Ирис Белый - Хранительница

- Боюсь, миледи, я слишком давно не был в своем имении, да и жена просит внимания, – произнес он убираю женскую руку с фрака и, стряхивая несуществующую пылинку - а так как король дал мне несколько свободных дней, я намерен воспользоваться ими, чтобы навестить супругу. Прошу простить меня дорогая.

Вежливо улыбнувшись женщине, Джул покинул зал и сразу же направился в покои короля. Вошел без стука, так надо.

- Милорд. – поклонился Джул молодому монарху и большому сумасброду, которого ему не раз приходилось останавливать за эти три месяца.

- Так значит завтра я потеряю друга на целых две недели? – сверкнул белозубой улыбкой Мирон. Красивый молодой человек развалился в кресле, а вокруг него порхали три красавицы, и каждая могла бы стать королевой по происхождению. Только юноша этого не хотел.

- Боюсь что так. Моей жене стало хуже. Я думаю для нее будет непосильным родить в тридцать шесть – опустил голову Джул, пытаясь скрыть за беззаботностью тревогу.

Столкнувшись со двором в роли советника короля он лишь подтвердил свою мысль о необходимости связных. Так в доме его супруги тоже был такой связной, и донесения о состоянии баронессы тревожили его. Как бы он не убеждал себя, что ненавидит супругу, но стоило ему прочитать строки, что в последние недели даже дочь не видит мать, и он понял что дела плохи. Даже если баронесса и не больна, то у нее депрессия и пора вмешиваться. Хотя бы ради ребенка и не важно, чей он.

- Что ж, это действительно печально. Ваша супруга одна из красивейших женщин при дворе и мне остается только молиться за нее.

Зная короля, Джул сразу понял, что прием окончен и вышел из покоев монарха.

Сев карету и в очередной раз пожалев, что не может ехать верхом, барон достаточно быстро добрался до городского дома супруги, где его уже ждало очередное письмо Сандры.

Войдя в кабинет, мужчина в очередной раз перечитал ее отчет и последнее предложение, которое она всегда приписывала:

«Моя беременность протекает нормально, ребенок здоров и я надеюсь родится в срок.

Ваша супруга, баронесса де Вильяр»

Две фразы призванные хотя бы на бумаге объединить чужих людей. И обе лживы!

Скомкав бумагу, барон бросил ее на стол. Его душил гнев на супругу.

«Почему она лжет? Зачем? Неужели так сложно хотя бы в письме, хоть в этом сказать правду! Да вся наша жизнь сплошная ложь!» - думал барон, меряя кабинет шагами. И от нежелания участвовать в этом фарсе не отвечал ни на одно из лживых посланий. Да и что он мог написать.

«Я рад этому, дорогая!»

Тяжело вздохнув, он подошел к столу и достал из потайного ящика в стене у стола, обнаруженного им в третий день пребывания в доме, донесения своего связного.

«Миледи хуже с каждым днем. Она почти не спит. Ее кожа посерела, а вокруг глаз проступили черные круги. Ребенок доставляет госпоже явный дискомфорт, более того он кажется, высасывает из нее жизнь. За последнюю неделю хозяйка покинула свою комнату дважды и оба раза были вызваны крайней необходимостью в ее присутствии…»

Дальше читать барон не стал. Он итак успел выучить это письмо за эти две недели.

«Даже слуги это видят, почему же она лжет? Что ей мешает написать правду. Неужели мое общество настолько ей противно?»

Все это время Джул выпрашивал у короля милость навестить жену и ему это удалось. У него есть неделя, после чего он обязан выполнить поручение монарха. Но эту неделю он потратит с пользой, пытаясь хотя бы как-то помочь супруге.

«Ради ребенка мне просто необходимо заставить ее бороться, иначе они оба умрут».

Именно с такой пугающей его мыслью барон ложился спать в ту ночь, а едва рассвело из дома барона де Вильяра выехала карета, направляющаяся в «Золотые луга»

Она слышала, как к дому подъехала карета и даже встала и выглянула в окно, чтобы узнать кто приехал, но при виде мужа испытала только боль и желание спрятаться. А ведь она так надеялась, что он не заедет сюда! Но ее надежда не оправдалась.

У нее оставалась только одно желание - чтобы он заехал проездом и не беспокоил ее. Так, понаблюдав немного за суетящимися слугами, Сандра вернулась в постель и укрылась с головой, веря, что он даже не зайдет к ней.

«Как же хочется уснуть и не просыпаться пока он не уедет, одно радует, сюда он не сунется!» - думала баронесса, сильнее зарываясь в одеяло, но иллюзия защиты была недолгой и  ложной.

Дверь ударилась о косяк, а через миг с нее стянули одеяло, и она была вынуждена столкнуться с его гневным взглядом.

- Милорд. – это все, что она смогла вымолвить.

- Кажется, вы писали, что беременность протекает нормально, а мне вдруг слуги говорят, что вы неделю уже не спускаетесь из покоев. – он говорил тихо, но его голос звенел от сдерживаемого гнева.

- А слуги ли? – поинтересовалась женщина, выпрямляясь на кровати и глядя на него. Она старалась не думать как выглядит сейчас, с животом и спутавшимися волосами – насколько я знаю, о моем плохом самочувствии вы уже в курсе недели две. Вот и приходится играть навязанную вами роль!

- Тогда, дорогая жена, я думаю вы не откажетесь пообедать со мной? - бросил он и тут же увидел, как побледнела баронесса.

- Нет, я откажусь! Я сегодня действительно плохо себя чувствую! Кроме того, ваше общество не доставляет мне такого удовольствия как вашим дамам.

Он смотрел на жену и не мог отвезти взгляда. На ней была тонкая ночнушка, ничего не скрывающая и даже более, подчеркивающая ее прелести. Округлившийся живот сделал ее более женственной, а увеличившаяся грудь вызывала желание сжать ее в ладони. И как бы ему не было противно с самого себя, ему безумно хотелось заняться с ней любовью, лаская это тело и даря ему ласки.

- Боюсь, миледи, у вас нет выбора. Кроме того, кому как не мне помнить какое удовольствие я вам доставляю своим обществом. – барон насладился покрасневшим лицом жены, а потом добавил - Я жду вас в малой столовой в шесть. И приведите себя в порядок, беременность это не повод, чтобы выглядеть как страшилка из детских книжек.

Сказав это, он ушел, а она так и осталась сидеть не шевелясь. Малыши снова зашевелились, причиняя ей боль, но она этого не замечала. Ее глаза заволокли слезы. Да как он смеет нарушать границы ее крепости, разрушая ощущение защищенности. Как смеет ей такое говорить! Уткнувшись в подушку, она поддалась, так часто в последнее время наплывающим на нее, слезам, а минут через пятнадцать она услышала стук в дверь.

- Простите, миледи, милорд просил помочь вам одеться!

Первым желанием было подчиниться, а потом на смену покорности и апатии пришла ярость.

- Убирайся отсюда и передай своему господину, что я не спущусь к нему! Я уже сказала, что плохо себя чувствую и не намерена из-за него терпеть неудобства, уже достаточно моей беременности!