Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

Невестки хозяина дома, где мы остановились, первым делом поведали односельчанкам о том, как Эспин и Вистинг отвергли предложение их родственника о дружбе. Ой, что тут началось…

Меня все дружно жалели из-за того, что мой муж страшный ревнивец, а ревность порой застилает разум, отчего со мной могут случиться всякие нехорошие вещи. А вот Тэйми за её дерзкий отказ Велькутки кумушки единодушно назвали гордячкой, за что и начали дружно порицать:

– Зачем мужа своего дружбы лишила? – строго вопросила женщина в годах. – Подружился бы он с Велькутки, они роднее братьев стали бы. Они бы всегда и во всём друг другу помогали. Только ревнивцы и гордые жёнки одни одинёшеньки живут без друзей, без помощи. Плохо они живут из-за своей спеси. И помирают быстро в одиночестве.

– Будь моя мама живой, – ответила на это Тэйми, – оттаскала бы она меня за косы, если б я спала с другим мужчиной кроме мужа.

– Глупая, нашла чего стыдиться. Вот мой муж только с достойными дружбу водит. Никогда он не отдавал меня обычным мужчинам, только самым лучшим.

– И много было этих лучших?

– Да уж побольше десятка наберётся. Как только кто из стойбища или другого селения приедет, муж всегда с ними спешит дружбу завести. А как он соберётся в дальнюю дорогу, я всегда спокойна за него, ведь знаю, у него друзей по всему острову много, они его всегда и везде приютят, обогреют и накормят. А тебя, гордячку такую, никто кормить здесь не станет, пока за ум не возьмёшься, – тут женщина перевела дыхание, посмотрела на меня и решила спросить, – Ты скажи, отчего твой муж такой ревнивый? Наверное, чует, что староват для тебя, вот и злится. Тоже плохо это. Все с голоду помрёте по дороге к чум-горе.

Какое воодушевляющее резюме. Пришлось ответить:

– На нашем далёком большом острове жёнами делиться не принято.

– А почему?

Пришлось задуматься и высказать предположение:

– Наверное, потому что нет у мужей желания воспитывать не своих детей.

– Глупости какие, – хохотнула женщина. – Я вот с мужем своим пять лет после свадебного обряда прожила, а детей у нас всё не было. Он и вторую жену себе брал, а у неё тоже детей не было. Тогда подружился он с оленным пастухом, что приезжал к нам менять мясо на рыбу. А я после того вскоре и сына старшего родила. Тот пастух больше сюда не приезжал, зато другие друзья у мужа появились. Так вот теперь у нас уже шестеро детей подрастают, опора нам в старости верная будет. А если бы мы тут как люди с большого далёкого острова жили, так и померли бы в старости одинокими и голодными.

Вот, значит, как. В суровых северных условиях, где только единство и взаимовыручка помогают людям выжить, семья и дети очень важны для любого человека. Не будет детей – не будет и рода. Если женское бесплодие может сгладить двоежёнство, то мужское только такая вот северная дружба. Не в одних только легкомысленных нравах тут дело, а в вопросе выживания.

Что ж, это обстоятельство заставляет меня иначе взглянуть на всех жителей селения, в особенности на хозяев дома, где мы остановились. Что-то не заметила я там детей. Видимо, с этим и связана прыть Велькутки и его желание завязать дружбу хоть с кем-то из пришлых. К тому же кровь можно разбавить, что немаловажно на малолюдном острове, где каждый друг другу приходится дальним или близким родственником.

– Эй, ревнивица, – неожиданно обратилась к Тэйми молодая русоволосая рыбачка, – я вот видела сегодня двух незнакомых охотников, что пошли к сопкам. Один большой такой, постарше, а другой молодой, красивый. Твой муж?

– Мой, – подтвердила Тэйми.

– Ну, тогда я своему мужу скажу, чтобы он предложил молодому охотнику свою дружбу. А что, муж твой мне понравился, а тебе запасы для похода к чум-горе нужны. Ну так что, не будешь больше упрямиться, поделишься со мной своим красавцем?

– Да как ты смеешь, бесстыдница?! – вскипела Тэйми. – Не отдам тебе моего мужа!

– Это мы ещё посмотрим, что твой муж скажет, когда с охоты без добычи голодным вернётся. Да и я помоложе жены Велькутки буду.

