Его невеста (СИ) - Кистяева Марина

Сказал, оттолкнулся от столешницы и отошел, сев за стол. С шумом отодвинув стул.

— А теперь давай свой долбаный кофе. Я пью черный. С сахаром. Две ложки.

Последующие две минуты, пока варился кофе, были оглушающими тихими.

— И что будет потом, Федор? — всё же спросила Наташа.

Если уж выяснять, то до конца.

— Что будет потом? Хороший вопрос, Наташа, — мужчина не пытался скрыть взвинченность. — Мой зверь, истосковавшийся по истинной, по той, которая могла или может быть рядом, признал тебя своей. Считай, как клеймо поставил. Так как я его эти дни почти не выпускаю, мне удается и себя держать в руках. Относительно… — левая сторона его рта медленно поплыла кверху. Выглядело это устрашающе. — Дальше будет хуже. Во-первых, то, что ты не признаешь меня как свою пару, будет злить всё сильнее. Как закручивающаяся спираль. Второе — придет ревность. Я и так ревнивый, а тут… — он поморщился, продолжая буравить Нату взглядом и кривить рот. — Наташа, я не хочу пугать тебя ещё больше. Не хочу, чтобы ты внезапно прониклась моим прошлым. Поверь, это лишнее.

— А что ты тогда хочешь? — Ната поставила перед ним чашку, сама же вернулась к кухонному гарнитуру.

Безопаснее.

— Ты знаешь ответ.

— Меня? Так я предлагала переспать! — порывисто воскликнула Наташа.

Мужчина прикрыл глаза, и в комнате снова образовалась тишина.

— Наташа, ты вроде неглупая девушка, — глухо и с какой-то затаенной болью, что прорезалась сквозь толщу других эмоций и контроля, выдохнул он. — Секс ничего не решит. Только ускорит процесс.

— Какой?..

— Твоей инициации.

Ната взяла кофе и сделала глоток, стараясь не обжечься. Она не чувствовала ни вкуса, ни запаха.

— Я не хочу превращаться ни в кого.

— У тебя нет выбора по факту рождения.

— Почему я тогда ничего не замечала ранее?

— Вспомни, Ната. — Она вздрогнула, когда он применил её сокращенное имя. Словно перешел невидимую черту. Даже не так. Нарушил личностное пространство, к которому Наташа очень трепетно относилась. Она в принципе не любила, когда кто-то подходил к ней очень близко. Или тех, кто лез в душу.

— Вспомнить что? — с недоверием уточнила она.

— У тебя, наверняка, до подросткового возраста были хронические заболевания.

— Были, — подтвердила Ната.

К чему скрывать то, что легко проверить?

— И мама давала тебе таблетки. Регулярно.

— Я отказываюсь верить, что моя мама, как… ты. Как все тут.

Она вспомнила пилота и его слишком пристальный, как ей показалось на момент посадки, взгляд. Колкий.

— Не как все. Твоя мама — полукровка. Она не может оборачиваться. Но знает о нас. О нашем мире. Знает, кто я.

— И кто я?

— Естественно.

— Она рассказывала мне сказки… Всегда. Вернее, до тех пор, пока у меня не начались…

Она не договорила.

— Месячные, — обыденно завершил за неё Федор. — Время, когда девочка взрослеет, и её вера в сказки заканчивается.

— Я всё равно не вижу выхода! — порывисто воскликнула Наташа. Она не желала, чтобы они свернули с главной темы. — Мы не можем состоять в отношениях. Ты мне незнаком и вызываешь совсем не те чувства, которые ведут к «долго и счастливо». Да и я тебе не нужна!

— С чего ты решила, что мне не нужна? — мужчина даже подался вперед.

— Ты только что сказал! Что я не твоя истинная, что меня практически тебе навязали и…

Наташа замолчала. Вернее, вынуждена была.

Сначала решила, что у неё что-то не то со слухом. Какой-то потусторонний звук ворвался в сознание, дребезжа в голове. Один раз при Наташе случайно разбили огромное панорамное стекло, благо никто не пострадал. Появился неясный гул, стекло задребезжало, пошло трещинами и лишь потом осыпалось.

Так и сейчас.

Если бы за последние сутки мир не перевернулся с ног на голову, она бы отреагировала почти нормально. Ну, как почти. Испугалась бы. Возможно, решила бы, что над ними слишком низко пролетает самолет или — совсем внезапно — под землей проходит метро. Мало ли.

Но нет.

Вокруг тайна. Непроходимые, нелюдимые места.

И нелюди.

Поэтому никого лишнего. Никого чужого.

Шум нарастал, становясь всё четче.

— Суууки, — смачно выругался Федор, ставя чашку на стол и поднимаясь.

А вот это нехорошо…

Нате не нужны подтверждения и вопросы вслух, чтобы понять — произошло нечто.

И куда посерьезнее случая ночью, когда Федор сорвался, а вернулся окровавленным.

Федор встал, уперев руки в стол. Спина мужчины странным образом выгнулась.

— Ты сейчас уйдешь, — сама не веря в то, что говорит, произнесла Наташа, едва размыкая внезапно пересохшие губы. — Надолго. Не на час. И не на два. Возможно, сутки. И попросишь меня не выходить за ворота. Никого не пускать. Скажешь, где находятся продукты.

Федор поднял голову, и Ната увидела, что его глаза полностью заволокла чернота.

— Да.

Одно слово.

Его оказалось достаточно.

ГЛАВА 10

Неожиданно без Федора дом опустел.

Странное ощущение.

Сначала Наташа прислушивалась к звукам.

Тихо.

Лишь завывание ветра за окнами, вызывающее неприятную внутреннюю дрожь.

Сначала Ната сидела на диване, поджав ноги под себя, и думала.

Обо всем и ни о чем сразу.

Больше смотрела в окно, за которым кружился легкий невесомый снежок.

Красиво.

И по-прежнему сказочно.

Да, Ната, твоя мечта сбылась — ты всё-таки попала в сказку. Про злого волка и… кого?

Она не слышала, как Федор уходил. Просто в какой-то момент поняла, что его нет в доме.

Чудить и нарушать то, о чем они договаривались, Наташа не собиралась. Только не теперь. К чему нарываться на большие неприятности?

Она никогда не была глупой. Всегда взвешивала поступки, просчитывала возможности, анализировала разные ходы.

Этому её научила мама. Она с раннего детства с ней играла в аналитические игры. Не только сказки на ночь рассказывала. Про волков и демонов, про принцесс и драконов. Наташа покачала головой. Получается, драконы тоже есть? Серьезно?

Девушка прошла на кухню, налила себе вина и вернулась в гостиную. Разожгла камин и устроилась неподалеку от него. Вот теперь точно всё.

Идиллия.

Не хватает только влюбленного в Наталью мужчины и шкуры убитого медведя.

Влюбленный мужчина вроде намечается, только почему в груди огнем жжет и привкус горький во рту.

Ответа не требовалось.

Сказки — они такие… Слушаешь и делаешь выводы самостоятельно.

Чуть позже Наташа нашла два теплых огромных пледа и с ними уже устроилась всё на том же полу. Ни в спальни, ни на кухню она возвращаться не хотела.

Пила вино, смотрела на огонь и слушала завывание ветра. Иногда ей начинало казаться, что сквозь него она слышит вой. Волчий. Протяжный. Немного тоскливый.

И тогда становилось ещё грустнее.

Она ни в чем не обвиняла маму, не сетовала, что та не рассказала ей правду раньше. Значит, так надо было. Значит, мама считала, что всему своё время. Да и как бы отреагировала маленькая Наташа на подобную «правду»? Поделилась бы ей в песочнице, а потом — с кем-то в саду. И если в мелком возрасте на эту «правду» никто не обратил бы внимания, в школе точно бы поставили галочку. Присмотрелись бы к девочке. А потом ещё интереснее: школьный психолог и как результат на выходе — психиатр. Непонятно, чем бы дело кончилось. Так что да, мама была права. Она осторожно вводила Наташу в мир нелюдей.

Запретный и пока совершенно для неё непонятный.

Что она знала?

Волки — не единственные оборотни. Могут быть ещё медведи, лисы.

Интересна ли она им? Наташа понятие не имела и не горела желанием узнать.

Федор дал понять, что в его доме она в безопасности. Ната ему поверила. Тут у неё был выбор.

Что ей хотелось ещё узнать — роль Доминиканы в этой истории. Получается, лжеподруга изначально поняла, кто она такая? Подружилась специально?

Господи, какая теперь разница. Но в глаза ей она посмотрела бы.