Пляска в степи - Виктория Богачева
Звенислава завела детей под три поваленных дерева, которые служили надежной защитой от всякого, кто глядел бы вниз с тропинки, и посмотрела поочередно на Любаву и Вячко.
— Обождите здесь. Никуда не уходите, слышите, никуда! — она прикрикнула и сжала ладошки обоих, заставив заглянуть себе в глаза. — Тут сухо, укроетесь за елочкой, — и Звенислава кивнула на молодую хвойную поросль по левую руку.
— Куда ты? — Любава вцепилась ей в поневу. — Мне страшно.
— Мне тоже, — Звенислава погладила ее по грязной щеке. — Я разом обернусь, сидите тихо, как мышки. Разумеете?
Дождавшись от каждого кивка, она развернулась и поспешно зашагала прочь, пока не передумала. Подниматься ей, с тяжелым животом, было куда сложнее, чем спускаться в овраг, но кое-как Звенислава забралась наверх. И пошла в сторону, из которой пришла. То, что она бросила брата с сестрой и Нежану, терзало ее и не позволило уйти вместе с детьми. Может, так и впрямь было бы разумнее всего.
Но Звенислава не смогла. И потому вернулась.
Крики она услышала примерно на середине обратного пути. Женские голоса и яростный рев княжича. Во рту у нее мгновенно пересохло, и трясущимися пальцами Звенислава нашарила за спиной рукоять ножа. Дите в ее животе толкнулось, и она едва слышно охнула. Светлая Макошь, что же это творится…
Замедлив шаг, Звенислава попыталась идти тихо, но под ногами то и дело трещали ветки али шуршала сухая листва. В груди испуганной пичужкой громко-громко стучало сердечко.
— Давай, давай! — услыхав истошный крик Желана, она вздрогнула и заспешила вперед, что было мочи, позабыв, что намеревалась подкрасться к ним тайно.
Страх подхлестывал ее, придавая сил. Когда запыхавшаяся Звенислава добралась до места, то в первый миг увидала, как Рогнеда ползла по земле на спине, извиваясь, словно змея, а к ней неровной поступью приближался Святополк, возвышаясь высоченной горой над лежавшей девкой. Он даже не обернулся, когда услышал позади себя хруст веток и тяжелую поступь княгини.
Не помня себя, Звенислава поднялся с земли толстую палку и бросилась вперед. Кажется, кто-то из женщин закричал, увидев ее, но она этого уже не услышала. Вложив в удар все свои силы, она обрушила дубинку на хребет княжича. Пошатнувшись, тот медленно развернулся и наотмашь махнул рукой. Из носа хлынула кровь, и Звенислава вскинула к лицу руки и едва не свалилась на землю, но удержалась в последний миг.
Пока Святополк замахивался для второго удара, Рогнеда подобрала с земли валявшийся в стороне нож и ползком бросилась к княжичу, целясь лезвие в бедро. Святополк схватил ее за волосы на затылке и потянул на себя, заставив княжну выронить нож, взвыть и вцепиться руками в его запястье в попытках ослабить жесткую хватку.
Мимо Звениславы пронесся Желан, сжимавший копье здоровой рукой. Он влетел в княжича на бегу, словно таран, и вонзил острый наконечник тому в брюхо. Неглубоко, ведь мужской силы ему еще недоставало, но этого хватило, чтобы Святополк отвлекся и отпустил Рогнеду, которая сызнова метнулась к ножу и на этот раз поспела всадить его княжичу в бедро по самую рукоять.
Кровь хлынула прямо ей на лицо, и она в испуге отпрянула. Ноги Святополка подкосились, и он тяжело рухнул на колени, изумленно глядя по сторонам.
— Ах ты… — выдохнул он, увидав Рогнеду. Он зарычал и схватился двумя руками за копье, намереваясь его вытащить, но Желан поспел первее. Он ловко перехватил рукоять и ударил княжича снова: теперь уже в бок.
Вскрикнув, Рогнеда во второй раз обрушила на Святополка нож, угодив куда-то в спину. Княжич заверещал, словно раненое животное, и Звениславе захотелось зажмуриться и закрыть глаза руками. Но она лишь провела ладонью по лицу, стирая кровь, и продолжила смотреть и слушать.
Святополк умирал долго. И Рогнеде, и Желану пришлось ударить его еще несколько раз, пока он, наконец, не свалился лицом на землю и не затих.
В окутавшей их вечерней тишине долгое время не раздавалось ни звука. Они смотрели на мертвого княжича и друг на друга и не узнавали, словно видели впервые. Когда в стороне застонала Нежана, Звенислава словно очнулась от долгого сна. Она бросила на звук голоса и нашла валявшуюся в примятых кустах женщину. У нее была разбита голова, и по левому виску стекала тонкая струйка крови.
Тяжело опустившись рядом с ней на колени, Звенислава, наконец, зарыдала.
Рассвет после прошедшей безумной ночи застал их на берегу. Они забрали детей из оврага, в котором их оставила Звенислава, и все вместе кое-как доковыляли до места, где была привязана лодка. Они не сумели развести костер и потому грелись, завернувшись в теплую одежу, которую дальновидный дядька Крут велел взять им с собой.
За ними больше никто не пришел, за Святополком не последовал никто из его дружины, и это укрепило их робкую надежду, что княжича сумели прогнать из ладожского терема. Потому решили, что поутру попытаются вернуться в городище.
Но незадолго до восхода солнца, когда скорый рассвет уже раскрасил небо в нежные цвета, до них донеслись голоса. По имени звали Нежану и Звениславу, и один из голосов был женским.
— Это Чеслава! — счастливым шепотом прошептала княгиня. — Это Чеслава! Они живы! Живы!
Вскоре на противоположном берегу, где минувшим днем их настиг Святополк, показался конный отряд. Заметив лодку, они остановились, и нынче лошади нетерпеливо били копытами землю.
— Ярослав! Ярослав! — перебудив прильнувших к ней княжон, Звенислава поднялась на ноги. Завидевшие Будимира мальчишки едва не бросились в реку, и Нежана едва их удержала. Сама она стояла на ногах с трудом. Святополк отбросил ее на землю, и по несчастью она налетела затылком на торчащий из земли камень.
— Батюшка, батюшка! — детвора кричала хором, зовя обоих отцов разом.
Прильнувший спиной к лодке Желан пошевелился и запрокинул голову, силясь разглядеть, что творилось на том берегу. Рогнеда мазнула по нему блеклым, пустым взглядом и осталась сидеть на своем месте. Как же она устала…
Скинув броню, Ярослав и Будимир бросились в ледяную воду почти одновременно. Детвора завизжала от восторга, а Звенислава медленно осела на землю, держась руками за живот. Она думала, что после пережитого ночью, ее сердце разучилось болеть. Но нынче, когда она увидела мужа — живого и невредимого — то удивилась, как оно у нее не разорвалось на тысячу частей.
На том берегу Чеслава
