Семь ступеней в полной темноте (СИ) - Фром Пвел
— Знаешь — вдруг встрепенулась она — хоть наши тела уже совокуплялись, но я сильно волнуюсь.
— Давай отложим это. Ничего страшного не случится.
— Нет! — возразила она.
Ее длинные крылья расправившись сделали мощный взмах, и пол ушел из-под его ног. Небольшие предметы попадали со своих мест, свечи потухли, а камин, напротив, вспыхнул еще ярче, отозвавшись треском и снопом искр. Крепко прижимая его к себе, Сольвейг поднялась в воздух и тут же, опустилась на софу. Мягко подмяв Кузнеца под себя, она устроилась на его коленях. Так, она могла обнимать его тело своими ногами и чувствовать под собой отвердевшую плоть.
Кузнец, поглаживая изгиб ее талии нежно прижался щекой к груди.
— Твое сердце сейчас выпрыгнет наружу.
— Да… я чувствую сильное волнение. А ты?
— Да, есть немного.
— Поцелуй меня?
Он подался на встречу ее губам и почувствовал, как они дрожат. Обняв ее крепче, он снова прильнул к ее губам. Сольвейг прикрыла глаза от удовольствия. Нежность, с которой он целовал ее была сравнима… пожалуй ни с чем, что она испытывала раньше. И тепло его было таким… таким приятным….
Она не отпускала его губ от своих, удерживая его плечи в сильных руках, в не очень удобном положении. Она погрузилась глубоко в себя… Бедра ее пришли в движение и медленно качнулись в сторону. Затем вперед… назад и снова в сторону. Ее плоть увлажнилась, и теперь медленно скользила по его плоти, желая принять ее в себя.
— Немного назад… — прошептал он, с трудом оторвавшись от ее сладких губ.
С трудом понимая, что он говорит, она окинула лицо кузнеца одурманенным взором и чуть отклонилась назад.
Он тут же почувствовал, как ее подточенные когти, больно впились в его плечи.
— Легче… — прошептал он — Легче….
Она тут же повиновалась. Его твердая плоть, вдруг утонувшая в ее дрожащем теле, начисто лишила замутненное сознание какой-либо воли. Вот и все… она сдалась окончательно и бесповоротно. И факт этот не вызывал у нее сомнений или сожаления. Она приняла его. Так же трепетно и глубоко, как принимала сейчас живую плоть свои раскрытые чресла.
— Почему мне так хорошо? — прошептала она — Чем я это заслужила?
Он не ответил. Не знал, что ответить. Вместо этого мягко поглаживал ее своими теплыми ладонями. Через какое-то время, отстранившись от нее он мягко улыбнулся и положил ладонь на софу, приглашая Сольвейг лечь рядом с ним.
Она повиновалась. Устроившись в центре софы, она вытянулась во весь рост и поджала к себе крылья.
— Так?
— Почти.
Кузнец сел рядом с ней и положил ладонь на живот.
— Расслабься. Закрой глаза и подумай о хорошем, что бы я не сделал, это не причинит тебе вреда.
— Ты волен делать со мной все, что захочешь — прошептала она — правда.
— Расслабься — повторил он — выкинь все из головы. Дыши ровно, и спокойно…
Его теплая ладонь заскользила по ее животу вверх, а потом вниз. В такт ее дыхания. И правда с каждым вздохом, она чувствовала себя все спокойнее. Тихое потрескивание от огня, и тепло исходящее от очага, убаюкивали ее. Ветер, подвывавший снаружи и теребящий ставни, только усиливал ощущение уюта здесь, внутри дома.
Кузнец взял с полки склянку и открыв ее, наполнил воздух приятным, но не резким запахом. Кажется, это была лаванда. Да, она вспомнила этот запах! Лавандовое масло… И откуда оно здесь?!
Согрев немного масла в своих руках, кузнец разлил его по ее телу, и тут же растянул по коже ладонью. От самого низа живота до ее шеи. Продолжая поглаживать ее тело, он сосредоточено втирал его. Особенно было приятно когда его руки огибали ее грудь, слегка сжимая ее пальцами, и тут же соскальзывали вниз, к бедрам, и спускались до самых колен. Потом, кузнец зачем-то сильно сжимал ее икры, слегка разминал и возвращался обратно. Но это тоже было хорошо, хотя и щекотно немного.
Наконец, она справилась со своим напряжением… Раскинув руки в стороны, она, облегченно вздохнув, позволила крыльям распластаться как им угодно.
