Отбор огненного дракона. Путь в столицу (СИ) - Алиса Ганова
Положа руку на сердце, я был уверен: парочка не сможет попасть в дом, но должен был попытаться.
Отправляя их на дело, я не давал наставлений, чтобы не пугать, не лишить естественного поведения. Разве что намекнул: не следует молоть лишнего и упоминать меня. И мальчишка, и девчонка сходу усвоили намёк, что давало надежду: они не сглупят и постараются попасть в особняк. Да и как иначе, если они на крючке, в противном случае уже давно сбежали бы, прохвосты.
Никогда не был сентиментальным, но, когда они оправились на задание, я стоял и смотрел им вслед, гадая: почему интуиция твердит о грядущих неприятностях назойливой мухой? Что эти недотепы могут сделать? С кражей колбасы и то не справились.
Когда тоненькая фигурка и долговязая исчезли за поворотом, я взглянул на часы.
Пока дойдут, сообразят да поговорят... я успею подготовиться.
Первым делом наведался в гостиницу и переоделся. Теперь, в тряпье, я выглядел чуть лучше, чем парочка недотеп. Зато на улице никто не обратит внимания на праздно шатающегося бездельника.
Затем, входя в образ, в подвернувшейся таверне выпил хмельного взвара, после чего вернулся на обговоренное место и стал шататься по округе, осматриваясь и прислушиваясь к сплетням прохожих.
Внезапно, ощутил легкое покалывание в пальцах… Всплеск магии?
Для бытовой магии он слишком сильный. Для чего-то серьёзного и опасного — слабый…
Я насторожился, но все резко стихло. Однако подсознание царапнула мысль: выброс случился неспроста.
Даже спина зачесалась от беспокойства. Нехотя я отлип от теплой каменной стены, нагретой полуденным солнцем, которую подпирал, и направился в сторону виллы.
Сразу же в глаза бросилась суета. Улица гудела, как улей.
— Что там? — Поймав мальчишку, пробегавшего мимо, сунул ему медяк.
Тот спрятал добычу в ладони и затараторил:
— Покушение на господина Эрделя! В его доме так громыхнуло! Огонь и пламя омыли стены, следом лед и вода, а потом… — набрал воздуха, — выскочил убийца…
Чтобы не завирался, отвесил ему подзатыльник.
Мальчишка показал язык и побежал дальше, а я насторожился. Неспроста все это.
Чтобы оценить масштаб покушения, после которого втереться в доверие к Эрделю станет ещё сложнее, решил пройтись рядом с виллой.
Засунув руки в карманы дырявых штанов, насвистывая незатейливую мелодию, я шёл по улице. Чем ближе подходил, тем громче интуиция кричала: парочка недотеп влипла…
«Они-то тут при чем?» — отмахнулся я и, просачиваясь сквозь толпу зевак, стал разглядывать внутренний двор через снесенную калитку, и часть особняка, лишившего стекол и дверей.
Вилла определенно пострадала, но это не покушение. Скорее, чье-то баловство, намек на некие обстоятельства, которые Эрделю очень не понравятся.
К счастью, парочки нигде не было видно. Я успокоился и решил, пользуясь случаем, обойти виллу вокруг.
Следуя вдоль забора, перешедшего в глухую стену, заметил некое подозрительное шевеление кустов и шёпот… Отчаянный, на грани слёз.
Я огляделся и, убедившись, что зеваки толпятся у калитки, подкрался к зарослям, тихо раздвинул ветки руками и сразу уловил вонь. Следом мне в глаз едва не угодила палка.
— Не подходи! — Дрожащий от страха голос мальчишки я узнал сразу. Уже ставшим привычным движением я поймал палку, дернул на себя, и мальчишка высунулся из кустов по пояс. Тогда-то вонь стала нестерпимой.
— Вы?! — выдохнул он, увидев меня в поношенной рубахе, дешевом жилете и франтоватом шелковом платке, повязанном на голую шею.
— Я. А вот вы… — я прикрыл нос рукавом, — вляпались.
— Нике плохо! Она умирает! — захныкал мальчишка. Тогда-то я понял: запах — не самое страшное. Чудные открытия меня еще только ждут.
— Какого мрака? — Хотел вытянуть его из кустов, чтобы хотя бы избавиться от удушливого смрада, а потом разбираться, но рядом раздались голоса. Пришлось тоже сигануть в кусты, где вонь стала нестерпимой.
— Это тухлятина с кухни того дома, — зареванный Веня, не скрывая обиды, накинулся на меня. — Там злые люди. И вы хотите туда? Вы тоже один из них и ничуть не лучше?
— Таким как я, лучше не перечить. Поэтому закрой рот и не хнычь, иначе выдашь себя и сестру, — прорычал я сквозь зубы, торопливо осматривая девчонку. Бледная, как смерть, она лежала на земле, раскинув грязные, дурно пахнущие, при этом удивительно изящные руки с красивыми пальчиками. Прежде я не замечал, что она… хм… её красота такая утонченная.
— За себя боитесь, — упрямо ответил мальчишка, в негодовании сжав кулаки.
— За проделки побьют вас, — я намеренно уточнил, что, несмотря на мой новый «наряд», я — не они, и следует соблюдать иерархию.
— А вас, значит, не догонят? Убежите, сверкая пятками?
— В отличие от некоторых, я всегда продумываю путь отступления и не действую наобум.
— Наверное, опыт бегства сказывается… — тихо, едва шевеля бледными, обветренными губами, отозвалась полумертвая девчонка. Веки приоткрыть не смогла — настолько ей плохо. Но, судя по тому, что огрызается, жить будет. Да и с чего ей помирать, если у неё… Что?!
Не может быть! Откат? Откуда?
Я не мог поверить, но это определенно он! Вот ногти посиневшие… Дрожь… И капельки испарины на висках!
Всё сошлось. Я схватился за голову.
— Вы! — от негодования меня затрясло. Вот мрак! Пусть будет проклят день, когда я связался с этой парочкой недотеп! Теперь к Эрделю не подобраться. — Вы устроили переполох! Подняли шумиху! Испортили дело! Да вы хоть представляете, что натворили?
— Мы ни при чем! — Мальчишка поджал губы и состроил честные глаза.
Врать не научился, а заливает. Рука дернулась, чтобы поймать его за ухо, но вспомнив, что он весь в помоях, я передумал. А он тем временем продолжал врать:
— Мы подошли спросить, не найдется ли для нас работы, ведь у них событие на носу. Гости намечаются…
— С чего такие выводы? — ухватился я за слова, как за последнюю надежду.
— Ну да. У них птицы столько, что казарму прожорливых солдат накормить можно. Вестимо, что к гостям готовятся, — объяснил мальчишка. — Но там все злыдни. Вышвырнули нас, еще мордатый помоями облил. Чтоб мраковы хаттары утащили его на дно, разодрали на лоскутки да выблевали!
— Хм… Какой перл, — я насторожился. А мальчишка-то не так прост. Как и его сестрица, на которую он ни капли не похож.
— У нас все так говорят,
