Жених с подвохом - Василиса Кириллова
— Нашла время в мечтах летать, — прыснула на меня химера.
Я тут же вздрогнула. Велесов повел бровью, ладони сжались в кулаки, но это была минутная слабость, так как он тут же собрался, замотал головой будто сбрасывая наваждение, перевел взгляд на Вольговича и сказал:
— Ермил, позволишь мне рассказать?
— Да, — разворачиваясь к нам, бросил ему Вольгович.
— Ну, что дамы? Запрос в архив я сделал еще вчера, как только мы удостоверились, что мальчик миновал кризис. К сожалению, ответ не располагает к радостному исходу.
Химера напряглась и выдала:
— Что это значит?
Я тоже не поняла, что это значит. Так и подмывало сказать: А поподробнее?
Вольгович перехватил эстафету:
— По всем показателям и анализам, которые мы успели собрать у мальчика — лучевая болезнь.
— Что это? — с ошарашенными глазами спросила Кхира.
— Это очень плохо, — пробормотала я. В памяти сказу всплыли кадры с Чернобылем. У нас в городе располагался госпиталь для больных, пострадавших от радиации. Мы иногда проходили мимо него, некоторые больные, которые смогли оправиться после болезни находились во дворе госпиталя. Их можно было разглядеть, через щели в заборе. Они выглядели, как зомби. Жуткое зрелище.
— Да, — поддержал меня Велесов.
— И что делать? — взволновано произнесла Кхира.
— У нас есть данные, что на территории Темного леса, есть целебный источник, но добраться до него очень не просто, — продолжил Велесов.
— Я пойду, дайте карту! — потребовала Кхира.
— Нет, ты отправишься в стаю, и попытаешься найти того, кто травил мальчика все эти годы, — строго сказал Вольгович.
— Годы? — с определенной злостью произнесла Кхира.
— Да, ты не ослышалась. Наш организм способен перенести любую радиацию, ты и так это знаешь. Но здесь особый случай, элемент, которым травили мальчика, мы нашли в крови, и науке он не известен, а это значит…
— Кхира выпрямилась, посмотрела Вольговичу в лицо и произнесла:
— Не продолжай, я и так знаю, что это значит…
Весело, конечно, только я одна не понимаю, или Велесов тоже не вкуривает в чем тут дело, ой, где мои манеры, не вразумляет…Я посмотрела на него, он уловил мой интерес и одними губами произнес:
— Позже…
Позже…Закатила глаза, но провоцировать его не стала.
— А что же будет с Тахиром? — продолжала Кхира.
— Я останусь с ним, я оформил его, как пациента с не выявленным химеризмом, такая практика у меня уже была, поэтому вопросов не должно возникнуть. Сейчас он стабилен и быстро идет на поправку, но беспокоить его нельзя, радиация могла повлиять на мозг, на мутаген, поэтому он останется под моим присмотром, — твердо произнес Вольгович.
— Я оставлю его, если только ты дашь Архур кухир, — сказала Кхира, сверля Ермила взглядом.
Кровная клятва, — перевел мой встроенный переводчик.
Вольгович закатал рукав на своей безупречно белой рубашке и обратился к Велесову:
— Егор, позвольте свой кинжал!
Велесов медлил, будто решал задачу в своей голове, но затем вытащил уже знакомый мне кинжал и передал другу.
Кхире не нужно было закатывать рукава, так как под плащом, её фигуру украшал костюм: топ с толстыми бретелями и широкие брюки темного цвета. Она подошла к Вольговичу, они переплели руки будто собирались бороться. Ермил смотрел ей прямо в глаза, она не отрывалась от его, какое-то напряжение стало наполнять комнату. Мужчина вложил кинжал между их ладонями так, чтобы лезвие касалась их. Велесов подошел ко мне, коснулся пальцами моей руки и прошептал:
— Не бойся…
Я как бы и не боялась, столько событий произошло за эти двое суток, что даже удивляться сил не было.
Затем Ермил начал говорить какие-то слова, мой внутренний переводчик молчал, в какой-то момент Вольгович замолчал, и они с большой силой сжали ладони, а Кхира сказала на своем языке:
— Я принимаю твою клятву.
Они разжали руки, крови не было, только небольшой шрам на ладонях у обоих свидетельствовал об их клятве, ярко-красный у него и бледно-розовый у неё.
— Теперь я готова уйти, — сказала Кхира.
— Не всё так просто, — проговорил Велесов. — Твоё появление скрыть не удалось, поэтому придется объясниться с ректором.
Кхиру перекосило, и она хотела что-то сказать, но Вольгович прервал её:
— Мы представили всё так, будто вы помогли Велесову в доставке адепта в семинарию, поэтому беспокоится не о чем.
— Вы же знаете, мы не можем лгать! — продолжала Кхира.
— Это и не придется делать! Сейчас нашего ректора интересует Александра, а не вы, поэтому видите себя как обычно, — возразил Велесов.
Кхира заложила руки на груди, было видно, что затея ей не нравилась, но она ничего не сказала.
— Я? — возмутилась я.
— Спокойно, Саша! Я тебе всё объясню по дороге в ректорат, — начал было Велесов.
— Знаю я, как вы объясняете! Пусть лучше Ермил Финистович объяснит, быстрее дело будет.
Вольгович немного удивился, даже усмехнулся и сказал:
— У тебя смышлёная невеста, Егор!
— Ты правильно подметил, дружище! — с ухмылкой парировал Велесов.
— Я не поняла, так кто-то что-то объяснять будет? — все так же возмущалась я.
— Будет! Пошли уже, — буркнула химера и повела меня к двери, которая соединяла лабораторию и палату.
— Стойте! — резко закричала я.
— Что ещё? — недовольно продолжала химера.
— Я хотела бы сдать ДНКа- тест.
— Что? — удивленно произнес Велесов, повернулся к Вольговичу и, требуя объяснений воскликнул, — Ермил!
Вольгович сделал вид, как будто не заметил и совершенно невозмутимым тоном сообщил:
— После встречи с ректором, вы можете сдать тест, как пройти в лабораторию, вы уже знаете. Но я думаю, Егор вас проводит.
— Ермил? — снова произнес Велесов.
— Позже поговорим, Кощееч не любит ждать, — улыбаясь одними глазами продолжил Вольгович.
***
Мы снова петляли какими-то коридорами, пока не вошли в просторный холл, обставленный в готическом стиле: небольшие диванчики, обитые красным бархатом, картины в позолоченных подрамниках, резные окна в темных тонах, высокая люстра со свечами вместо лампочек и даже камин.
— Это приемная, присаживайтесь, думаю Афанасий Таносович, сейчас нас примет, — прерывая тишину, сказал Велесов.
По пути сюда, Егор всё-таки объяснил, в чем тут дело. Оказалось, что этот ректор был очень заинтересован в моем прибытии, и даже появление ворона его не смущало, хотя по древнему соглашению, он мог потребовать со стороны стражей объяснений, или даже компенсацию. Стены семинарии были не прикосновенны, сюда
