ловит, либо ловко уворачивается. А затем стремительно оказывается возле меня, и сестра вынужденно прекращает свой обстрел блесками и щеточками для макияжа.

— Малышка, ты выглядишь сногсшибательно, — улыбается Мэйс. — Мне даже жаль беднягу… — и поймав мой удивлённый взгляд, добавляет, — Чарли.

— Она снова недовольна размером груди, — без жалости и стыда сдаёт меня Алекс, и щёки начинают гореть в огне дикого стыда.

У них, несмотря на их частые стычки — порой с применением физической силы — совершенно отсутствует какой бы то ни было фильтр в разговорах. Это уже не первое обсуждение моей груди, точнее то, как Алекс спокойно выдаёт мои секреты.

Все мои нотации о неприемлемости ее поведения приводят всегда к одному и тому же результату — сестра пожимает плечами и отмахивается, уверяя, что между близнецами — а меня Луна просто забыла вовремя вложить в лоно матери — не бывает секретов.

— Малышка, сколько можно? — брат делает такое жалостливое лицо, опуская глаза на предмет разговора, что мне хочется пойти против правила матери «никакого сквернословия под крышей нашего дома» и сказать сестре что-то позабористее простого «предательница». — Почему ты не веришь опытному самцу, когда он говорит, что твоё тело прекрасно, а грудь изящна. Зачем тебе такой передний катафалк, как у Алекс? — проверяет, не летят ли в него новые снаряды косметики и задумчиво прикладывает палец к губам, — Конечно, лишние подушки безопасности никогда не помешают, но мы же знаем, что ты у нас и без них неплохо…

— Слушай, опытный самец, давай уже на выход! — с идеальным макияжем на безупречном лице Алекс останавливается рядом с нами. — И ещё, учти, если ты хоть пальцем тронешь Оливию Блейк, я тебе лицо расцарапаю.

— Заманчиво, — в глазах Мэйса вспыхивает лукавый огонь, пока он берет нас обеих за руки.

Но когда мы оказываемся возле его машины, брат, наконец, понимает о ком речь и начинает громко смеяться.

— Это та первокурсница со взглядом жертвы и брекетами в три ряда? — открывает передо мной дверь, и я опускаюсь на кожаное сидение, а следом за мной в салон садится Алекс. — Хорошая попытка разогреть мой интерес запретом. — продолжает усмехаться, устраиваясь на водительское место и пристегивая ремень безопасности, — Но я не отношу себя к числу кобелей-без-разбору-осеменителей.