— Хорошо… — довольно прошептал кузнец — ты молодец. А теперь перевернись на живот.
Без лишних вопросов, Сольвейг снова повиновалась. Кузнецу это даже нравилось. Такая покорность…
Согрев в ладонях еще немного масла, он устроился на софе, оседлав ее ноги. Душистое масло сразу растеклось от ее ягодиц, по пояснице и спине. Она блаженно застонала, когда его сильные пальцы прошлись по ней сверху вниз. Тщательно разгоняя кровь по ее задубевшим мышцам.
Боже, почему раньше этого никто не делал?! Хотя… рискнул бы кто своей жизнью… даже свою боевую подругу, которой доверяла почти как себе, она не пустила бы близко к телу. Как жаль, что она не задумывалась о своей жизни раньше… Как жаль…
Руки Арона, с пристрастием изучали ее изгибы, не оставляя ничего без внимания. Постепенно поднимаясь все выше, они добрались до ее плеч. Она чувствовала, как его живот давит на ее ягодицы, в то время как пальцы гладят ее шею, разминая плоть. А еще, как его полу окрепшая твердь изредка пульсируя, слегка упирается в ее упругое тело.
Это тоже было приятно и необычно. Кузнец чувствовал, где его плоть, и конечно понимал, что она тоже не может не чувствовать этого. Но ему так не хотелось портить этот момент… Он отвлекал себя разными мыслями. Стараясь не думать об этом, сосредоточил внимание на ее спине. На том месте, где крылья начинают свой взлет, тем более что такого чуда не суждено было видеть раньше.
Но разве можно не думать о ней… Когда сильное, крепкое тело вздымается под тобой, с каждым вздохом, и томно вздыхает по воле твоих пальцев…
Он мерно покачивался взад и вперед, массируя ее сильную спину, разгоняя приятную волну снизу-вверх вдоль всего позвоночника. Его руки как раз достигли ее плеч, когда Сольвейг слегка согнув колени, мягко поддалась ему…
Арон затаил дыхание, поняв, что сейчас произойдет…
Ее влажное, скользкое от массажного масла лоно, слегка приоткрылось навстречу его порыву, и кончик его истомившейся от бездействия плоти, мягко поглотила ее обжигающая пустота.
— Не останавливайся, — попросила она — так я чувствую тебя лучше.
Поборов внезапное желание проникнуть глубже, кузнец снова набрал масло в ладонь. Теперь его руки двигались не так четко, как раньше. Теперь это больше походило на поглаживания. Ведь с каждым своим движением, он слегка входил в нее. Но, продолжалось это не долго, его собственная спина дала о себе знать. Нехотя, покинув ее лоно, он переместился ниже, к ее ногам и неторопливо закончил начатое. Разминая и созерцая ее организованное тело, он получал эстетическое наслаждение, граничащее с тактильным вожделением. Но оно ни шло ни в какое сравнение с теми переживаниями, которые он еще только готовился испытать.
— Перевернись — негромко скомандовал он, и разомлевшая бестия снова перевернулась на спину. Устав держать крылья навесу, она снова разметала их в стороны.
Глаза ее были закрыты. Налитая грудь мерно вздымаясь, чуть слышному дыханию в такт, манила чуть заостренными сосками. Присев рядом, Арон захотел их приласкать. Ее грудь была плотной, и при этом совсем не маленькой. Было приятно ощущать ее в своих ладонях, согревая дыханием солоноватый сосок в своих губах.
Сольвейг почувствовала, как мягкое тело кузнеца накрыло ее сверху. Он осторожно оседлал ее бедра и склонился к ее лицу. Наконец, ее губ коснулся нежный, горячий поцелуй.
Она почти никогда ни с кем не целовалась. Все ее поцелуи, не считая тех, что она раздавала своим жертвам, за мгновение до того, как вонзала в них зубы… можно было по пальцам пересчитать!
А теперь ее целуют с такой нежностью… Как и чем она могла это заслужить? За что такая награда?
Губы кузнеца, заставляли ее губы отвечать. Она старалась, хоть и не слишком умело, приласкать его в ответ. Ее взор, в каком то дурмане, то погружал ее в темноту, то снова открывал перед ней убранство скрытой в полумраке комнаты.
Она ясно чувствовала, как его мужская длань покоится на ее животе. Ей почему-то захотелось потрогать его плоть, ощутить в своей руке…
