Екатерина Оленева - Красный цветок
— Ты… что ты думаешь о том, что увидела? — Голос Дэй*река звучал низко и хрипло.
— Объясни мне, Дэй*рек, зачем мужчине переодеваться в женщину или искать мальчика, похожего на девочку, если в мире существуют женщины? Кстати, расскажи, как один мужчина любит другого? — Вкрадчиво спросила я, заглядывая ему в глаза. — Они гладят друг друга по щеке? — Юноша не двигался, пока мои пальцы медленно скользили по коже, от скулы к губам. — Держатся за руки? — Ладони соскользнули с плеча по руке к крепкому загорелому запястью, пальцы оплели и мгновенно отпустили его кисть, будто обжегшись. — Заглядывают в глаза, — бессердечно флиртуя, я, приблизившись вплотную, выдохнула фразу на ухо, — они сладко воркуют один другому на ушко, целуют в шейку? — Губы так и не коснулись кожи. Но я почувствовала, как частит его пульс, перед тем, как отпрянула, отступив, пряча руки за спину:
— Скажи, Дей*рек, Вы говорите друг другу: "Я люблю тебя, милый?".
Мне нравились его сжатые в кулаки руки, упрямо сомкнутые губы.
— Расслабься, — отвернулась я. — Не будем ссориться из-за пустяков. Спи, с кем хочешь.
— Тебе все равно?
— А почему меня это должно волновать? — Деланно засмеялась я. — Я за тебе замуж не собираюсь!
Я и сама не понимала, почему мне нравилось его изводить. Но, совершенно определенно, я получала от этого удовольствие. Самой себе я виделась натянутой струной, что грозила порваться в любую минуту и вибрировала на высоких частотах.
Несмотря на ранний, — для блуда, — час, комнаты внизу успели заполниться. Мужчины разных возрастов стояли, лежали, сидели, играли в карты, напивались.
Ещё до того, как ноги коснулись последней ступеньки на лестнице, большинство лиц в зале разной степени симпатичности, развернулись ко мне. Не мало взглядов прилипло к лицу, оставляя по себе клейкое пакостное ощущение, желание стряхнуть их с себя, словно паутину. Интересно, полусветстким красавицам хоть во сне снилось такое количество заинтересованных мужских взглядов, сколько их сейчас доставалось Од*риду Рай*сону, под именем которого я помпезно выступала?
Бармен, не медля, наполнил стакан спиртным. Горло обожгло, дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы. Не сдержавшись, я закашлялась.
Чья-то тяжелая длань кувалдой хрякнула по спине, едва не спихнув со стула.
— Бездна! — вырвалось у меня. — Вы что? Решили меня добить, чтобы не мучила… — поскольку проговориться я была не готова, пришлось выкручиваться, — меня эта гадость?
Передо мной стоял блондин. Типичный. С тонким лицом и щегольскими усиками. На тонкогубой губе болталась тонкая сигарета.
— Заказать тебе выпивку, малыш?
— Детям пить вредно, — парировала я, демонстративно засовывая руки в карманы.
— Меня зовут Кэр*ран.
— Сочувствую. Воронье имя. Не повезло.
— А тебя как зовут? Говорливый ты мой.
— Я не ваш. Вы за меня пока не платили, маэстро.
Невозмутимо достав из нагрудного кармана сюртука портмоне, мужчина нагло бросил деньги мне в лицо. Хлестнув по коже, банкноты веером рассыпались по стойке бара.
Кровь прилила к коже, щеки обожгло:
— Ты груб, маэстро.
— Поскольку вопрос с оплатой мы уладили, на сегодняшний вечер ты точно мой, — Кэр*ран шагнул вперед.
Чтобы уйти от жарких объятий, пришлось перемахнуть через столешницу:
— Ого, сколько пыла! — Зависшие на столе вверх тощими ножками стулья с грохотом повалились. Не удовлетворившись содеянным, не зная, как умерить сжигающую меня ярость, я смачно ахнула об пол стоящую рядом стойку с блестящей на ней горкой фужеров и стаканов. Тонкое стекло разлетелось вдребезги, разлетаясь по полу острыми осколками.
Кэр*ран замер, с удивлением воззрившись на меня. Его недоумение можно было понять. Понять себя оказалось сложнее.
— Я так и знала, что с этим красавчиком непременно возникнут проблемы! — Всплеснула руками сутенерша. — У него это на физиономии крупными буквами написано. Простите, маэстро Кэр*ран. Несносный понесет заслуженное наказание, будьте уверенны!
— Накажите его со всей строгостью, — со злостью покосившись на меня, процедил "маэстро". — Со всей возможной строгостью.
Женщина, крепко схватив меня за руку, направилась к выходу.
Охваченная бунтарским духом, переполненная долго копившейся злостью, я отшвырнула её от себя, словно такса зловредную крысу.
— Накажи меня сам. Трус! — Прозвенел по зале мой голос.
Кэр*ран обернулся, наблюдая, как я стремительно пересекаю разделяющее нас пространство.
— Это ты мне? — На всякий случай решил уточнить он.
— Слепой Ткач, что ты вытворяешь, Од*рид! — Застонал Дей*рек.
— Вам! — Я остановилась, скрестив руки на груди. — Что же вы медлите?
Переминаясь с ноги на ногу, молодой человек покосился в сторону, туда, где находилась охрана и администрация борделя, притихшие и обескураженные невиданным событием.
Я не думала об этом, просто в какой-то момент поняла, что не выпущу живыми из помещения никого. Все эти мальчики, мужчины, прислуга, даже сидящая на руках у маэры собачка — обречены.
Повернувшись к Кэр*рану, я приказала осколкам, рассыпанным по полу, поднявшись, вонзиться в сухопарую фигуру. Стеклянный дождь взметнулся смертоносной крошкой, пробивая тело насквозь, заставляя нелепо дергаться, как марионетку на веревочках.
Повсюду занимались, затевая пляску, длинные языки пламени.
Взвившись в прыжок, я приземлилась рядом с очередной жертвой. Пробив грудную клетку, вырвала из груди трепещущее сердце. Поры кожи впитывали живительные горячие кровяные потоки. Обескровленный холодеющий мерзкий сгусток я брезгливо уронила на пол.
Люди метались, кричали. Пытались разбить окна, но невидимая стена преграждала им дорогу.
Подняв голову, я наткнулась на расширенные от ужаса глаза Дей*река. Или в них болью плескалось разочарование? В любом случае выражение его глаз кольнуло неприятным укором.
— Что ты делаешь? — Потрясенно спросил он.
— То, чему учили: убиваю.
— Но Миа*рон не приказывал убивать Кэр*рана и этих людей! Парень же был безобиднее земляного червя! Слепой Ткач, Оди! Это совершенно ненужные Миа*рону смерти! Чего ты добиваешься?
— Внимания. Власти больше не смогут игнорировать присутствие "Теней" в городе.
— Ты не смеешь…
— Не говори мне о том, что я смею, а чего — нет. Просто уходи! — Рявкнула я. — Уходи, пока не стало слишком поздно.
Бросив последний вопросительный взгляд, Дэй*рэк счел за благо повиноваться.
— Ты, маленький ублюдок! — С этим образчиком изящной словесности очередной герой-любовник навис надо мной, подобно Черной башне. В ответ я повисла у него на шее. Запах спиртного, чего-то душного, сладкого, раздражал обоняние. Мне понравилась жадная грубая хватка сильных рук, без милосердия вдавивших в стенку. Горячие сухие губы жадно впились в рот.
