Екатерина Неволина - Дар ангела
— Ерунда, — произнесла Алиса, чувствуя, что краснеет, и поспешила перевернуть страницу.
Нина равнодушно пожала плечами, возвращаясь к записыванию лекции. Алиса наклонилась пониже так, чтобы волосы завесили лицо, закрывая разгоревшиеся щеки. «При чем здесь Миша, — думала она с досадой. — И ведь не скажешь, что с ума сойти какой красавец». Она потерла виски руками, пытаясь сосредоточиться на том, что рассказывает педагогичка.
— На этом мы сегодня и закончим. Благодарю за внимание, — объявила та, собирая со стола бумаги с записями. — До новых встреч, дамы и… дамы.
Старая шутка была встречена хихиканьем. Студентки тут же зашумели, поднимаясь с мест, и аудитория сразу наполнилась голосами и шумом, словно вдруг включили на полную мощность радио.
— Пойдем постоим в коридоре, — позвала Алису Нина.
Девушки вышли и остановились у открытого окна.
— Алис, мне кажется, с тобой что-то происходит, — сказала Нина, глядя на еще по-зимнему голый тополь. — Ты изменилась, и очень сильно. Я едва узнала тебя сегодня. Тебе точно не нужна моя помощь?
— Да ладно?! У меня все в порядке, — отмахнулась Алиса и вдруг заметила, что к ним целенаправленно шагает Наташка.
Все лицо Кошелевой было покрыто ярко-алыми пятнами, словно ее раскрасили гуашью, а нижняя губа обиженно дрожала.
— Ты! Это ты во всем виновата! — выпалила она, остановившись напротив Алисы.
— В чем же? — Алиса с независимым видом оперлась рукой о подоконник.
— Сама знаешь! Ну ты и скотина! — Кошелева окинула девушку слепым от ярости взглядом и, резко отвернувшись, зашагала прочь.
— Я не понимаю, о чем она, — оглянувшись на подругу, поспешно сказала Алиса.
Нина по-прежнему смотрела в окно.
— Я не вмешиваюсь. Это твое личное дело, можешь ничего не рассказывать, — тихо произнесла она после недолгой паузы.
— Алиса Зеленская. Не часто вас теперь здесь увидишь, — проговорил почти над ухом скрипучий голос, от которого девушка испуганно вздрогнула.
Тусклые рыбьи глаза Светланки за мутными стеклами очков-аквариумов сверкнули нескрываемым торжеством.
— Я болела, — соврала Алиса, отступая на шаг от приближающегося противника.
— Вот как? — по сухому лицу со впадинами щек можно было прочитать не больше, чем по шумерской табличке. — Надеюсь, вы употребили время с пользой и основательно подготовились к зачету. Вы приготовили новый реферат?
— А разве надо было? Вы не говорили…
— Я не говорила?! — выпятив впалую грудь, Светланка пошла в атаку. — А у вас, студентка Зеленская, голова совсем не варит? Вы думаете, у нас оценки за красивые глазки ставят?
— Я подготовлюсь… — пробормотала Алиса и вдруг разозлилась: с чего это она оправдывается перед старой злобной мымрой?
Ты избранная, а она — никто, вредная злобная старуха, которую все здесь ненавидят и боятся! Почему бы не дать ей отпор? Почему бы не показать ей ЕЕ место?!
— Не кричите на меня, — сказала девушка, глядя в выпученные глаза Светланки. — Вы — просто злобная старуха! Вы как вампир, который питается страхом и болью! Вами можно только детей, как Бармалеем, пугать! И вы получите по заслугам, я это обещаю!
От неожиданности профессор культурологии попятилась, словно для защиты выставив перед собой руку.
— Вы еще меня вспомните! — уже крикнула Алиса и прикоснулась пылающей ладонью к холодным дрожащим пальцам Светланки.
Снова, как и прежде во дворе, с Дэном, ее словно шибануло электрическим током.
Светланка тоже дернулась и вдруг, совсем по-детски жалобно всхлипнув, топоча разношенными старыми туфлями, побежала прочь по коридору.
Нина стояла у окна и смотрела на эту сцену расширившимися от ужаса глазами.
— Она не права! Она всех уже тут застращала! Нужно, чтобы кто-нибудь поставил ее на место! — объяснила Алиса.
Но подруга поспешно отвела взгляд, чтобы не встречаться с ней глазами, и ничего не ответила.
«Она мне завидует, — думала Алиса, быстро шагая по улице. — Это трудно — быть избранной, я знаю. Избранный один против многих. Он слишком яркий, слишком настоящий для них».
Она повернула за угол дома и вдруг остановилась.
У подъезда стояли двое: девушка и парень. Все щеки девушки были исполосованы косыми потеками туши, а помада смазана так, что лицо стало похожим на клоунскую маску. Алиса видела в цирке печальных клоунов. Так вот девушка была точь-в-точь одна из них.
— Ты подлец! Как ты смеешь! — крикнула она, замахнувшись, чтобы дать парню пощечину.
Но тот перехватил руки подруги и плотно прижал ее к себе.
— Ну, ну, потише, не маши лапками, — засмеялся он, легко уклоняясь от ее обутой в изящный сапожок ножки.
— Ненавижу! Гад! Сволочь! — девушка попыталась плюнуть молодому человеку в лицо.
— Ах так! — прошипел он, перехватывая кисти подруги одной рукой, а второй вдруг отвесил ей ощутимую затрещину. — Вот тебе, истеричка. Так лучше?
Девушка застыла. По ее лицу тропическим ливнем катились слезы.
Если бы импрессионисты искали натурщицу для новой поражающей воображение картины, лучшей кандидатуры им было бы не найти.
— Ты… ты ударил меня?!..
Оставаться безучастной свидетельницей этой сцены Алиса не могла. В животе уже образовался тугой комок. Она вспомнила те ужасающие сцены, что показывал ей Кассиэль. А еще она вспомнила себя и Дэна.
— Отпусти девушку, — сухо произнесла она, подходя к парочке.
Плачущая девушка уставилась на неожиданную защитницу, забыв даже плакать.
— Слушай, не вмешивайся, а? — лениво бросил парень, не удостаивая Алису ни единым взглядом. — Это наше дело, что, не поняла?
— Нет, это ты не понял, — так же спокойно, сдерживая бушующую в груди ярость, ответила Алиса. — Никто не смеет бить слабых! И я отомщу тебе за всех, кому ты причинил боль!
С этими словами она протянула руку и прикоснулась ко лбу парня, словно ставя на нем клеймо.
Парень вздрогнул и выпустил руки своей пленницы.
С полминуты он неподвижно стоял, словно пытаясь осознать, что же произошло, потом вдруг посмотрел на девушку.
— Да, и вправду нет никакого смысла. Я ухожу. Мы с тобой действительно не пара.
— Но Олег! Постой! — Девушка умоляюще простерла руки, и на ее омытом слезами лице появилось беспомощное умоляющее выражение. — Ну, прости меня, пожалуйста, прости! Да, я дура, я истеричка! Но я ведь люблю тебя! Понимаешь, люблю! Ну вспомни, сколько мы с тобой ссорились, а потом опять мирились!
Он покачал головой.
— Прости, Марин, я вдруг опомнился и понял, что ничего больше между нами не будет.
Ее пальцы судорожно вцепились в его куртку, но он, один за другим, разжал их и, не оглядываясь, зашагал прочь.