Всё, Тэйми не стерпела и вскочила с места, желая вцепиться потенциальной сопернице в косы. На выручку к той тут же пришли подружки, а я кинулась следом за Тэйми, чтобы разнять девушек. И тут  со стороны нашей шкуры раздалось резкое и басовитое:

– А как же рыбьи кишочки для духа очага и уюта?

Намечающаяся драка тут же сошла на нет, и все уставились на недовольно топчущегося возле лунки Брума.

– Кормилица, давай сюда мою долю, а то я сейчас буду гневаться. А если накормишь, буду гневаться на всех, кто гневается на тебя. Я могу, я такой.

Как же хорошо, что Брум не отправился в нагрудной сумке Эспина на охоту, а втихомолку увязался за нами. Теперь будет кем отпугнуть недовольных. Он же дух очага и уюта, он же и разгневаться может.

Я уже мысленно благодарила нашего спасителя и миротворца за его внезапное и эффектное появление, как вдруг женщина, у мужа которой десять друзей, глядя на Брума, сказала:

– Ещё один дух тундры.

– Такой же, только белый, – поддержали её товарки.

Я растерялась от их слов, Брум тоже. Мы ведь так рассчитывали, что рыбачки испугаются неведомого им существа, а они, оказывается, его не боятся и даже видят в нём нечто знакомое и привычное.

– Простите, а кто он, этот дух тундры? – спросила я.

– Маленький мохнатый помощник в доме Итулелю. Он и варево в котле помешивает, и корзины плетёт, и кухлянки шьёт, и детям сказки рассказывает про далёкий большой остров, где волосопеды ездят и дилижабры летают.

– Ещё один меховой говорун? – догадалась я, а сердце уже трепыхалось в предвкушении ответа.

– Ну да, разговаривать он очень любит, и мех у него мягкий, цвета болотного и с крапинками как ягоды брусники.

– Унч! – завопил Брум – Недоросль малолетняя, мой четвероюродный племянничек!

Точно! Унч – один из четырёх хухморчиков, кто пожелал отправиться вместе с дядей Руди в экспедицию к оси мира. Если о судьбе всех шестнадцати человек, что упали на льды или улетели на разбившемся дирижабле, я теперь имела хоть какое-то представление, то о хухморчиках не знала ничего. Значит, один из них здесь. Он ведь, как и Брум когда-то, вызвался идти на юг, чтобы сообщить о судьбе экспедиции, но отчего-то до сих пор не смог выбраться с этого острова. Почему?

Терялась в догадках я недолго. Брум решил заползти по кухлянке на плечо Тэйми, чтобы величаво кинуть на женщин грозный взгляд и спросить:

– А ну, признавайтесь, зачем захватили Унча в рукодельное рабство?

Среди рыбачек отыскалась дочь того самого Итулелю, она-то и поведала:

– Мы не пленяли духа тундры, он сам к нам пришёл. Посреди лета мой отец отправился на охоту и застрелил дикого оленя. Олень упал замертво, а из-под его ляжки жалобно запищал дух тундры. Придавил его олень на кочке, а отец вытащил духа, домой принёс, покормил мхом из оленьего желудка. С тех пор дух тундры благоволит нам и во всём помогает.

– Врёшь! – вознегодовал Брум, – настоящий хухморынмыл не станет по своей воле прохлаждаться в чужом доме. Он пойдёт к своему! А ну, отдай мне моего племянничка!

Юная девушка испугалась столь воинственных криков и повела нас с Тэйми к дому своего отца, чтобы предъявить Унча.

На расчищенной от снега бревенчатой площадке близ дымохода я заметила свернувшуюся калачиком собаку рыжего окраса. При виде нас она подняла голову, и я увидела вздёрнутый розовый нос и пронзительные голубые глаза. Ну и видок, того и гляди просверлит во мне дырку одним взглядом.

– Дух тундры, – позвала девушка, – покажись нам.

Я не отрывала взгляда от дымохода, надеясь увидеть, как оттуда вылезает хухморчик, но тут зашевелилась собака, и из складок её меха показался тёмно-зелёный комочек шерсти. Внезапно он поднял ручки, сладко потянулся, потом зевнул и показал уже знакомые мне игольчатые зубки.

– Дух тундры, – обратилась к нему девушка, – к тебе с Песцового острова пришёл дух очага. Скажи ему, что мы тебя не обижаем, а то он злой совсем, обещал гневаться.