Постыдное ремесло (СИ) - Алиса Вишня
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
А в замке у озера царила любовь. Ланселот полностью поправился, но покидать поместье Монийских не спешил.
Ланс и Оделия почти не расставались, проводя все дни вместе, наслаждались обществом друг друга, и были счастливы.
Принцесса любила смотреть, как Ланселот упражняется со шпагой — выздоровев, он возобновил тренировки. И смотрела Оделия на графа, при этом, с неподдельным восхищением.
Однажды, Ланс спросил у девушки — какова ее магия? О способностях и фишках этой семьи ему известно не было.
— Пение! — улыбнулась Оделия — Моя магия в голосе.
Ланселот не удивился — голос у девушке, даже при обычном разговоре, был чарующим.
— Спой, милая! — попросил Ланс.
Но Оделия отказалась, объяснив, что ее пение разрушительное.
— Для союзников оно не опасно, но, при этом происходят разрушения, и даже они могут пострадать.
— Разрушения? — переспросил Ланс — Даже так?
— Я боевой маг! — с гордостью сказала девушка.
Ланс был заинтригован — он никогда не слышал, что бы голос был магическим оружием. Но настаивать не стал.
Отец Оделии, заметив привязанность дочери к гостю, поговорил с ним. Он объяснил, что Оделия не может выйти замуж без согласия императора, а тот, скорее всего, согласия на брак племянницы не даст. Поэтому, Монийский надеялся, что Ланселот не воспользуется симпатией принцессы в своих целях, а будет вести себя ответственно. Ланс ответил, что все понимает, и принцу беспокоится не о чем. Однако, его расстроил этот разговор — принц Монийский, так же как и все — кроме Оделии — считали Ланса совсем конченым негодяем… Однако, Ланселот ошибался — принц был другого мнения о молодом графе Барно. Элвин не мог противится отношениям дочери и графа, потому что очень любил Оделию, и не хотел ее огорчать. И надеялся только на порядочность молодого человека, и верил в эту порядочность — он разглядел в юноше то, что позволяло верить его слову. Но принц Элвин знал, что ничем хорошим эти отношения не закончатся — император никогда не позволит племяннице выйти замуж за того, кого она выберет. И, скорее всего, ее замужество вообще исключено. Это обстоятельство заставляло принца переживать — он понимал, что после расставания с юным графом Барно дочь будет страдать. Оделия и Ланс тоже знали о воле императора, но о будущем не думали — они жили сегодняшним днем.
Однако, Ласелот задумывался вот о чем: он понимал, что бесполезный мот и гуляка не пара принцессе. Лансу нужно чем — то заниматься, каким — то достойным делом. Однако, кроме фехтования, он ничего не умел.
Почти каждый день, и определенно, каждую ночь, стражникам замка приходилось отбивать атаки демонов и разбойников, нападавших на земли принца Монийского. Голодные, отчаявшиеся темные лезли в поместье, и им было все равно, погибнут они или нет. Темные лезли по одиночке, или небольшими группами, но их было очень много. Поместье у озера располагалось в глуши, далеко от цивилизации, и подвергалось нападениям чаще других. Принц стар, его магия слаба, поэтому руководить обороной замка приходилось Оделии. Ланселот тоже участвовал в отражении атак, и убедился, что его мнение о темных было ошибочным — демоны, штурмующие поместье, были очень сильны, и физически, и магически, и их было много. Видимо в земли, где раньше встречал темных Ланс, добирались единицы, и были они уже сильно ослабевшими.
Однажды ночью все обитатели замка проснулись от звуков рога, которые были сигналом тревоги. Наспех одевшись, Ланс присоединился к к принцу, тоже полуодетому, и они поспешили на замковую стену.
— Если стражники объявили тревогу, — объяснил графу Элвин — значит атака опасная и серьезная, и солдатам не справиться!
Вышла и Оделия. Не смотря на ночь, она успела полностью одеться, и выглядела безупречно.
"Настоящая леди!" — подумал с восхищением Ланс.
Все трое принялись вглядываться в предутренние сумерки, и при первых лучах солнца, а также при свете сторожевых костров, смогли рассмотреть нападавших.
Замок располагался на берегу озера, и эта водная преграда защищала поместье с юга. Но, с трех других сторон к замку подходил лес, да и между озером и замковым комплексом была полоса берега. Этой ночью темные лезли с трех сторон, вываливаясь из леса, и продвигаясь по берегу вдоль водной глади. Лансу удалось их рассмотреть: это были существа, очень похожие на людей, вернее, на огромных обезьян со зверскими мордами, и торчащими из пастей клыками, с кожей синего или красного цвета, поросшей шерстью. При этом, одеты эти уродцы были как воины — в доспехах и шкурах, а в руках-лапах держали оружие — огромные топоры.
— Орки! — констатировал Элвин, вглядываясь в нападавших слезящимися от ветра глазами.
Ланс знал об этой расе, живущей где-то в горных лесах на севере. Иногда орки встречались и на землях Монии, где не жили, но бывали по своим делам — например, приходили покупать доспехи и оружие. Про эту расу было известно следующее: они очень сильные, агрессивные, упрямые, нелюдимые и тупые. В Монии орки не нападали ни на кого, и вели себя хоть и не дружелюбно, но мирно — в империи было запрещены битвы, драки и боевое применение магии, и этот запрет строго соблюдался. Разрешены были только дуэли, а воевать могли лишь солдаты Тигриала, и воины из армии аристократов — последние, на своих землях.
Наказания за нарушения были суровыми, поэтому и местные жители, и пришлые гости не осмеливались преступать закон.
Солдаты замка медленно отступали под натиском орков, которых было необычно много — казалось, замок окружают потоки красно — синей лавы.
— Стража не справиться! — заметил принц.
— Отец, идите внутрь! — произнесла Оделия, и добавила — И вы, граф, тоже!
Эльвин кивнул, и увел ничего не понимающего Ланселота со стены.
Оделия запела без слов, сначала тихо, но тревожно. Солдаты бросились бежать, и укрылись в замке. А с озера поднялись, и потянулись прочь сонные лебеди. Голос девушки звучал все громче и громче, и тревога в нем сменилась грозным предупреждением.
На озере поднялись гигантские волны, с громом обрушивающие на берега, лес шумел, деревья раскачивались, как от сильнейшего урагана, стены замка дрожали, а темные падали замертво, корчась в муках…
Ланс впервые увидел работу боевого мага, и понял, что его знания
