Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

Я рассчитывала хорошенько выспаться на своей вполне удобной скамейке, чтобы к завтрашним вступительным испытаниям выглядеть свежей и бодрой, полной сил и стремлений к знаниям. Однако… план прогорел на корню.

Мало того, что всю ночь меня сжигало изнутри чудовищное пламя, рожденное укусом мастера ядов. Мало того, что всю ночь от заката до рассвета я вспоминала его взгляд и прикосновения рук и меня бросало то в жар, то в холод. Так какому‑то незадачливому мужичку в грязной куртке и рваных штанах, по всей видимости, привиделось, будто у меня под подолом затаились несметные сокровища.

– Деточка, – прохрипел он прокуренным наркотическими смолами голосом, подбираясь прямо ко мне, едва я на минутку прикрыла глаза, – сымай‑ка свое тряпье да покажи, что у тебя под ним припрятано.

И ладошки свои потные к моим ногам протянул. В одной из них, кстати, сверкнуло нечто, напоминающее лезвие.

– Ты что, дед, ослеп совсем? – прорычала я, и так доведенная до белого каления ужасным состоянием. – Да что у меня там может быть спрятано? Чай, не царевна я, раз пытаюсь уснуть на скамейке, а? Как ты думаешь? Глупая твоя голова!

Мужик явно собирался что‑то возразить, потому что уже схватился за мою юбку и плотоядно облизнулся. Как пить дать решил, что у меня там под ней не меньше, чем булочки с ветчиной.

В общем, я уже была в таком бешенстве от всего происходящего, что лягнула мужика каблуком от туфель, а пока он выл, хватаясь за голову, по которой и пришелся удар, я выбила хлипенький нож у него из руки и схватила его за ухо, прошептав туда всего несколько слов.

Негодяй выпучил глаза и взглянул на меня так, словно увидел отравленную змею перед самым своим носом. Затем пробубнил с какой‑то обидой:

– Так бы сразу и сказала, чего лягаться‑то… – и поковылял прочь, явно не претендуя больше на мои подъюбочные сокровища.

Я фыркнула в ответ и улеглась обратно на скамейку, пытаясь устроиться поудобнее и возмущенно пыхтя:

– Мои булочки, может быть, вообще еще никто в жизни не щупал...

Впрочем, почти сразу перед глазами снова возникло лицо мастера ядов, а на коже вспыхнули следы его прикосновений.

Ну что ж, похоже, я слегка слукавила. По крайней мере, один мужчина мои булочки все‑таки щупал. Но бродяге я об этом не скажу.

Больше за всю ночь меня так никто и не побеспокоил. Полагаю, что дружище «потные ладошки» передал мое послание своим друзьям. Ну и тем лучше для него.

Под утро, когда огромное янтарное солнце поднялось над горизонтом, играя драгоценными золотыми бликами на куполах древнего царства, я чувствовала себя разбитой и злой. Мне не удалось сомкнуть глаза ни на миг.

К счастью, оттого, что сон так и не явился, платье мое не слишком помялось. Поэтому к тому моменту, как я вместе с небольшой толпой прочих академистов влилась в сверкающие позолотой ворота “Самоцветов”, мой внешний вид не слишком бросался в глаза.

Впрочем, я очень быстро поняла: для того чтобы выделиться из всей этой пестрой гаммы людей и нелюдей, мне пришлось бы сильно постараться.

Я пыталась делать вид, что нисколько не удивлена, что внутри у меня не сжимается от переживаний и не подрагивает от легкого страха. А еще я надеялась, что мои глаза со стороны не выглядят как огромные блестящие блюдца.

Вокруг меня двигались десятки нелюдей. Дракайны со сверкающими, как черные бриллианты, кожистыми крыльями. Василиски, чья кожа на лице и теле больше напоминала змеиную, чем человеческую, и на руках у которых выделялись длинные черные когти. Тролли, ростом и шириной плеч напоминающие небольшие скалы, с серо‑зеленоватой, как мох, кожей. Страшно взглянуть!

Но были тут и существа, выглядящие в точности как люди. Признаться, я очень надеялась на то, что это люди. Однако шестое чувство подсказывало, что ошибаюсь.

