MAYDAY - Ксения Кантор
Впереди просвет и двадцать бетонных ступеней, верхние из которых заливает солнечный свет. Они спасены! Рванув вперед, путники едва успели достигнуть середины лестницы, как путь преградило черное дуло автомата. Очевидно, военный все же услышал, но раскрывать объятия для приветствий не спешил.
– Не стреляйте! – поспешно вскричал доктор и поднял руки вверх. – Мы здоровые, нормальные люди.
Некоторое время человек в черном комбинезоне напряженно вглядывался в их лица, словно чего-то ожидая. Сквозь пластик защитной каски виднелся лишь пристальный взгляд карих глаз. Кристина заслонила собой брата, хотя понимала, едва ли это спасет от пули. Казалось, прошла вечность, прежде чем мужчина отвел автомат в сторону. Дотронувшись до рации на плече, он коротко сообщил:
– Прием, у нас выжившие. Мужчина, девушка и ребенок.
После короткого шипения послышался бодрый мужской голос:
– Наверх в изолятор!
Военный кинул быстро и четко:
– За мной!
Повторять дважды не пришлось.
Яркий утренний свет резал глаза. Значит, они провели в подземке всю ночь. Щурясь и прикрываясь от солнца ладонью, Док в ужасе озирался по сторонам. Открывшееся зрелище повергало в шок. Привычные с детства пейзажи изменились до неузнаваемости. Манежная площадь охвачена безумием: повсюду танки, солдаты, огонь и хаос. Со стороны Александровского сада доносились мощные взрывы, сопровождаемые густой завесой дыма. Грохот автоматных очередей чередовался с шипением огнеметов. И сквозь эту жуткую какофонию прорезывался острый, как лезвие бритвы визг, точь-в-точь как в подземке. По перекошенным лицам солдат, было очевидно, они тоже не в восторге от «трелей» зараженных.
Дэн торопил, подталкивал найденышей к воротам Кремля. Любая минута промедления могла стоить жизни. Эти утром они и так потеряли слишком много людей. За ночь зараженные прорвали кордоны, выставленные в центре, и теперь нападали со всех сторон. Круг сужался, их неизбежно теснили к Красной площади. Солдаты, кто пытался отстреливаться обычными патронами, безжалостно сметались. Обычный пистолет, пулемет и уж тем более нож – оказались бессильны против полчищ монстров. Спасал только огнемет. Пылающая струя – единственное, что заставляло их остановиться.
Добежав до красных стен, доктор обернулся. Шеренга солдат едва сдерживала толпу обезображенных, изуродованных вирусом существ. Именно существ, человеческого в них оставалось мало. По остаткам одежды еще можно было определить половую принадлежность особей, но их поведение безоговорочно свидетельствовало: теперь эти границы исчезли.
За линзами очков скрывался внимательный взгляд, который сейчас с точностью пробора фиксировал малейшие детали. Помимо кровавых язв, Док отметил резкие, хаотичные и какие-то нелепые движения зараженных. Все до единого периодически дергали головой, точно желали что-то стряхнуть. Руки со скрюченными пальцами прижимали к бедрам, а чтобы сохранить равновесие, они петляли и заваливались при беге, отчего казалось, что ими, как марионетками, руководит кто-то другой.
Но более всего поражали глаза. Красные, налитые кровью, они оставались совершенно неподвижными. Не моргающий, остекленевший взгляд был устремлен строго перед собой. И чтобы посмотреть в сторону, существам приходилось поворачивать голову.
На секунду мелькнула жуткая мысль: это не мутация вируса, а новый, неизвестный науке симбиоз человека и AVE. Резкий окрик заставил мужчину на время отложить наблюдения и рвануть вслед удаляющимся путникам.
Впереди высилась Никольская башня. И судя по траектории движения, их спаситель мчался именно к ней. Миновав Кремлевский проезд, солдат что-то быстро сказал в рацию и, ни на секунду не замедляясь, подскочил к воротам. Несколько быстрых ударов – и узкие, едва заметные двери отворились. Пропустив их вперед, солдат проскользнул последним и немедленно опустил засов.
Кремль.
После всего пережитого хотелось только одного – оказаться в тишине родного дома. Кристина равнодушно смотрела на пулеметы, мощную броню танков, вооруженных до зубов солдат в касках, и вдруг впервые осознала, что двери за их спинами закрылись навсегда. Привычного мира больше нет. Он уничтожен, превращен в прах.
Сжав зубы, девушка держалась из последних сил. Но ноги не слушались, увязали в расплавленном асфальте, тревогах, бессилии, будто пораженные нервным параличом. Мозг посылал отчаянные сигналы шагать дальше, но тело не реагировало замедляясь. Это усталость. А еще жар, страх и горе.
Нельзя, мне нельзя сдаваться, только не сейчас – твердила она себе. Но сколько бы ни уговаривала, кольцо вокруг горла сжималось все сильнее. Жар полыхал снаружи, полыхал внутри. В области солнечного сплетения набухал тугой комок чувств, готовый в любой момент развязаться. Тех самых чувств, которые она старательно высушивала и лентами сворачивала под сердцем последние месяцы. Перед глазами плыли лица родителей, друзей, знакомых. Неоплаканные, зарытые в братских могилах, исчезнувшие навсегда.
Чуть поодаль шла группа таких же напуганных людей. На секунду показалось, их ведут, как арестантов, наведя на спины оружие. Сообразив, Кристина медленно обернулась и поняла, что не ошиблась. Пока они глазели на танки, военный незаметно переместился назад, превратившись из спасителя в конвоира. И теперь его палец уверенно лежал на курке. Но вместо привычного страха девушка ощутила лишь пустоту.
Все это время Дэн пристально разглядывал спасенных. Мужчина и мальчик подозрений не вызывали. Несмотря на испуг, вели себя довольно смирно. А вот поведение девушки рождало сомнения. Глаза выглядели воспаленными, она держалась за правый бок и дрожала. За последние дни Данила увидел достаточно, а потому мгновенно насторожился. Когда вокруг творится полное безумие, любое отклонение от нормы – угроза. Продолжая наблюдение, принялся отсчитывать – одиннадцать, двенадцать…. Прикидывая, через сколько секунд нажать на курок.
– Нет, прошу вас, это всего лишь шок. – донесся голоса доктора. Мужчина сделал шаг к девушке и мягко выставил руку вперед, словно хотел защитить. – Не стреляйте.
Краем сознания Кристина понимала, происходит что-то нехорошее. Медленно подняв голову, она посмотрела на военного.
Поймав этот взгляд, полный надрыва, осколков страха и горя, Дэн на секунду замер. …двадцать пять, двадцать шесть…. тридцать. Дальше считать не имело смысла. Отведя автомат в сторону, он с удивлением отметил, что девушка никак не отреагировала. Просто стояла напротив и продолжала смотреть своим невозможно-прямым равнодушным взглядом. Все равно что в пропасть заглянул. Даже вытащи он сейчас гранату и откинь чику, это бы ее ни капли не тронуло. Вдруг Дэн понял, девчонка достигла своего предела – предела страха, сил, воли, разума. Бывает такое состояние, когда становится все равно. Тело, голова, чувства и инстинкты разом отключаются, требуя перезагрузки системы.
– Все в порядке, – сказал он, желая хоть
