Академия Кроувилл. Искушение для ректора - Наталья Гордеевская

— У нас принято стучаться, Лили, — не отрывая взгляда от бумаг, произнес он.

В данный момент меньше всего мне были нужны уроки этикета от человека с разрешением на убийство!

— Вы… — я запнулась и замолчала.

— Я, — согласился ректор, не глядя в мою сторону.

— Хочу спросить, — слова приходилось буквально выдавливать из себя.

Он взглянул на меня поверх своих бумаг и вопросительно приподнял бровь.

— Я кое-что обнаружила, — голос уже звучал уверенней. — Как вы это объясните?

Я подошла ближе и положила ему на стол мятый лист бумаги со списком людей, состоящих в его группе.

На этом моя смелость почти закончилась, ноги подогнулись, хорошо, что рядом оказался стул.

Ректор взял листок, развернул и пробежал его глазами. Я ожидала, что он разозлится, начнет кричать и сыпать угрозами. Или что-нибудь похуже.

Однако он ухмыльнулся и пристально посмотрел мне в лицо:

— А что тут надо объяснять? Слова вполне понятно написаны, — вкрадчиво ответил он. — Разве что, это первоначальный состав группы. Сейчас в ней куда больше людей.

— Значит, это вы и есть… Ворон, — дрожащим голосом пробормотала я.

Он зловеще улыбнулся, откидываясь на спинку кресла:

— Значит, это я и есть, — его по-прежнему вкрадчивый голос вселял в меня ужас. — Приятно познакомиться по-настоящему, крошка Лили!

Глава 20

— Совсем не приятно! — я замотала головой, отказываясь верить в то, что слышу.

Меня трясло от ужаса, а горло перехватывало спазмом, от чего было трудно дышать. Я прижала руки к горящим щекам, чувствуя себя несчастной, маленькой девочкой, которая потерялась в этом большом мире, и никто ей не придет на помощь.

— Если это все, что ты хотела мне сообщить, то можешь идти спать, — сухо ответил ректор. — Мне нужно закончить работу.

— Я хочу разорвать брачный контракт, — голос сорвался в самый неподходящий момент, — и надеюсь на ваше благоразумие в этом вопросе.

Он снова выразительно приподнял бровь и, помолчав минуту, ответил:

— Знаешь, последний человек, который надеялся на мое благоразумие, выпал из поезда на полном ходу. Так что, ты выбрала неверной аргумент. Попробуй еще.

Ректор чуть придвинулся к столу так, что свет лампы падал на здоровую часть лица, оставляя ожоги в тени. Его глаза потемнели, но лицо было спокойным, как будто мы говорим о погоде.

— Вы же шутите про поезд, да? Или говорите специально, чтобы напугать меня? — неуверенно спросила я.

Он пожал плечами, снова ухмыльнувшись:

— А ты пугаться сюда пришла?

— Я пришла потребовать расторжения контракта, — я немного осмелела.

— Нет, — отрезал он, — забудь об этом. И раз уж ты во всем разобралась, то можешь выбирать дату свадьбы. Я соглашусь на любую.

— Но почему? — я почти закричала от негодования. — Зачем я вам нужна?

Голос ректора вновь стал опасно вкрадчивым:

— Видишь ли, дорогая… Я не знаю, насколько далеко вы продвинулись с Гевином в своих отношениях. Подозреваю, что дальше неловкого тисканья дело не зашло, если судить по твоим реакциям. Но что тебе известно о мужских желаниях?

Я с недоумением посмотрела на него:

— Каких еще желаниях? О чем вы говорите?

— Я так и думал, — голос его приобрел опасные хриплые нотки.

Сейчас он был похож на хищника, подкрадывающегося к добыче на мягких лапах.

— Так вот, я подписал этот контракт по причине своих личных желаний, — продолжил он, глядя на меня так пристально, что стало неловко. — И я не намерен отказываться от него.

О чем он говорит? К чему все эти разговоры о «желаниях»? Разве можно вот так играть жизнями людей по собственной прихоти?

Я отрицательно покачала головой:

— Я же не вещь какая-то, которую можно купить. Мы же познакомились совсем недавно, вы меня совсем не знаете!

— Я знаю о тебе больше, чем ты сама о себе. И если ты еще не поняла смысла моих слов, то я с радостью продемонстрирую на примере.

С этими словами он медленно поднялся из кресла и направился ко мне.

Поняв, что сейчас ректор стал для меня опасен, я вскочила и одним прыжком оказалась у двери, вцепившись в ручку.

Через мгновение он рывком развернул меня, рука скользнула мне на талию и плотно прижала к его твердому телу. Я вскрикнула от неожиданности и изо всех сил уперлась ему в грудь, пытаясь высвободиться.

Я в панике билась, как рыба, которую достали из воды, боясь, что он сделает со мной что-то непозволительное.

Пока я безуспешно пыталась отбиваться от него, он буквально пожирал меня глазами, прижимая к себе так сильно, что между нами нельзя было просунуть и лист бумаги.

— Отпустите меня, вы, чудовище! — требовала я, пытаясь выкрутиться из его объятий. — Что за манера — набрасываться на людей? Попытаетесь выбросить меня из окна, как того бедолагу из поезда?

Ректор внезапно рассмеялся теплым смехом, словно я ему рассказала какую-то милую шутку.

— Успокойся, — мягким шепотом сказал он. — Я ничего тебе не сделаю, крошка Лили.

— Тогда отпустите меня, пожалуйста, — попросила я тихо, перестав сопротивляться. — Вы пугаете меня до жути. Я вас очень боюсь!

Дальше я уже не могла сдерживаться и из глаз брызнули слезы. Я заплакала так горько, как если бы была на волосок от смертной казни.

Его железная хватка на моей талии чуть ослабла. Свободной рукой он привлек мою голову себе на грудь и, мягко поглаживая по макушке, тихо говорил:

— Ну же, не плачь. Я не обижу тебя, не бойся. Я не такой уж и страшный, если подумать хорошенько.

Его объятья были такими теплыми и умиротворяющими, что я от души выплакалась ему в рубашку. Когда слезы иссякли, я не торопилась покинуть кольцо его рук, а лишь тихо шмыгала носом.

— Почему именно я? — едва слышно проговорила я.

— Потому, что я хочу именно тебя.

Глава 21

Я с недоумением подняла на него лицо:

— В каком смысле?

Он мягко улыбнулся в ответ и стер слезу с моей щеки:

— В самом прямом. С удовольствием рассказал бы подробней, но еще рано для этого.

Я попробовала оттолкнуть его от себя, и на удивление он легко меня выпустил. Но выйти из кабинета все еще не давал.

Я вернулась к стулу, присела и попыталась успокоиться, чтобы ректор не думал, будто он может меня так легко запугать и добиться своего. Мой решительный настрой расторгнуть этот злополучный контракт никуда не делся.

— Ты прорыдала мне рубашку насквозь, — его голос звучал чуть ворчливо. — Обычно женщины плачут, когда