Усатое наследство Изабеллы - Алиса Ганова
— Наконец-то, — процедил он сквозь зубы и нехотя открыл для моих вещей багажник, куда брезгливо скидал мешки с манекенами.
Не зря Шарль не внушал мне доверия. Под напыщенным обликом щеголя скрывается злой человек. И будет лучше, если я скорее закончу работу и вернусь домой. А пока я вынуждена вернуться в особняк.
На обратном пути мы мчались так же быстро, однако больше радости я не испытывала.
Смутная тревога поселилась в моём сердце и терзала его дурным предчувствием.
9. 2
Въезжая на идеальную аллею усадьбы, я не испытывала трепета, какой ощущала в прошлый раз. Даже когда карета плавно остановилась, Шарль открыл дверцу, помог мне спуститься и на прощание коснулся кубами моей руки, не испытала ничего, кроме грусти.
— Надеюсь на ответную любезность, — напомнил Шарль, распрямляя спину.
Он так высок, что я смотрела на него снизу вверх и испытывала подневольный страх.
Как только он выпустил мою руку, я подхватила сумки, мешки, объемные, но не тяжелые, и торопливо зашагала во флигель, спиной ощущая колючий взгляд гиганта.
Слуги миледи видели, что мне сложно подниматься с вещами, однако не спешили предлагать помощь.
Я не гордая, донесла сама до флигеля. И все же, входя в комнату, ожидала, что хотя бы мама встретит меня, поможет распаковать швейные принадлежности, собрать манекены, но её в комнате не оказалось.
Пришлось возиться одной.
Когда почти закончила, мама вернулась. Неожиданно счастливая, улыбающаяся так широко, что я уже и не помнила, когда она так улыбалась.
— Наконец-то ты вернулась, — она оглядела наши манекены, смотревшиеся скромно на фоне видневшегося в окне крыла особняка, поджала губы и плюхнулась на стул. — Не была бы ты гордячкой, Белла, подождала, съездили бы вдвоем.
— Мы здесь вообще-то, чтобы работать. У нас сроки, — напомнила я, набивая тряпичную оболочку манекена мешочками с сеном.
— И не только, — многозначительно поиграла бровями мама. — Заодно присмотрим тебе хорошую партию.
— Какую? — Я от раздражения и усталости едва не порвала ткань. Решив, что достаточно набила, подняла туловище манекена и надела на деревянную подставку.
— Например, того, кто весьма любезен к тебе, Белла.
— Ну, конечно, — я хлопнула себя по бедрам, смахивая с костюма соломенные соринки. — Ты видишь лишь то, что хочешь. А если бы поехала со мной, увидела, что Шарль побрезговал прикасаться к мешкам с манекенами. Он так скривился, будто от них несло навозом. И именно так по-настоящему он относится ко мне, называя Изольдой!
— Да хоть Свельдой! — отмахнулась мама, сморщив лицо, будто у нее разболелся зуб. — Не была бы ты глупой, упаковала вещи аккуратнее, и не было бы проблем.
Спорить с мамой бесполезно. Я отвернулась и продолжила раскладывать привезенные вещи, показывая, что разговор окончен.
— Между прочим, Белла, — постучала мама костяшками пальцев по столу, — я провела время с пользой на кухне, пообщалась с прислугой. Знала бы ты, как влиятелен Шарль в этом доме! С его мнением считается даже дворецкий. И экономка не смеет идти против него. Так что будь с ним
приветливей, поняла?
— Вот сама и улыбайся, — проворчала я.
— Вот и буду! Я, между прочим, очень даже ещё ничего. И всегда любила высоких, сильных мужчин, — она мечтательно закатила глаза и поправила на объемной груди милую брошку, одну из тех, что когда-то подарил папа.
Слышать подобное от мамы противно. Папа был среднего роста, худощавым, зато добрым, щедрым, заботливым и очень любил маму. А она, если теперь и говорила о нём, то только с претензиями, что по вине папы мы бедствуем.
— Тебе лучше пойти в свою комнату, — указала я на дверь, закипая от негодования. Уж я теперь хорошо понимала, как мама может донимать, толкая на безрассудства. Что и случилось с папулей когда-то.
— Я, между прочим, пришла помочь тебе.
— Ты только мешаешь.
— Ах так… — Мама встала, громыхнув стулом и едва не уронив его на пол. — Вот и сиди одна, как ворона. Проворонишь счастье!
Мама ушла, хлопнув дверью.
Я вздохнула, испытывая тоску по скромному, но родному, уютному дому. Мысль разбогатеть уже не казалась мне заманчивой.
Используя паттерны и манекены, легко менявшие форму, я сосредоточилась на построении выкроек.
Часов в комнате, ставшей новой временной мастерской, не было. Я позабыла о времени, пока от дела не отвлёк стук.
— Тук. Тук.
Я оторвалась от стола и только тогда заметила, что за окном давно стемнело.
Скрипнула дверь. Вошёл Шарль в идеальном костюме со сверкающими пуговицами, неся серебряный поднос, казавшимся в его руках миниатюрным.
Он важно подошел к столу, за которым я работала, отодвинул бумагу, ткань с мелками и стал переставлять чашку, тарелочку, вазочку, чайник.
Я смотрела на него, как мышь на великана, и уже сомневалась, что он вправду брезговал прикасаться к моим мешкам, иначе принёс бы заботливо всё это?
Так ведь? Тогда, быть может, мама права?
Довольный произведенным впечатлением, Шарль, до этого стоявший с непроницаемым лицом, изобразил витиеватый поклон.
— Спасибо.
— Это ещё не всё, — его большой рот растянулся в улыбке.
Он вышел из комнаты и почти сразу вернулся, неся в белоснежных перчатках шкатулочку.
— Это вам, Изольда.
То, что он называл меня чужим именем, коробило, однако… резная шкатулочка была чудо как хороша.
— Небольшой подарок.
— Мне?
— Да. Дворецкий обещал вам необходимые швейные принадлежности для работы. Я взял на меня смелость выбрать шкатулку, чтобы ничего не потерялось.
— Она красивая.
— Теперь она и всё, что в ней, ваше, — елейным голосом пояснил Шарль. — Пользуйтесь и не жалейте.
Я осторожно открыла крышечку и охнула, восхитившись дорогими швейными иглами с позолоченными тончайшими кончиками, острыми портными ножницами и шелковыми мерными лентами из дорогой тесьмы.
Впервые буду работать с такими дорогими вещами. К тому же этот дар символичен, как начало моей карьеры.
— Я благодарна вам, месье Шарль. И дворецкому. Передайте ему, пожалуйста, мою благодарность. И миледи.
— Передам.
Шарль не спешил уходить из девичьей комнаты. Это недопустимо, но, с другой стороны, теперь это моя мастерская. Я покраснела от смущения, однако вспомнила.
— Месье Шарль…
— Да, Изольда, — он подошел ближе, оперся огромной рукой о стол и склонился надо мной, загораживая от света настольной лампы.
— Мне нужны швеи. Я хочу пригласить двух девушек.
— Исключено! В особняк ди Брассов трудно попасть. Вам повезло, но это не значит, что другим дозволено. Здесь царит роскошь, и для простушек швей будет много соблазнов.
— Но я одна не справлюсь!
— Я поговорю с госпожой.
Облобызав мою руку, он, наконец-то, ушёл.
Я выдохнула, однако его колючие глаза и длинный с горбинкой нос
