Легенда Сумеречного моря - Ирина Александровна Матлак
– Что-то не так? – спросил Эртан, когда я замешкалась.
– Мы не могли бы… посетить храм всех поднебесных? – вопросом на вопрос ответила я и уточнила: – Сейчас.
Если Эртан и удивился, то виду не подал, и возражений по этому поводу у него не было. Он перенес нас на одну из столичных площадей, где я прежде никогда не бывала. Она была широкой, выложенной гладкими черными плитами, от которых отражался лунный свет. В центре высился сейчас не работающий многоярусный фонтан, неподалеку располагались красивые, украшенные ковкой скамейки. В Нортегаре снег практически сошел, и сейчас все деревья были голыми, демонстрирующими тонкие черные ветви. Но они не казались мрачными, как и это место в целом – потому что именно здесь, в другом конце площади возвышалось огромное и величественное сооружение – храм всех поднебесных. Белоснежное, оно контрастировало с окружающей его чернотой, и сейчас, в это позднее, практически ночное время воспринималось настоящим сосредоточением света. Как будто весь снег на самом деле не растаял, а подполз к нему и заключил в светлый кокон.
На площади было многолюдно. Наверное, стоило беспокоиться о том, что меня могут узнать, но со мной ведь был Эртан. Это он держал меня за руку, вселяя уверенность и чувство защищенности, не покидающее меня в его присутствии.
Кто-то, несмотря на холод, сидел на скамейках, кто-то просто прогуливался, отовсюду доносились голоса, но я не обращала ни на что внимания, неотрывно смотря на храм.
В Сумеречье действовали несколько небольших храмов, и мне вдруг вспомнилось, как я ходила в один из них в детстве. Стоя там, смотрела на обращенные ко мне каменные изваяния и представляла, как они оживают, спускаются с небес, чтобы услышать мои молитвы. Мне было холодно и одиноко. Но я верила, что если буду старательно и от всего сердца просить, то на мой зов непременно откликнутся. Помню, что просила Ритану подарить мне встречу с мамой. Чтобы та увидела банку с морскими светлячками, которую я каждый вечер ставила на окно, и непременно меня отыскала. Чтобы папа бросил пить, и мне больше не приходилось стоять не Ледянке. Время шло, и вера таяла. Я ходила в храм все реже и реже, а потом и вовсе перестала.
И вот теперь оба моих желания исполнены. Я встретилась с матерью, но это не принесло мне счастья. Папа взялся за ум, но едва не распрощался с жизнью. А если бы эти желания исполнились в то время, все могло бы сложиться совершенно иначе, и я бы не была такой, какая есть сейчас.
Все-таки поднебесные нас действительно слышат. Только они лучше знают, какие желания стоит исполнять и когда, а какие – нет. Это мы со своей крошечной колокольни не видим дальше собственного носа, а им – жителям неба, видно далеко.
Прежде чем войти внутрь, я рассмотрела двенадцать беломраморных колонн – по количеству поднебесных, и фронтон, на котором виднелся искусно выполненный барельеф.
В отличие от площади, внутри храма было пустынно – такие места предпочитали посещать днем. Наши шаги прорезали тишину звучным эхом, возносящимся под высокие потолки. Здесь царил полумрак. Бледно-голубые магические огни цепочками тянулись вдоль стен и соединялись у возвышающихся в другом конце зала огромных белоснежных статуй. Еще никогда я не видела таких искусных скульптур, которые могли бы показаться живыми, не будь они абсолютно белыми.
Все двенадцать поднебесных смотрели на входящих в их земной дом, и все они стояли на одном уровне. В отличие от Глубины, среди них не было верховных столпов – равны были все. И покровительница времени Ариера, держащая в руках песочные часы, и Орвард, поднявший над головой охваченное светом кольцо, символизирующее цикличность жизни, и Ксаранд – покровитель семейного очага, улыбающийся приветливой улыбкой, и Ритана… в точности такая, какой я ее видела. Вероятно, сами поднебесные помогали скульпторам выбивать из мрамора свои портреты, посылая им видения.
Отпустив руку Эртана, я неспешно двигалась вперед, неотрывно смотря на подсвеченные статуи. Я словно оказалась в каком-то другом измерении, где все дышало величественной силой. Не слыша ничего, кроме стука собственных шагов, я приближалась к каменным воплощениям тех, в реальности которых больше не сомневалась.
Приблизившись, остановилась прямо напротив Ританы. Она смотрела одновременно и на меня, и вглубь пространства – прекрасная, возвышенная, неземная и вместе с тем близкая.
– Спасибо, что тогда помогла мне, – негромко прошептала я. – Ты слышишь меня, я знаю. Всегда слышишь. И вы все, – мой взгляд скользнул по остальным поднебесным, – Видите, что происходит в нашем двулунном мире. Обещаю, я сделаю все для того, чтобы кристалл душ не был воссоздан. Только прошу, защитите тех, кто мне дорог. Пожалуйста, дайте всем нам сил, чтобы преодолеть трудности. Храните Эртана Рея…
Никогда не замечала за собой абсолютного бескорыстия, но сейчас с отчетливой ясностью поняла, что в первую очередь желаю счастья и благополучия не себе, а ему. Он, а не я – настоящая надежда и опора нашего королевства.
Погруженная в себя, я действительно была твердо убеждена, что меня слышат. В какой-то момент показалось, что исходящий от Ританы свет перестал быть искусственным, и ее фигура на самом деле засветилась. Меня коснулась легкая прохлада, на душе сделалось легко-легко, а затем…
Вспышка боли оказалась такой внезапной, что ноги перестали держать, и я осела на пол. Обхватив голову руками, беззвучно закричала, ощущая невыносимое жжение, сконцентрировавшееся во лбу. Было так больно, что перед глазами моментально потемнело, из легких вышибло весь воздух и я, задыхаясь, перестала воспринимать реальность. Кажется, Эртан оказался рядом, но это прошло как-то мимо меня.
– На тебе моя печать, – сквозь поток боли прорвался голос, шелестящий у меня в мыслях. – Тебе не находиться в храме поднебесных долго. Приходи в храм глубинных… приходи ко мне.
Меня сдавило тисками холода, боль во лбу сделалась совсем невыносимой, и я, не выдерживая этого, провалилась в черноту.
– Глубина ждет, – донеслось до меня напоследок.
Следующим, что я увидела, был знакомый потолок, представший взгляду, как только я разомкнула тяжелые веки. Поморщившись, попыталась приподняться на локтях.
– Лежи, не вставай! – остановил меня сидящий у изголовья кровати Эртан.
– Ты похож на материальное воплощение потерянной души, – я слабо улыбнулась. – Такой же бледный, едва не прозрачный.
– Для меня ты всегда красива, но сейчас из нас двоих на потерянную душу похожу скорее не я, – возразил Эртан и, с беспокойством всмотревшись мне в лицо, спросил: – Что произошло?
Судя по тому, что через окно уже пробивался робкий утренний свет, без сознания я пробыла
