Гейл Форман - Куда она ушла

Брин устремила взгляд на темный горизонт, зарывая босые пальцы ног в холодный песок.

— Знаю, — тихо сказала она. Затем повернулась ко мне. — Сожалею на счет твоей девушки. Миа, верно?

Я поперхнулся вином. Это имя я не ожидал сейчас услышать.

— Извини. Просто когда я спросила Брук о тебе, она рассказала, как вы познакомились. Она не сплетничала или что-то в этом роде. Просто она была там, в больнице, поэтому знала.

Сердце бешено заколотилось в груди. Я просто кивнул.

— Папа ушел от нас, когда мне было семь. Это было худшим, что со мной когда-либо случалось, — продолжала Брин. — Поэтому я не представляю, что значит потерять кого-то вот так.

Я снова кивнул, сделав большой глоток вина.

— Сожалею, — сумел сказать я.

Она слегка кивнула в благодарность.

— Но они хотя бы умерли все вместе. То есть, в каком-то роде это благословение. Я знаю, что не хотела бы проснуться, если бы вся моя семья умерла.

Вино брызнуло из носа и рта одновременно. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и способность говорить. Когда я это сделал, я объяснил Брин, что Миа не умерла. Что она пережила аварию и полностью поправилась.

Брин выглядела искренне напуганной, мне даже стало жаль ее, а не себя.

— Боже, Адам. Мне так стыдно. Я просто предположила. Брук сказала, что не слышала больше ни слова о Мии, и я бы пришла к тому же заключению. Shooting Star вроде как исчезает, а потом выходит «Возмещение Ущерба», я имею в виду, слова настолько полны боли, злости и предательства оставленного человека…

- Да, — произнес я.

Потом Брин посмотрела на меня, зелень ее глаз поблескивала в лунном свете. И я знал, что она все поняла, а я даже слова не сказал. То, что мне не понадобилось ничего объяснять, было огромнейшим облегчением.

— О, Адам. Это даже хуже, не так ли?

Когда Брин сказала это, произнесла вслух то, что я, на свой бесконечный стыд, иногда испытывал, я немного влюбился в нее. И подумал, что этого достаточно. Что это безмолвное понимание и те первые ростки будут распускаться, пока мои чувства к Брин не станут такими же поглощающими, как когда-то была моя любовь к Мие.

Той ночью я остался у Брин. И на протяжении всей весны я навещал ее на съемочной площадке в Ванкувере, потом в Чикаго, затем в Будапеште. Все, что угодно, лишь бы выбраться из Орегона, уйти от неловкости, которая, как толстое стекло аквариума, образовалась между мной и остальной частью группы. Когда она вернулась тем летом в Лос-Анджелес, она предложила мне переехать в ее дом на Голливудских холмах.

— Я никогда не пользуюсь гостевым домом на заднем дворе, мы могли бы сделать из него студию для тебя.

Мысль о том, чтобы уехать из Орегона, подальше от группы, от всей той истории, жизнь с нуля, дом, полный окон и света, будущее с Брин — все это казалось таким правильным в то время.

Вот как я стал половинкой знаменитой пары. Теперь нас с Брин фотографируют, когда мы ведем мирскую жизнь: покупаем кофе в Старбаксе[10] или гуляем по парку Раньон Каньон.

Я должен быть счастлив. Я должен быть благодарен. Но проблема в том, что я никак не могу отделаться от чувства, что моя слава — не моя заслуга, а их. «Возмещение Ущерба» был написан с кровью Мии на моих руках, и этот диск продвинул меня. А действительно известным я стал потому, что сплю с Брин, так что дело не столько в моей музыке, сколько в девушке, с которой я встречаюсь.

И сама девушка. Она чудесна. Любой парень убил бы, чтобы быть с ней, гордился бы, если бы она забеременела от него.

Но даже в начале, когда мы были в фазе «не могу насытиться тобой», между нами будто высилась невидимая стена. Поначалу я пытался сдвинуть ее, но даже пробить трещины стоило огромных усилий. А потом я устал пытаться. Потом я нашел оправдание. Таковы взрослые отношения, такова любовь после нескольких боевых шрамов.

Может, поэтому я не могу позволить себе наслаждаться тем, что у нас есть. Почему посреди ночи, когда я не могу уснуть, я выхожу на улицу, чтобы послушать плеск фильтра в бассейне, и почему зациклен на тех мелочах в Брин, что сводят меня с ума. Ведь я осознаю, что в сущности, это пустяки — то, как она спит с Блэкбэри у подушки, как тренируется часами, как записывает абсолютно все, что ест, как отказывается отклоняться от плана или расписания. И я знаю, у нее есть много плюсов, которые уравновешивают все плохое. Она щедрая, как нефтяной магнат, и верная, как питбуль.

Я знаю, что со мной жить непросто. Брин говорит, что я замкнутый, уклончивый, холодный. Она обвиняет меня, в зависимости от настроения, то в зависти к ее карьере, то в том, что я с ней по чистой случайности, то в том, что я ей изменяю. Это неправда. Я не прикасался к поклонницам с тех пор, как мы вместе — мне просто не хотелось.

Я всегда говорю ей, что отчасти проблема в том, что мы редко бываем вдвоем в одном и том же месте. Если я не записываюсь и не гастролирую, то Брин на съемочной площадке или на одной из своих бесконечных пресс-конференций. Чего я ей не говорю, так это того, что я не могу представить нас вместе чаще. Потому что проблема не исчезает, стоит нам оказаться в одной комнате.

Иногда после пары бокалов вина Брин жалуется, что это Миа стоит между нами.

— Почему бы тебе просто не вернуться к своему призраку? — говорит она. — Я устала соревноваться с ней.

— Никто не может соревноваться с тобой, — отвечаю я ей, целуя в лоб. И я не вру. Никто не может соревноваться с Брин. И потом я говорю ей, что дело не в Мии или какой-либо другой девушке. Мы с Брин живем в пузыре, в свете прожекторов, в скороварке. Это было бы тяжело для любой пары.

Но, думаю, мы оба знаем, что я лгу. А правда в том, что невозможно убежать от призрака Мии. Мы с Брин даже не были бы вместе, если бы не она. В этом извращенном, кровосмесительном повороте судьбы, Миа — часть нашей истории, а мы осколки ее наследия.

Глава восьмая

Все то, что было у меня,

Я отдал бедным в одночасье

Будто с вершины бытия

Я в прошлое отправил счастье

Не будет в доме процветанья

Здесь только жизни прошлой крах

Где о тебе воспоминанья

На веки обратятся в прах

«ОТКЛЮЧЕНИЕ» ВОЗМЕЩЕНИЕ УЩЕРБА, ТРЕК 10

Вы когда-нибудь слышали о той собаке, которая всю свою жизнь гонялась за машинами, а когда, наконец, словила одну, не знала, что с ней делать? Я — та собака.

Потому что вот он я, наедине с Мией Холл, как и фантазировал на протяжении трех с лишним лет, и я задаюсь вопросом: что теперь?