Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова
– Приступай уже! – велела я, стиснув зубы.
Все оказалось не так уж страшно. Вермиль работал быстро и осторожно, да и средство доктора помогло – я чувствовала лишь легкое покалывание.
Через полчаса я с изумлением изучала свои кисти. Красиво? Вермиль считает это красивым?!
Да, краски яркие, работа тонкая. Скрещенные топор и меч, объятые языками пламени. Однако это позорный знак, которым помечают осужденных.
Как я буду с этим ходить?! Придется носить перчатки.
Поверенный начал скороговоркой бубнить условия освобождения.
Не покидать город. Ежедневно отмечаться в полицейском участке. Вести торговлю в лавке запрещено. Прибегать к использованию любых магических формул запрещено. Печати откликаются на применение магических модусов болью. Я имею право проводить самостоятельное расследование, пользуясь дозволенными методами. И прочее, прочее, прочее.
– Могу идти? – прервала я его.
– Да, госпожа Ингольф, вы свободны, – промямлил поверенный, а надзиратель отступил от двери на шаг, показывая, что больше в тюрьме меня ничто не держит.
☘️
Комендант проводил меня до ворот тюрьмы, и, открывая их, искренне пожелал мне удачи.
– Надеюсь вас больше никогда здесь не увидеть, госпожа Эрла, – прошептал он. – Я к вам загляну завтра на чашку моего любимого чая.
– Не выйдет, господин Олд. Мне запретили торговать и использовать магию.
– Но чай-то вам не запретили заваривать, и печенья печь вы можете? – он заговорщицки подмигнул. – А вывеску вам вовсе не обязательно переворачивать на «Открыто». Мы все и так знаем, что вы будете нам рады. Ведь будете же?
– Конечно, господин Олд.
– Ну вот! А магия... что магия? Ваши чай и тесто сами по себе магия!
Я улыбнулась и вышла на улицу. И зажмурилась, привыкая к солнцу.
Казалось, природа радуется вместе со мной свободе. Смог над городом рассеялся как по волшебству, осеннее небо сияло мягкой синевой, а воздух, хоть приправленный гарью, казался сладким-сладким.
– Эрла! Ну наконец-то! – на меня налетела Алекса, заключила в крепкие объятия хорошенько тряхнула.
– Эрла, дорогая! Я так рад! – Петер наклонился и целомудренно поцеловал меня щеку, стараясь не касаться Алексы, которая продолжала тискать и тормошить меня.
– Не надо, ребята, – я отстранилась. – От меня пахнет тюрьмой. Мне нужна ванная.
– От тебя отлично пахнет, – уверила меня Алекса и потребовала: – Показывай татуировку!
Я протянула ей руки.
– Красота какая! – восхитилась Алекса, и глаза ее загорелись. – Себе, что ли, такую сделать? Спрошу у Вермиля, сколько возьмет. Будем с тобой как сестры!
– Не говори ерунды, – одернул ее Петер и спросил с состраданием: – Болит?
– Ни капли. Ну, идем домой?
– Идем!
– Алекса, в каком состоянии чайная после обыска? – забеспокоилась я.
– Да нормально все, – пожала она плечами. – Я прибралась немного.
Зная, в каком порядке содержала свою каморку Алекса, я сомневалась, что ей знакомо слово «прибраться». У нее в комнате не было ни клочка пространства, свободного от мусора и обрезков металла.
– А Занта как?
– Жива и здорова. Только ни разу не смеялась, с тех пор как тебя забрали.
– Полицейские обыскивали библиотеку?
– Не-а. Даже не открыли. Роб и Боб помнят страшные рассказы твоей бабушки. Увидели, что дверь на засове, как всегда, и пыль на нем, ну и сказали... «раз никто не открывал ее давно, то и нам там делать нечего». И пошли обыскивать полки с печеньем. Испугались привидения, слабаки. Мальчишки, что с них возьмешь! – презрительно закончила Алекса.
У меня отлегло на душе. Трусость полицейских была мне на руку. Запертая библиотека внушала всем священный ужас. Хотя вряд ли там было что-то ужаснее пауков, гор пыли и заплесневелых книг. Ну и, разумеется, живых книжных закладок, что сбежали из своих томов. Ненавижу магические живые закладки! Они похожи на змей, а от змей и червей у меня мороз по коже.
Чем ближе мы подходили к чайной, тем быстрей я шагала. За неделю я истосковалась по дому. Скорей спрятаться в моем укрытии, в моем волшебном королевстве!
Дверь я открывала медленно, опасаясь увидеть внутри разгром.
Но чайная встретила знакомыми ароматами, обволакивающим теплом и блеском чистой посуды. Прекрасная картина, от которой мое сердце моментально оттаяло.
Шагнула на порог и присела от сильного толчка – мне на грудь приземлилась Занта и ткнулась мордой в шею, щекоча кожу усами.
– Я тоже по тебе соскучилась, – пробормотала я, целуя ее между ушами. Занта пахла невероятно уютно – нагретым деревом и хлопком, ванилью и сеном.
Занта недовольно заворчала – она не любительница долгих нежностей. Извернулась, спрыгнула на пол и побежала к миске, намекая, что за неделю отсутствия я задолжала ей много вкусных ужинов.
Я осматривалась. Следов беспорядка видно не было, но заметно, что тут хозяйничали чужие – стулья расставлены не так, как обычно, занавески не заправлены в боковые кольца, посуда стоит на прилавке, а не в шкафу, ходики не заведены, механическая канарейка спрятала клюв под крыло.
– Мы все помыли с Петером! – успокоила меня Алекса. – И разложили вещи по своим местам.
– Помыли! – передразнил ее Петер. – Ты даже не знаешь, с какой стороны браться за швабру. Ну что ты за девушка?
– Зато я знаю, с какой стороны браться за отвертку, – отрезала Алекса. – А хозяюшку ищи себе среди дочек мещанки Локусты. Она тебе хоть всех своих пятерых девиц в жены отдаст, только намекни. Они тебя и обслуживать, и кормить с ложечки будут, и в рот заглядывать.
Я села на стул и счастливо вздохнула.
Как же хорошо быть дома и слушать привычную перебранку друзей!
– А растения в оранжерее вы проведывали?
– Только один раз, – призналась Алекса. – Твои цветочки меня недолюбливают. Пальмовая капуста отвесила мне затрещину. Пришлось обломать ей пару листьев.
– Я с ней поговорю.
– Ты не переживай, моя механическая система полива работает отлично. Все зеленеет и цветет.
– Эрла, ты молодец, что вовремя вспомнила об этом древнем постановлении, – сказал Петер, садясь напротив. – Ты купила себе время. Как приедет столичный поверенный, он все уладит окончательно. Теперь тебе не о чем беспокоиться.
– Посмотрим.
– Не собираешься же ты сама проводить дознание?
– А почему бы и нет? На этом условии меня отпустили. И надо же найти подлинного преступника! С