Вот, например, стайка весело смеющихся девушек, что прошла мимо меня, очень настораживала ярким изумрудно‑зеленым цветом волос и какой‑то жемчужной кожей. А чуть вдали у высоких парней из‑под коротких бархатных камзолов торчали хвосты.

В моей провинции, расположенной на юге Шейсары, почти не встречалось нелюдей. Помню, работал у нас башмачником один старый василиск да в море иногда видели хвост русалки. И на этом все!

Здесь же, в центре Шейары, за одни сутки я уже увидела столько, что впору струсить и передумать поступать в академию.

Но трусить – это не про меня.

Поэтому оставалось надеяться, что ближайшее знакомство с диковинными расами у меня пройдет спокойно. В особенности с нагами, которые в Шейсаре много лет и до сих пор считались высшей кастой несмотря на то, что царь Торриен провел множество реформ в этом отношении.

Вчерашнюю встречу с мастером ядов я за знакомство с расой нагов не считала и вовсе старалась о ней не вспоминать. Мгновенно становилось стыдно и неловко. И екало где‑то глубоко в груди. Приходилось принимать это за остаточное действие яда и не обращать внимания.

Войдя в здание академии вместе с остальными учащимися, я замерла в нерешительности. Судя по объявлению в самом центре холла, вступительные испытания для новичков проходили на пятом этаже в некоем зале Фиалок ровно в девять утра. До назначенного времени оставалось всего пять минут, поэтому я поспешила занять свое место в числе поступающих.

Пока я сворачивала к нужному залу, что, как оказалось, полностью оправдывал свое название тысячей нарисованных цветов, за углом мне почудился знакомый мужской профиль. Я повернула голову и с ужасом обнаружила, что Астариен Риш, в этот раз выглядящий полностью как человек, стоит, опершись плечом о какую‑то колонну. Сперва мне даже показалось, что я обозналась, настолько иначе он смотрелся без своего длинного хвоста.

Впрочем, я так и не успела вчера разглядеть, какой он – хвост истинного Великого змея. Мне все время было страшно и неловко, а потому в этот миг изумление скорее основывалось на том, что мастер Астариен казался обычным человеком. Просто… крайне привлекательным. Кроме того, сейчас ко всему прочему он разговаривал с какой‑то дивно красивой женщиной! Они весело смеялись и, кажется, вообще не замечали ничего вокруг.

Не знаю почему, но у меня внутри все перевернулось.

Сердце бешено забилось, а время, кажется, стало замедляться.

Почему, почему он разговаривает с ней? Она ему нравится?..

В голове рождались вопросы независимо от моего желания.

А затем мастер ядов вдруг начал поворачивать голову в мою сторону. Время замедлилось, словно под воздействием какой‑то особенной магии, которая случается, когда все вокруг теряет смысл.

Сердце забилось в глотке.

Я мгновенно развернулась и помчалась прочь так, словно за мной гналась стая гессайлахов, остановившись лишь тогда, когда оказалась в месте назначения.

Зал фиалок встретил меня новой толпой народу, и, лишь затерявшись среди поступающих, я почувствовала себя лучше. Будущие академисты здесь выбирали из списков на столе интересующий их факультет, а затем расходились по соответствующим аудиториям, двери в которые располагались со всех сторон зала.

Я последовала примеру остальных, нервно выискав взглядом тот факультет, о котором мечтала последние несколько лет. А затем прошла в требуемую аудиторию, на которой был изображен блестящий черный камень.

Сердце все еще неконтролируемо торопилось куда‑то, клокоча в ушах.

Вот оно – место, где решится моя судьба...  

Как оказалось, внутри помещения уже вовсю шли вступительные экзамены. Я успела в самый последний момент.

Около двадцати претендентов расселись полукругом на мягких подушках с золотыми кисточками, а прямо перед ними стоял, распахнув громадные, искрящиеся черными бриллиантами крылья, мужчина.

Дракайн.  

Я задержала дыхание, любуясь нечеловеческой красотой этого существа, на рубашке которого была приколота карточка с именем и должностью: “Рейнариш‑шер‑Рессел, ректор академии Самоцветов”.

Я была так восхищена его статью и спокойным, добрым лицом, что сперва и не поняла, что крик, прозвучавший почти в полной тишине аудитории, предназначался мне: