Хранитель историй - Элизабет Хантер
Малахай хотел возразить, но знал, что это бесполезно. Дамиан управлял домом книжников, и последнее слово за ним, когда дело касалось вопросов безопасности и стратегии. Иногда, конечно, Дамиан уступал Малахаю и Рису в виду их возраста, но не всегда.
— Прекрасно, — бросил Малахай и вошёл в свою комнату, пожалев, что не смог ночью нормально отдохнуть.
Дамиан кивнул.
— Ава человек. Сколько проблем она может доставить за одну ночь?
***
Малахай смотрел на кромку воды, где волны накатывали и разбивались о берег. Гигантское грузовое судно проплывало самую узкую часть Босфора. Стоял обычный солнечный день, но отчего-то настроение было мрачным.
— Что с тобой сегодня? — Ава толкнула его ногой по коленке.
Она вновь была расслаблена. Перемена в настроении длилось несколько дней после каждой встречи с врачом, но затем снова возвращалось раздражение. Любопытный цикл, но Малахай не мог задавать вопросов, не вызвав подозрений.
Он поймал кончик её туфли, ущипнул палец через обувь и только затем выпустил. Ещё одна любопытная деталь. Малахай нашёл способы дотрагиваться до неё без прямого контакта с кожей. Задевание руки, когда они проходят мимо друг друга. Рука на спине пока они передвигаются через толпу. Мимолётные прикосновения и вероятно неблагоразумные, но он не мог сопротивляться.
И не хотел.
Малахай нахмурился, когда понял, что так и не ответил на вопрос.
— Все хорошо.
— Ты как-то призадумался, Мал.
— Я очень хочу, чтобы ты перестала меня так называть, — пробормотал он.
Ава взяла стакан с чаем и отхлебнула, прежде чем ответить:
— Хорошо чего-то хотеть... Мал.
Малахай ничего не мог с собой поделать: она заставила его улыбнуться. Он покачал головой, радуясь, что сегодня Ава выбрала «ленивый» отдых: прогулку по набережной и поход по магазинам. Она купила матери вышитую сумочку, а себе — серьги и шарф. Серёжки были такими длинными, что почти касались оголённых плеч, а шарф так и играл красками на тёмных кудрях. Малахая снова пронзило невыносимое желание прикоснуться к ней. Погладить кожу, которой касались серёжки. Стянуть платок с волос…
Они заглянули в одно из любимых кафе Малахая, чтобы выпить чая и перекусить. Им подали хлеб, холодные салаты, закуску мезе[14] с баклажанами, чёрные маслины, пропитанный маслом сыр, йогурт и пряный салат с помидорами, который так любила Ава. Она оторвала кусочек хлеба и обмакнула в соус, по-прежнему пиная Малахая по ноге.
— Ты всегда такая егоза? — спросил он.
— Да. Мама говорит, что по этой причини я такая худышка. И я не смогла бы удержаться на месте, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
— И это при том, что ты постоянно ешь.
— Эй, нужно много сил, чтобы сохранить все удивительное, что в нас есть, — Ава подмигнула, но от улыбки повеяло горечью.
Малахай снова затих, задумавшись о сегодняшнем патрулировании. Он все спрашивал себя, почему Дамиан настоял на этом. Хранителю нет нужды беспокоиться о готовности Малахая к битве. Он более двухсот лет только и делал, что сражался. Сначала в Германии, где убили его родителей, затем в Риме.
Буэнос-Айрес. Чикаго. Йоханнесбург. Атланта. Он колесил по миру, уничтожая григори, убивших его семью, потом других, кого смог найти. Он стал известен своей быстротой, жестоким стилем борьбы и рвением. Сосредоточенный и дисциплинированный в бою, но безрассудный относительно собственной безопасности. Ничто и никто не могли встать между Малахаем и его целью, как только она появлялась.
Ава просто продолжала пинаться...
Горячий чай выплеснулся на брюки.
— Упс! — рассмеялась она. — Сожалею.
— Все хорошо.
Малахай взял салфетку и вытер капли, Ава искоса наблюдала за ним.
А затем стала выстукивать ногой мелодию играющего на углу уличного музыканта. Ава словно салют взрывалась жизнью, больше чем любая смертная женщина, встречаемая им когда-либо. Иногда Малахай смотрел на неё, поражаясь, как в таком тельце могло умещаться столько сил. В глазах время от времени могла появляться боль и усталость, но Ава всё равно находилась в постоянном движении.
На мгновение Малахай отдался фантазии, что у неё хватит энергии для его прикосновения.
Пальцы переплетены. Руки обвивают стройный стан. Притягивают к груди, рот опускается к коже. Грубая щека касается атласной. Губы целуют её шею. Изгибы подбородка. Рот. Ощущая пульсацию жизни, просачивающуюся через кожу. Её пальцы обнимают его шею. Мнут волосы на затылке. Касаются его губ.
Соприкосновение…
Он изгнал мятежные мысли, чувствуя отвращение к самому себе. Он ничем не лучше григори.
— Эй, — с пылающими щеками прошептала Ава, словно Малахай поделился с нею мыслями. — Малахай, ты куда только что улетел?
Он моргнул и посмотрел вверх. Ничего не отвлекало его за двести лет.
«Кого я обманываю?»
Он сильно ударил себя по лицу и покачал головой, пытаясь прояснить мысли.
— Прости. Я плохо спал сегодня.
— А я вытащила тебя на прогулку.
— Все замечательно, Ава. — Он взял апельсин из блюда на столе и позволил горьковатым брызгам от кожицы разбудить себя. — Я просто немного устал.
— Мы могли бы вернуться, — сказала девушка. — И разве у тебя нет подмены? Не хочу сказать, что мне не нравится твоя компания, но, наверняка, у тебя есть кто-то, кто может... заменить тебя. Если ты заболеешь.
Это прекрасная возможность сказать о Льве. Дамиан был уверен, что Ава не заметит молодого книжника, но Малахай не был столь убеждён. В конце концов, она заметила григори, преследовавшего её в толпе на рынке, куда уж там бегемоту под два метра ростом с копной светлых волос.
— Я... э-э... собственно говоря, у меня кое-кто есть. Его зовут Лев. Он очень надёжный. Возможно, я вызову его.
Ава потянулась погладить его руку. Малахай напрягся. Она замерла и отступила.
— Это хорошая идея. Я тебя утомляю.
— Ты замечательная, Ава. Я не против.
— Нет, я всех утомляю. — На её лицо вернулась вежливая маска. — Все... нормально. Позвони своему другу. Отдохни от меня.
Малахай не хотел от неё отдыхать. Идея оставить её со Львом теперь казалась хуже, чем минуту назад. Её холодность он воспринял, как нож в сердце. Уверенная и энергичная женщина исчезла, сменив место равнодушной и сдержанной незнакомке.
— Ава, — он подождал, пока она наконец снова
