Суженая императора (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова
Моё тело и волосы моют тщательнейшим образом, будто я не способна управиться с собою сама.
Умащают, растирают, высушивают.
Одевают, причёсывают, наносят краску на лицо.
Струящаяся алая ткань облегает тело, ниспадая огненными волнами до носков украшенных драгоценными камнями туфлей на невысоком каблуке. Серебро богатой вышивки мерцает загадочно в сиянии огнёвок, непривычно низкий вырез обнажает грудь, замирая на тонкой грани допустимого. В уши вдевают тяжёлые рубиновые серьги, пальцы унизывают кольцами, собранные светлые волосы венчает усыпанная бриллиантами диадема из числа даров, доставленных из императорской сокровищницы. Я смотрю на своё отражение в высоком зеркале и не вижу себя прежнюю, ту Астру, которую я знала все эти годы. Она вдруг исчезла, эта молодая женщина, чей путь был слишком извилист, тернист, чтобы не изменить её навсегда, как до неё растворилась в небытие дикарка из Эаты, беспечная девчонка, дерзнувшая увлечься самим императором.
Ныне же взору моему предстаёт благородная фрайнэ, красивая, статная и холодная в пустом блеске драгоценностей. Её лицо бледно и неподвижно, пухлые, чуть тронутые краской губы сжаты так, словно она боится и слово лишнее проронить. Я смотрю в её глаза и вижу в глубокой их синеве ледяную стену, возведённую наспех в надежде, что ничто, ни бурлящие внутри чувства, ни подтачивающие страхи, ни истинные мысли, не прорвётся наружу, не выйдет на волю опрометчивыми речами. И что никто, ни единая живая душа, не сумеет проникнуть за эту стену.
К назначенному часу является сопровождение – одна из служанок и незнакомый мне немолодой мужчина в цветах императорского рода, с гербом на одежде. Я заглядываю к Мирелле попрощаться, предупреждаю Илзе, чтобы не ждала меня, и улыбаюсь дочери, с восторгом рассматривающей моё платье. При виде Миреллы, её радости, безыскусной, чистой, и столь же искренней печали моё сердце тает, я не хочу никуда идти, но желаю остаться здесь, с моей девочкой, провести вечер с нею, а не на сцене большой приёмной залы, играя в новом акте постановки Стефана. Конечно, Мирелла расстроена, что я ухожу, и не успеваю я заверить, что это только на один вечер, как дочь спрашивает, придёт ли Стефан.
Не придёт. Потому что её отец не только написал и поставил этот спектакль, но и исполняет в нём одну из главных ролей.
Вслух я ничего подобного не произношу, лишь объясняю, что нам обоим, и мне, и Стефану, надо быть на балу, однако завтра или послезавтра он обязательно навестит Миреллу. Илзе бросает на меня вопросительный взгляд поверх головы девочки, и я едва заметно пожимаю плечами. Я и сама не могу понять внезапной её привязанности к малознакомому человеку, которого она видит отнюдь не каждый день и который проводит с нею не больше двух часов. Я ещё не говорила Мирелле, что он её папа, я не представляю, как о том вовсе можно поведать маленькому ребёнку, и знаю, что и Стефан не спешит рассказывать дочери правду.
Наконец я собираюсь с силами и ухожу, оставив Миреллу на попечение Илзе. Игнорирую быстрый косой взгляд мужчины, слышавшего прекрасно, как я говорила с дочерью в её спальне, да и наверняка заметившего Миреллу через приоткрытую дверь.
Сегодня их будет вдосталь, таких взглядов, откровенно прямых и украдкой, исподтишка, но одинаково удивлённых, растерянных, непонимающих, настороженных.
Как и в ночь нашего прибытия во дворец, меня ведут неуютными пустынными коридорами, так, чтобы никто из придворных, заполнявших сейчас приёмную залу, не увидел суженую императора прежде срока. Мужчина идёт передо мною, за моей спиной звучат шаги служанки и двоих стражей, присоединившихся, едва мы покинули покои. Путь заканчивается в небольшой комнате без окон, где уже собрались Стефан и трое неизвестных мужчин. Двое из них слуги, одетые так же, как тот, кто привёл меня сюда, третий, старше присутствующих годами, в неброском коричневом облачении без чьих-либо гербов, очевидно фрайн. Стража остаётся снаружи, я и моё сопровождение проходим внутрь. Все, кроме императора, склоняют предо мною головы, слуги отступают, сливаясь с тёмными стенами. Стефан стоит посреди комнаты, каждая деталь его богатого долгополого одеяния цвета ночного неба напоминает, что сегодня он истинный правитель Франской империи. На его голове корона, тяжёлая золотая цепь спускается на грудь, пальцы унизаны перстнями с драгоценными камнями. Я впервые вижу его таким, и оттого он кажется ещё более далёким, чужим, чем в день, когда я пришла просить о милости для обители.
– Фрайнэ Астра, – Стефан поворачивается ко мне, окидывает взором мимолётным, по официальному равнодушным и указывает на фрайна. – Фрайн Шэйд Бромли, мой доверенный советник. Фрайнэ Астра Завери, моя суженая.
Фрайн Бромли подходит ближе, вновь склоняет русоволосую голову. Я не замечаю удивления в его спокойных синих глазах и догадываюсь, что он один из тех, кому известно всё.
Или, по крайней мере, много больше, чем другим.
– Фрайнэ Астра, – произносит он с должным почтением.
– Фрайн Бромли, – я киваю в знак приветствия.
Повинуясь движению руки, слуга подносит Стефану лист бумаги, заполненный убористым текстом. Стефан бегло просматривает его содержание, хмурится и возвращает слуге.
– Что ж, самое главное – объявить, – в голосе звучит напускная весёлость, но взгляд остаётся холодным. – Тебе не придётся ничего говорить, Астра. Достаточно выйти, когда я назову твоё имя, и встать подле меня, ничего более.
– И всё? – уточняю настороженно.
– После мы спустимся в залу, примем поздравления и будем танцевать первый танец. Кто бы о чём бы тебя ни спрашивал, не отвечай. Постарайся улыбаться как можно непринуждённее и…
– Сделай над собою усилие и хотя бы один вечер побудь очаровательной юной фрайнэ? – повторяю я слова, сказанные мамой перед нашим визитом в замок фрайна Люиса.
То был единственный выезд Завери в свет Эаты.
Первый и последний.
Кажется, Стефан улавливает что-то в моей интонации, потому что одаривает взглядом
